Читать книгу "Первые бои добровольческой армии - Сергей Владимирович Волков"

родного края. Небольшая компактная группа – видимо, партизан, пришедших на митинг, – бурно аплодировала, фронтовики же хмуро молчали. Раза два из их рядов кто-то крикнул: «Знаем! Слыхали!», а когда я говорил о военных судах Черноморского флота, прошедших из Черного моря через море Азовское на помощь ростовской красной гвардии, кто-то из тех же рядов заорал: «Брехня – это сильная буря на Черном море загнала суда в Азовское…» На обратном пути нам пришлось пережить неприятный момент: недалеко от узловой станции Зверево наш паровоз с вагоном был остановлен свистком стоявшего на посту офицера, знавшего о нашем проезде… Поднявшийся в вагон офицер сообщил, что он не уверен, чей эшелон – наш или советский – совсем недавно прошел от Щетова на Зверево, – возможно, что советский… Решено было продолжать путь: наш машинист заявил, что он хорошо знает расположение запасных путей на этой узловой станции и надеется проскочить во всяком случае. Проскочить не удалось, но в наш вагон вошел А.М. Жеребков[50] (бывший потом адъютантом атамана Африкана Петровича Богаевского), который просил довести его до Новочеркасска, куда он должен доставить пакет от командующего отрядом полковника Ляхова, только что отступившего от Щетова на Зверево.

Неутешительные сведения о результатах нашей «разведки» доложили мы атаману… Выяснить точно обстоятельства смерти Чернецова нам не удалось: один из уцелевших видел, как его зарубил Подтелков, другой – как Чернецов, воспользовавшись суматохой, вызванной выстрелами шедшего из Каменской подкрепления, ускакал… Утешительно было одно: настроение чернецовцев, несмотря ни на что, было бодрое, уверенное.

В последнем, предсмертном, призыве генерал Каледин 28 января 1918 года дал такую оценку «подвигам» этих полков (участвовали полки – 10-й, 27-й и 44-й, а также 6-я гвардейская батарея): «…наши казачьи полки, расположенные в Донецком округе, подняли мятеж и в союзе со вторгнувшимися в Донецкий округ бандами красной гвардии и солдатами напали на отряд полковника Чернецова, направленный против красногвардейцев, и частью его уничтожили, после чего большинство полков – участников этого подлого и гнусного дела – рассеялись по хуторам, бросив свою артиллерию и разграбив полковые денежные суммы, лошадей и имущество».

Вот что писал о Чернецове и его партизанах донской полковник Генерального штаба Добрынин[51]: «Из партизанских отрядов бессмертную славу создал себе отряд молодого, энергичного и самоотверженного Чернецова. Начало его организации относится к 30 ноября ст. ст. 1917 г. Отряд охраняет Воронежскую железнодорожную магистраль, однако он не остается неподвижно на одном месте, а с молниеносной быстротой перебрасывается в различных направлениях, постоянно захватывая противника врасплох и вызывая в рядах его панику. К числу наиболее известных набегов Чернецова нужно отнести: налет на Дебальцево 25 декабря 1917 года, на Глубокую 18 января 1918 года и печальный по развязке для партизан бой у Глубокой 20 января, закончивший Чернецовское наступление от Каменской, начатое 19 января. Отрезанный частями мечтающего об атаманской булаве Голубова, Чернецов погиб в неравной борьбе. С его гибелью в отряде не стало той уверенности, которую всегда умел внушить Чернецов. Необходимо отметить, что главный контингент партизан составляла учащаяся молодежь, проявлявшая особую чуткость к желанию атамана Каледина по совести решить серьезные вопросы, выдвинутые революцией в области местной жизни».

А.П. Падалкин[52] цитирует следующие отзывы о Чернецове («Родимый Край», № 36): «Ген. Деникин о Чернецове пишет: «…Его имя повторяется с гордостью и надеждой. Чернецов работает во всех направлениях… Успех сопутствует ему везде. О нем говорят и свои и советские сводки, вокруг его имени родятся легенды, и большевики дорого оценивают его голову…»

Один из чернецовских партизан записал: «Во время одного дежурства на станции Колпаково мне посчастливилось быть свидетелем одной интересной сцены. Дебальцево соединяется со Щетовом телеграфом.

Дебальцево: «Я, главнокомандующий доблестными революционными войсками, хочу вести переговоры с вашим главнокомандующим».

Щетово: «Я, командующий казачьими силами есаул Чернецов, у аппарата. Что вам нужно и как вас зовут?»

Дебальцево: «Я предлагаю вам мирные переговоры. Каковы ваши условия? До имени моего вам нет дела».

Щетово: «Думаю, что переговоры эти все равно ни к чему не поведут. Впрочем, если вам так хочется узнать мои условия, товарищ таинственный главковерх, то вот они: все ваши доблестные революционные войска должны немедленно сложить оружие и выслать таковое в распоряжение моих войск. Вы же и местные ваши комиссары явитесь ко мне в качестве заложников. Это будет для начала, а там дальше посмотрим. Официальные переговоры кончены. Позвольте мне, старому вояке, сказать на прощанье несколько частных слов вам, неведомый главковерх, стыдящийся своего имени. Я, конечно, не сомневаюсь в вашем блестящем знании и опытности в боевом деле, приобретенных вами, по всей вероятности, в бытность вашу чистильщиком сапог где-нибудь на улицах Ростова или Харькова. Все же мне почему-то кажется, что вас вскоре постигнет участь друга вашего Коняева. То же самое получат и все присные ваши – Бронштейн, Нахамкесы и прочие правители советской державы. Напоследок позвольте у вас спросить: все ли вы продали или еще что осталось? Ну, до скорого свидания, ждите нас в гости».

Добавлю от себя: казак станицы Калитвенской, сын ветеринарного фельдшера, Чернецов, как партизан, выдвинулся еще во время Мировой войны. Его отряд, выполняя ответственные поручения, стал известным, и там он проявлял исключительную храбрость, находчивость и инициативу, выдвинувшие его в первые ряды партизанства. Трижды раненный, в чине есаула он получил много знаков отличия, в том числе и Георгиевское оружие.

* * *

Пылкий Чернецов пытался заразить своим духом и офицерскую массу. Положение на фронте становилось все более угрожающим. Пополнение рядов защитников было необходимо. В Новочеркасске находилось, по данным генерала С.В. Денисова, около 3000 офицеров, по данным регистрации офицеров большевиками после занятия ими Новочеркасска – около 4000. Генерал И.А. Поляков называет цифру 7000 – «бездельников», по его выражению. По просьбе Чернецова был отдан приказ по гарнизону офицерам зарегистрироваться. Перед регистрацией, с целью ознакомить офицеров с положением на фронте, было устроено собрание. Все помещения Офицерского собрания были переполнены. После речей А.М. Каледина и М.П. Богаевского, ярко обрисовавших создавшееся положение и. призывавших офицеров пополнить тающие ряды партизан, с пламенной речью выступил Чернецов, заклинавший офицеров поддержать войскового атамана в его тяжелой борьбе по защите Дона. Речь свою Чернецов закончил такими словами: «Господа офицеры, если так придется, что большевики меня повесят, то я буду знать – за что я умираю. Но если придется так, что большевики будут вешать и убивать вас, благодаря вашей инертности, – то вы не будете знать, за что вы умираете…»

В перерыве Чернецов предложил офицерам записываться в его отряд или составить