Читать книгу "Цена ошибки - Илья Михайлович Долгополов"

думаю, что это обязательно, сударыня.

– У Вас совсем нет совести, господин Арагонов.

– У меня она есть, а вот выступать заказчиком убийства собственного мужа, это поистине бессовестно. Уводите её в камеру, Фёдор Михайлович.

Через несколько часов, ближе к ночи, Арагонов решил допросить Сотникова.

– У Вас была куча времени, господин Сотников. Вы не желаете мне что-нибудь рассказать?

– Где сейчас Анастасия?

– В соседней камере, где ей еще быть?

– С ней всё в порядке?

– Я не доктор, а сыщик. Ну судя по всему, не совсем хорошо, как, впрочем, и у Вас.

– Она же женщина, смилуйтесь.

– Женщина? – Арагонов встал из-за стола, – Она убийца, господин Сотников. И даже если она не нажимала на спусковой крючок, это не лишает меня права называть её убийцей. Вы и Ваша пассия заслуживаете сурового наказания, вплоть до пожизненной каторги. И уж поверьте мне, я предприму все силы для того, чтобы Вы больше никогда в своей жизни не встретились. Сейчас Агафонова находится в самой мрачной камере этих застенков. Дама, родившаяся с серебряной ложкой во рту, сейчас справляет нужду вместе с больными, вонючими, грязными проститутками в общий гальюн. А по её подушке прогуливаются стаи вшей, и поверьте мне, что она так долго не выдержит. Знаете, когда все закончится для неё?

– Господи, пощадите её и я всё расскажу.

– Я не торгуюсь, простите.

– Умоляю, она совершенно не при чём. Это была моя идея.

– Мне нужно полное чистосердечное признание. Со всеми обстоятельствами и участниками. Как Вы готовились к покушению на Агафонова. Кто еще участвовал в этом деле. Всё, до мельчайших подробностей. И как только я его получу, мы с Вами поговорим о дальнейшей судьбе Анастасии Дмитриевны Агафоновой. Вам всё понятно?

– Да, – Разрыдался Сотников.

– Держите бумагу и перо, пишите.

Сотников взял листы бумаги, открыл чернильницу и макнув туда перо, начал писать.

Позёвывая, Игнатьев повернул голову в сторону двери, в которую вошел Арагонов. Мурзин привстал из-за стола.

– Сиди, – Махнул рукой Арагонов.

– Как всё прошло, Иван Христофорович?

– Читайте сами, господа. У нас есть чистосердечное признание от Сотникова. Осталось добиться показаний от Агафоновой и Старостина.

– Как чистосердечное? – Взял в руки исписанные листы Игнатьев.

– Да вот так, любовь зла. Читай вслух, Фёдор Михайлович.

Игнатьев разместился за столом и начал зачитывать:

«Я, Сотников Михаил Егорович, признаю себя виновным в том, что вместе с Агафоновой Анастасией Дмитриевной, состоя с ней в тайных любовных отношениях, принял решение избавиться от её мужа. Для отвода подозрений нами был придуман план по продаже Агафонову ткацкого предприятия в соседней губернии. Для этого я под видом посредника начал осуществлять поставки тканей от этой фабрики, постепенно вводил Агафонова в заблуждение. В какой-то момент он согласился приобрести эту фабрику. Мной был подготовлен договор и предоставлен ему на ознакомление. После немногих исправлений была достигнута договоренность о покупке фабрики за десять тысяч рублей. Так же был прописан порядок передачи средств. Это должен быть чек на предъявителя. Когда все формальности были утрясены, Агафонов назначил дату своего отъезда. Мною, заранее, был выбран и подготовлен исполнитель, Старостин Иван Савельевич. Цена за такое действие была назначена в одну тысячу рублей. Так же был оговорен порядок оплаты за убийство. Он должен был дождаться, когда Агафонов снимет деньги, совершить убийство, забрать деньги, оставить себе свою долю, остаток вернуть мне.

Согласно плану, Старостин выехал заранее. Он должен был встречать его на перроне, по прибытию. Выследить, куда он заселится. Позже убить.

Спустя пару дней я получил телеграмму, в которой Старостин просил меня срочно приехать. Мне пришлось выехать на место.

По приезду, Старостин рассказал, что из вагона вышел не тот человек, что был на фото. Старостин проследил за ним и на следующий день подсел к нему в ресторане. Подсыпал ему какого-то яду в вино и под видом сильно подпившего посетителя вывел его из ресторана. Старостин связал его и долго допрашивал этого человека на предмет нахождения настоящего Агафонова. Не получив внятного ответа, Старостин избавился от него, как от лишнего свидетеля. Он выбросил его в реку. Мы решили проверить, мог ли Агафонов снять деньги в банке. Я знал, каким банком был выписан чек, поэтому отправил Старостина в местное отделение этого банка. Он выяснил, что деньги в этом банке выдаёт кассир. Нам нужно было узнать, выдавал ли кассир деньги Агафонову. Мы проследили за ним и уколов его отравленной иглой в затылок, притащили на какую-то заброшенную пилораму. Кассир, под действием яда слабо соображал, и долго отпирался. Мы показали ему фотокарточку Агафонова, он подтвердил, что деньги снял именно Агафонов. Тогда Старостин предложил смастерить подставку для пистолета, и привязал к нему руки кассира, чтобы выставить это как намеренное, спланированное убийство. Кассир недолго просидел в таком положении, его руки затекли, и он спустил курок револьвера. Далее мы приняли решение покинуть город. Я убыл чуть раньше, Старостин на следующий день. Всё это время мы ждали появления Агафонова, пока в дом к нему не нагрянула полиция».

– Иван Христофорович, это тянет на пожизненную каторгу, – Почесал затылок Игнатьев.

– Ну, загнул. Лет на пятнадцать уедут.

– Я никак не пойму, зачем нам признание Старостина и Агафоновой, если и так все понятно.

– Для порядка. Может получится так, что Старостин расскажет совершенно другую историю. А Агафонова будет изображать жертву. Меня больше в этой истории беспокоит сам Агафонов. Я до самого конца надеялся, что он где-то вылезет, но Сотников про него ни словом не обмолвился. Вот пропал человек и всё тут. Либо он не всё рассказал, либо Старостин ему не все выложил. Вот поэтому нам нужны признания от Старостина и Агафоновой.

17 октября (понедельник)

После выходных, которые Арагонов и Игнатьев провели в размышлениях о том, где мог скрываться настоящий Агафонов и кто еще мог быть причастен к этому делу, Арагонов намеренно не допрашивал Старостина и Агафонову, выжидая момента, при котором они сами попросятся на аудиенцию и такой момент наступил.

– Ваше Высокоблагородие, арестованная Агафонова просит Вас принять, – Доложил вошедший дежурный.

– Просит она, – Возмутился Арагонов, – Ну раз просит, веди ее в комнату.

– Слушаюсь, – Ответил тот и вышел из кабинета.

– Иван Христофорович, – Обратился Игнатьев, – Мы допросили всех возможных свидетелей на вокзале, один узнал Старостина, он ехал из Петербурга к нам в город за день до того, как туда приехал Агафонов.

– Ну, что я говорил? Все показания записал?

– Обижаете, все в лучшем виде, даже место указали, на котором он ехал.

– Прекрасно, Федор Михайлович, прекрасно.

В комнату для допросов