Читать книгу "Божьим промыслом. Стремена и шпоры - Борис Вячеславович Конофальский"

он приехал, едва слез с лошади, а Хенрик ему и говорит:

— Он уже пришёл, дожидается вас.

— Кто? — удивился генерал, передавая повод коня оруженосцу.

— Этот трубочист, Гонзаго… Ну, за которым вы меня посылали.

Это сообщение удивило генерала, он-то думал, что ночью к нему придёт сам Виг Черепаха, чтобы получить от него работёнку. Волков прошёл в комнату дежурного и вправду нашёл там необычного для расположения военных человека.

То был молодой темноволосый человек в грязной одежде. Сажа была вечным его спутником, и лицо молодца, несмотря на середину дня, было серым. Но сам человек был хоть невысок, но отлично сложен и даже на вид ловок. Увидав вошедшего генерала, он сразу понял, кто перед ним, и низко поклонился.

— Ты и есть Гонзаго? — спросил генерал, приблизившись к трубочисту и внимательно разглядывая его грязное лицо.

— Я и есть, добрый господин, я и есть, — улыбался человек отличными зубами, которые на фоне его грязного лица выглядели просто белоснежными.

— Хорошо, — барон жестом предложил ему пройти в угол комнаты, поближе к печке.

— Дельце, о котором мы уговаривались с Вигом Черепахой, как раз созрело, — начал генерал. — Надобно его сделать, и на то я готов выдать…, — он немного подумал: жадничать тут было нельзя, уж больно важен был этот шаг в его плане, но и тратиться излишне ему не хотелось, он и так почти все личные деньги, что привёз в город, угробил на организацию турнира, и посему он нашёл сумму, которая ему показалась оптимальной, — сорок монет.

— Сорок монет? — переспросил Гонзаго. — И что же нужно сделать, чтобы получить эти деньги?

И в этом простом вопросе прозвучало некоторое сомнение, которое генерал сразу уловил, но смысл которого не понял: почему сомневается трубочист? Уж не мала ли сумма? Но продолжать разговор было необходимо, и барон сказал:

— Да, сорок монет, и я хочу, чтобы за эти деньги немного побили одного человека.

— А что это за человек? — сразу спросил Гонзаго.

— Человек тот не знатен и не знаменит, не нобиль и не чиновник, и бить его нужно не очень сильно.

— А лишь поучить, — догадался трубочист.

— Лишь поучить, но пару костей надо бы сломать, и лучше в ногах.

— Ага, вот оно как, — пытался понять задание молодой горожанин. — Только не пойму я чего-то… С одной стороны говорите, чтобы проучили, с другой, чтобы не шибко сильно. Но чтобы ноги при том переломали, это я так понимаю, чтобы не мешался, чтобы дома посидел, но с другой стороны, кажись, досадил он вам не на шутку, раз вы такие-то деньги готовы на то тратить.

Эти рассуждения были правильные и говорили о том, что этот человек, хоть и чумаз невероятно, но вовсе не дурак. Но ничего объяснять ему генерал, конечно, не собирался. Кстати, при том узнал, что денег, он, судя по всему, малость переплатил. Впрочем, Бог с ними, с деньгами, главное, чтобы дело сладилось.

— Уж больно ты умён, парень, всё на лету схватываешь, — похвалил для начала генерал трубочиста, чтобы польстить тому, чтобы расположить к себе. И цели своей добился: Гонзаго капельку загордился и, снова блеснув своими отличными зубами, заметил:

— При моём ремесле дурнем долго не протянуть.

— Это хорошо, люблю умных, — продолжал барон, — в общем, пусть Черепаха того человечка чуть поломает, но сильно не зверствует. За то и получит сорок монет.

— По нашим правилам задаток надобен.

— Ну что ж…, — генерал полез в кошель. — Раз надобен, так дам десять монет, а сделает всё хорошо — и всё остальное получите.

Трубочист подставил свою грязную ладонь и, получив серебро, задал главный вопрос:

— Так что за человек вам неугоден?

Барон хоть и очень ждал этого момента, но тут сделал паузу, как будто всё ещё сомневался в правильности этого решения, а трубочист, почуяв это, ещё и стал его успокаивать:

— Да уж не переживайте, добрый господин, не сомневайтесь, всё сделаем так чисто, что и комар носа не подточит. Нам сие не впервой, всё знаем, всё умеем. Вы только скажите имя того, кто вам не угодил.

Волков даже усмехнулся после того, как этот молодой человек стал уговаривать его на то, что он планировал не первый день.

— Ладно, — произнёс он, всё ещё улыбаясь, — имя того человека — Мориц Вулле.

— Мориц Вулле…, — кажется, трубочист пытался вспомнить это имя и не мог. — Мориц Вулле… Нет, не припоминаю, сдаётся мне, он и вправду не из первых людей нашего славного города. Я и фамилию эту слышу впервые. А так-то я все фамилии всех городских сволочей наизусть помню.

— Он судья на турнире, — дал подсказку барон.

— Нет, не знаю такого, — всё равно Гонзаго не мог вспомнить этого человека. — А как его разыскать? Не подскажете? Чтобы хоть знать, где его выловить.

— Говорю же, он судья на турнире, что проходит в фехтовальной школе «Непорочной девы».

— Сейчас проходит? — уточнил горожанин, удивив генерала своей неосведомлённостью.

— Сейчас, сейчас, — отвечал ему барон. — Но, может, тебе и нет нужды туда ходить, там у меня человечек один за этим судьёй приглядывает, он должен к вечеру сказать, где этот судья проживает, тогда и ваше время настанет.

— А что за человечек-то за ним смотрит? — поинтересовался Гонзаго.

Но генерал не стал ему ничего рассказывать про мальчишку Ёгана — зачем трубочисту знать лишнее, — а лишь произнёс:

— Хороший человечек, смышлёный. К вечеру он всё выяснит, придёт сюда и скажет, куда вам идти.

— Э нет, добрый господин, — не согласился с ним трубочист, — дело так не делается, ваш человечек обознается или ошибётся, а я людей на дело отправлю не туда, куда надобно. Нет, я всё сам проверю, всё сам выясню, а уж потом и скажу Черепахе, что да как.

Такое отношение к делу понравилось генералу, он понял, что эти людишки во главе с Черепахой на многое способны, и он согласился.

— Ну раз так… то не стану тебя отговаривать… Вот только…, — барон не договорил и стал скептически осматривать молодого горожанина.

— Вы чего? — спросил тот, не понимая барона.

— Ну, на турниры ходят люди в лучших своих нарядах, а ты как бы…