Читать книгу "Бездомыш. Предземье - Андрей Олегович Рымин"

казаться простой, даже если она дастся мне легко.

Его первый удар нанесён был ногой и больше походил на пинок. Резкий, внезапный, но недостаточно мощный, чтобы переломать кости. Я просто немного сместился, пропуская мимо подошву его башмака из дублёной кожи. Сам пока атаковать в ответ не собираюсь. Нужно посмотреть, как он двигается.

Промах ожидаемо разозлил Люнета, и тот, мгновенно перейдя на максимальную скорость, обрушил на меня целую серию ударов руками, от которых уворачиваться было уже гораздо сложнее. Через пару секунд вся поляна ревела. Ожидавшая показательного избиения публика осознала, что начавшийся поединок обещает оказаться гораздо интереснее, чем они думали.

А Лютен быстр. Без прибавленной к ловкости сотни долей мне бы пришлось тяжело. Бесконечно отпрыгивать и уворачиваться у меня не получится. Пропускаю удар.

Кулак снежника проскользнул мне под локоть и впечатался в рёбра. Землю вырвало из-под ног. Метра три я пролетел по воздуху. Ещё столько же прокатился кубарем. Хорошо, что защитные энерго-поля перемещаются силой мысли мгновенно. Это совсем не то, что поднять руку для блока. Если вовремя заметить удар и правильно определить место, куда он попадёт, согнать в нужную точку поля — не проблема.

Плохо то, что пока их у меня слишком мало, и нормально прикрыть я могу только один незначительного размера участок, уступающий площади соприкосновения тела носителя с кулаком снежника. По окружности места, куда пришёлся удар Лютена мгновенно налился синяк. Но снежнику тоже несладко. Он словно всадил кулак в невидимый камень. От удивления мой противник даже немного запнулся, что позволило мне спокойно вскочить на ноги с переката и увернуться от пары его следующих выпадов.

А улыбки на лице Лютена давно уже нет. Лёгкой прогулки внезапно не получилось. Драться приходится в полную силу. Только я ещё драться по факту не начал — присматриваюсь к сопернику, изучаю его. Ещё немного и тоже стану атаковать. Тактика изначально известна — точные разящие выпады. Цель — глаза. Выдавить, как в случае с Леором, едва ли получится — с этим противником тесный контакт чреват травмами несовместимыми с жизнью — но выколоть-выбить укреплённым всё теми же силовыми полями пальцем попробовать можно.

Но сначала нужно прощупать защиту Лютена. Подседаю под очередной удар и бью сам. Но не кулаком, а костяшкой согнутого среднего пальца, чтобы уменьшить площадь контакта. Так мой тычок причинит ему больше ущерба. Кожу при его крепи я не пробью, но сломать ребро, если удачно попасть вполне можно.

Увы, идеально не вышло — попал между рёбер — но боль причинить получилось. Противник скривился, прижав к боку локоть и смазал свой следующий удар. Повторим.

В ближайшие пять секунд я смог дважды точно так же достать его согнутым пальцем. Переброшенные энерго-поля превращали переднюю часть моего кулака практически в камень. Один тычок в грудь, другой снова в рёбра. При втором попадании даже, кажется, хрустнула кость.

— Йоков выродок!

И в рёве кроме гнева присутствует толика страха. Боль окончательно открыла Лютену глаза. Время бездумных наскоков прошло. Теперь уже он отступает, беря передышку. Но дело здесь не в усталости. Снежнику нужно переосмыслить свою тактику боя. Обмен ударами не дал результата. В голову он мне так пока ни разу и не попал, а те, что пришлись по корпусу и по подставленным в блоке рукам, лишь отбрасывали меня, не причиняя сколько-нибудь значимого урона.

Я же добился своего — заставил противника сосредоточиться на защите корпуса. Пусть считает, что из-за разницы в росте я не стремлюсь атаковать его в голову. Никаких передышек. Налетаю разъярённым мангустом. Только ярости нет, есть спокойствие и чёткий план боя.

И вот очередной укол в рёбра сменяется стремительным выпадом. Пока правый мой кулак заставляет Лютена смещать вниз предплечье для блока, выставленный указательный палец моей левой руки стрелой мчится к лицу врага.

Приём сложный. Шансов, что попаду точно в глаз было мало. Так и вышло. Лютен успел дёрнуться, и затвердевший палец, скользнув по скуле, воткнулся в нос снежника сбоку.

Хруст хряща. Полный боли и гнева рёв. Вздох толпы. Мельница из неподготовленных мощных ударов, заставивших меня разорвать дистанцию.

