Читать книгу "Мент, меч и муж - Валерия Малахова"

В голосе Тайли звенели обвинительные нотки, она обличала и взывала к общественной морали. Дорвалась, да? Удачливая подруженька наконец-то допрыгалась, можно ее осудить, можно высказать накипевшее и наболевшее. Ведь это не у нее, не у девицы Креж, есть и жених, и хахаль. Не ей досталось смазливое личико, ладная фигурка, да и богатство тоже не в здешнем доме водится. А у Тайли – суровый батюшка, забитая маменька, братец еще не понять кем выйдет, да и суженый-ряженый, ежели таковой и имеется, не торопится под девичью светелку пылкие песни голосить. Как же не вызвериться на Юляшку, как же не выдать страже все подружкины тайны?

Я слушала спокойно. Ну, противно, и что теперь? Работа у меня – копаться в чужом грязном белье, выволакивать его наружу любыми способами. Не в первый раз. И не в последний, будем честными. Процесс поиска истины всегда сопряжен с… эээ… неприятным запахом, исходящим от отбросов человеческого общества.

Таиллия Креж еще ничего. Обычная дуреха, таких двенадцать на дюжину.

А вот Юляшкин ухажер – типчик весьма и весьма интересный. Высокий, значит, и статный. Это еще нуждается в проверке, романтически настроенные девицы и в сморчке сушеном принца углядят, но главное не это. Главное – девица Мехмова собиралась встретиться с высоким и статным кавалером в ночь убийства Витека. А затем, перепуганная, побежала уговаривать подруг соврать городской страже.

Вопрос – зачем столько суеты?

Нет, конечно, все может оказаться куда проще, чем я предполагаю: Юляшка боится, что всплывет ее связь с посторонним мужчиной, старается замести следы… В Дойл-Нариже к измене жениху относятся куда строже, чем в просвещенном техногенном мире. Патриархальное общество, суровые нравы…

И все равно – что-то здесь не так.

О «хахале» знали лучшие подруги. Их можно попросить не рассказывать страже о постыдной любви. Дескать, не убивал Витека мой красавчик, до зари миловались, жениться обещал… Даже Магря десять раз подумает, прежде чем разболтает. Но Юляшке нужно не прикрыть ухажера, а сделать вид, что она в ту проклятую ночь не выходила из дома.

Значит, мне просто необходимо выяснить, где на самом деле обреталась невеста покойного Витека Кнеля в момент убийства.

Мужика Таиллия толком описать не смогла. Где живет – тоже неизвестно. Я бы, кстати, давно уже сделала из города ноги, будь я причастна к этому делу. Но ведь ходит по улицам Дойл-Нарижа какой-то гад, пристает к Риану…

Возможно, это совпадение.

Возможно, я – юная девственница из знатного рода.

Любое утверждение нуждается в проверке. Но во вторую гипотезу мне почему-то верится с большей охотой.

От дома Крежей было чуть ближе до нашей семейной резиденции, нежели до городской стражи. Желудок требовал достойного с ним обращения, бурчал и норовил подать мозгу петицию о своих правах и моих обязанностях. Можно, конечно, перекусить в таверне, но нестерпимо захотелось увидать Риана, убедиться, что с ним все в порядке. Да и до зарплаты еще три декады, а я уже половину жалованья проела. Муж, конечно, выделит средства на прокорм супруги, но тогда придется распроститься с мечтой о новых дорогих сапожках – ну очень дорогих. Говорить о них Роннену не хотелось – в былые времена он мог купить таких хоть сотню. Брак со мной, а не с единственной дочкой богатого аристократа, сильно подкосил его финансовую стабильность.

Кроме того, лорд Крим копит на собственный замок. Лорд Крим обещал возлюбленной невесте своей, леди Иане, что у них будет уютное семейное гнездышко.

До сих пор не знаю, на кой ляд мне замок и как с эдаким сокровищем управляться. Но огорчать Роннена страшно неохота.

Когда я, наконец, доплелась домой, там меня ждал неприятный сюрприз. В гости пожаловал папаша Айсуо.

Разумеется, формально это его хозяин прибыл вместе с мечом. Но светловолосого мужчину с застывшим лицом и резкими движениями можно было не принимать в расчет. Все знали, кто на самом деле кем владеет. Знали – и ничего не могли поделать.

Ваирманг, Черный Палач. Белоснежная полупрозрачная кожа, слепящая глаза, если долго смотреть. Черная копна волос. Такой же черный, безумный взгляд. И темная полоса стали, которую многие видели лишь однажды в жизни. А больше уже ничего не видели.

Древний меч, сейчас таких не куют. Сейчас в процессе ковки читают заклятья, охраняющие хозяина от прямой мысленной связи с подобным чудовищем. В частности, Илантир, Янтарный Лед моего супруга сделан именно так. А раньше считали, что если человек поддался – значит, слаб. Значит, нечего было брать живой меч в руки.

Ваирманг и ему подобные переубедили мастеров. Но и по сей день встречаются безумцы, готовые ради славы распроститься… с чем? Душой? Сознанием? Я не знаю. Не знаю, каким тупоголовым кретином нужно быть, чтобы взять воплощенный ужас, цельнокованое безумие и сказать: «Это мое!»

Хорошо, Роннен не такой. И с Илантиром общий язык найти можно. А отцу моего живого меча можно лишь подчиниться – или умереть.

Детей у Черного Палача много. И никто не оправдал надежд родителя. Еще один повод для ярости – хотя Ваирмангу обычно не нужно поводов. Но есть Айсуо – мальчишка, чья дорога отлична от прочих. Хрупкое создание, умеющее то, что неподвластно лучшим из лучших. И безбожно тупящее в простейших вопросах, тоже факт. По-моему, это Черного Палача слегка забавляет. Он пытается понять, кого произвел на свет. Айсуо умудрился удивить отца, за подобное ему положена родительская любовь. Бедный мальчик, ибо любовь Ваирманга подчас более жестока, чем ненависть. И высшее ее проявление – оставить любимое существо в покое. Айсуо удостоился – бурные аплодисменты папочке, сумевшему в кои-то веки себя обуздать.

Не пытайтесь понять. Тот, кто поймет Ваирманга, спятит.

Проявлением любви, кстати, следует считать отказ Черного Палача официально признать сына. «Слабый он!» – вот все, что услышите в ответ. Подозреваю, любящий родитель боится массовых вызовов отпрыска на дуэль – и правильно боится, к слову сказать. Открытой стычки с теми же Рыцарями Трона мы с Айсуо не выдержим.

Ко мне Черный Палач относится сдержанно-насмешливо, может вслух выразить удивление выбором сына, тут же добавив: «Ах да, у тебя особого выбора-то и не было!» Довести меня до слез пока не удавалось, чем Ваирманг несказанно доволен, поэтому попыток не оставляет. Говорю же – не пробуйте понять. Роннену и Илантиру он немного покровительствует, но в целом ему плевать на них, и это замечательно. Равнодушие – лучшее, чем может одарить подобный безумец.

Что он здесь делает?

– Яанна, – произношение Ваирманга несколько отличается от всех, слышанных мною, – материнство тебе к лицу.

Риан скачет на коленях у хозяина Черного Палача. Черт, никак не запомню имени! Хессий? Кессий? Кеоссий? В любом случае, очень хочется забрать у него ребенка и приказать никогда, никогда не приближаться к этому злому дяде!

– И ты здравствуй. Зачем пришел?

– Я его пригласил. – Голос мужа звучит самую малость напряженно. Ваирманг широко ухмыляется. Великолепно.