Я добил его. В смысле, добил его выдержку. Самоконтроль снежника разлетелся осколками вместе с хрящами носа, и Лютен бросился на меня раненым кабаном.

Ну-ка, подольём ему крови в глаза.

Удар пяткой с разворота достаёт до разбитого носа врага. Это больно. Мне приходится упасть снежнику под ноги и уйти кувырком. Всё же взрослый мужчина в проворности уступает подростку. Прыжок противника не достигает цели. Вождь оргаров уже не пытается ударить меня. Его мысли: «Схватить! Разорвать! Задушить!». Возвращаемся к обещанию свернуть шею. На самом деле, сейчас — это его единственный шанс.

Поединок сменяется догонялками. Лютен раз за разом бросается на меня, в попытке схватить, повалить, подмять под себя. Я стараюсь не дать ему этого сделать и при каждом удобном случае клюю врага, либо выставленным вперёд указательным пальцем, либо согнутым средним. Тело и лицо моего врага уже покрылось россыпью синяков и кровоподтёков.

— Уже круг!

А вот это уже точно нечестный приём. Воины клана, что с щитами и копьями стояли цепью по периметру свободной от зрителей части поляны, начинают шагать вперёд. Несколько секунд — и отведённая для проведения поединка площадка уменьшилась в несколько раз. Теперь диаметр круга не больше семи-восьми метров. Тут уже не поскачешь, как прежде.

Лютен начинает меня загонять. Расставил пошире руки, пригнулся. Про защиту уже речь не идёт. Он рискует. Но и мне тяжело теперь нанести точный удар, не попавшись.

Бросок в ноги. Отпрыгиваю. Его пятерня скользит по ноге. Вырываюсь — и укреплённым при помощи силовых полей ребром ладони в затылок.

Сантиметром ниже — и всё бы закончилось. Но в нужную точку я не попал.

Ещё один бросок. В этот раз у него вышло лучше. Медвежьи объятия едва не ломают мне рёбра. Выскальзываю угрём — и пяткой в развороченный нос. Не зря мазался салом.

Лютен ревёт уже, не переставая. Там, и боль, и гнев, и обида. Совсем не того он ожидал от этого, пошедшего не по его плану поединка.

Новый бросок. В этот раз попробую наказать его за бездумную ярость. Атакую навстречу.

Есть! Палец с чавканьем входит в глазницу. Один минус.

Но ради этого выпада мне пришлось максимально сблизиться с противником, и тот смог меня снова схватить. Могучие лапы вцепились мне в плечи. Ногти снежника впились в кожу.

Рывок — и я снова выскользнул. Полученные царапины не идут ни в какое сравнение с его раной. Звук, вырывающийся из горла Лютена, нельзя уже назвать рёвом ярости. Это голос первобытного ужаса. Так скулит, воет зверь, понявший, что его конец близок.

Что он делает⁈

— Куда⁈ Вернись, трус! У нас бой до смерти!

Но бросаться вслед за протиснувшимся между своих воинов врагом мне нельзя. В толчее пырнут ножом — и никому ничего не докажешь. Вот тебе и гордый вождь гордого клана. Надеюсь, бегство Лютена зачтут мне, как победу в поединке. Может, оно даже и к лучшему.

— Ты призывал духов предков в свидетели! Не позорь своё имя и клан!

Вытолкнувший вождя обратно в круг воин габаритами несильно уступал Маскару.

— Сомкнуть щиты! — рявкнул здоровяк. — Поединок закончится смертью одного из бойцов. Дерись, отец! Предки смотрят!

И Лютен опять замкнут в круге. Спасать своего вождя нет желающих. Повисшую тишину нарушает лишь треск костров и громкое хрипящее дыхание переставшего орать трупа, уже осознавшего, что он труп.

— Умри достойно, вождь.

Я не буду злорадствовать. Не знаю, гордость ли с честью толкнули сына Лютена на этот поступок, или дело в банальном желании получить власть над кланом, но мне не с руки сейчас перекладывать позор вождя на всех оргаров. Какое-то, возможно длительное, а, учитывая тот факт, что к морю мы теперь едва ли успеем выйти к нужному сроку, и очень длительное время нам придётся здесь жить. Нельзя превратить в своих врагов сразу весь клан.

— Ааа!

Залитый кровью, сочащейся из опустевшей глазницы, Лютен бросается на меня. Адреналин, конечно, творит чудеса, но снежнику уже ничего не поможет. Боль, гнев, страх ослепляют его. Ныряю ему