Читать книгу "Игра Эндера - Орсон Скотт Кард"

Они собрались вместе, смеющиеся и возбужденные. И Эндер начал серьезную работу. Он заставил их всех согнуть ноги в коленях и заморозить их в этом положении.

– Для чего в бою нужны ноги?

– Да вовсе не нужны, – хором сказали несколько солдат.

– Боб так не думает, – возразил Эндер.

– Они нужны, чтобы отталкиваться от стен.

– Правильно.

Другие начали возражать, что толчки – это способ двигаться, а не вести бой.

– Неподвижный – легкая добыча для противника, – пояснил Эндер.

Они замолкли и еще больше невзлюбили Боба.

– Ну а с ногами, замороженными вот так, сможете вы отталкиваться от стен?

Никто не отвечал, боясь ошибиться.

– Боб?

– Никогда не пробовал… Но если встать к стене лицом и сложиться пополам…

– Правильно, но неточно. Смотрите на меня. Моя спина прижата к стене, ноги заморожены. Я стою на коленях, а значит, мои ноги тоже прижаты к стене. Когда вы отталкиваетесь, вы должны давить вниз, ваше тело напрягается, как пружина, и летит, как боб из духовой трубки.

Смех.

– Но мои ноги заморожены. И я использую ту же самую силу, толкаю вниз бедра, а это отбрасывает мои плечи и ступни на стену, выносит бедра вперед, и я лечу, и без всякого напряжения – смотрите!

Эндер изогнулся, толкнул бедра вперед, отлетел от стены, затем перестроился, выпрямился и теперь несся ногами вниз на противоположную стену. Приземлился на колени, скрутил заднее сальто, распрямился, как пружина, и полетел обратно под совершенно неожиданным углом.

– Огонь! – крикнул он.

И закрутился винтом. Он летел почти параллельно строю ребят, но из-за того, что он вращался, они не могли достаточно долго держать его на мушке.

Он разморозился и, включив крюк, полетел обратно к своим.

– Вот над этим мы будем работать первые полчаса. Вы накачаете себе мускулы, о существовании которых и не подозревали. Задача: научиться использовать свои ноги как щит и управлять своими движениями, освоить этот «винт». Возле противника от вращения мало толку, но на дальнем расстоянии это надежная защита. Чем дальше враг, тем дольше ему приходится удерживать луч на одной точке мишени. Но если ты крутишься, у него это не получится. А теперь всем заморозиться – и пошли!

– Сэр, вы не укажете нам маршруты? – спросил солдат.

– Нет, не укажу. Я хочу, чтобы вы летали как попало и сталкивались друг с другом, чтобы вы научились избегать этих столкновений или использовать их. Так будет все время, а когда мы начнем отрабатывать строй, я нарочно заставлю вас валиться друг на дружку. Вперед!

В этот раз приказ был исполнен немедленно.

Эндер ушел из боевой комнаты последним. Он задержался там, чтобы помочь самым медлительным и неопытным. Да, учили ребят хорошо, но все же эти новички оказывались совершенно беспомощными, когда приходилось исполнять несколько трюков одновременно. Ребята отталкивались от стен, и замороженные ноги не мешали им, все довольно лихо освоили маневрирование в открытом пространстве, но лететь в одну сторону, стрелять в другую, делать разворот, два кувырка, отлетать от стены, снова стрелять, меняя направление, – это было выше их сил. Муштра, муштра и только муштра – вот чем Эндер будет заниматься ближайшие несколько дней. Стратегия и строй – замечательные вещи, но от них никакого толку, если армия не знает, как вести себя в бою.

Ему нужно было натаскать их сейчас. Его назначили командиром слишком рано. Учителя меняют правила, они запретили ему обменивать солдат, не дали ни одного толкового ветерана. Где гарантии, что они не решат послать его в бой, прежде чем пройдут три месяца, обычно отводимые на подготовку армии?

Ничего, вечером Алаи и Шеи помогут ему.

Эндер все еще плелся по коридору, ведущему из боевой комнаты в спальню, когда обнаружил, что путь ему преградил Боб. Выражение лица малыша было злым и озабоченным. Эндеру очень не хотелось решать сейчас чьи-то проблемы.

– Привет, Боб.

– Привет, Эндер.

Пауза.

– Сэр, – мягко поправил его Эндер.

– Я понимаю, что вы делаете, Эндер, сэр, и хочу предупредить вас.

– Предупредить меня?

– Я могу стать лучшим солдатом вашей армии, но не нужно играть со мной. Или…

– Или что?

– Или я стану худшим солдатом вашей армии. Пан или пропал. А выбирать вам.

– И что тебе нужно – любовь и нежность? – Эндер начинал злиться.

– Мне нужен взвод, – невозмутимо ответил Боб.

Эндер подошел поближе и остановился, глядя мальчику в глаза.

– Почему я должен дать тебе взвод?

– Потому что я знаю, что с ним делать.

– Это несложно – знать, что делать со взводом. Труднее заставить взвод делать то, что ты хочешь. Но какой солдат согласится, чтобы им командовал такой недомерок, как ты?

– Я слышал, вас тоже называли так. А Бонзо Мадрид все еще называет.

– Я задал тебе вопрос, солдат.

– Я завоюю их уважение, если вы не будете мешать.

– Да я же помогаю тебе, – улыбнулся Эндер.

– Черта с два.

– Они не обратили бы на тебя внимания, разве что пожалели бы малыша. Но сегодня благодаря мне тебя заметили все. Они будут следить за каждым твоим движением. Чтобы завоевать их уважение, тебе остается только не ошибаться.

– Значит, мне придется сдавать экзамен, не зная предмета.

– Бедняга. Все несправедливы к нему. – Эндер мягко толкнул Боба к стене. – Я расскажу тебе, как получить взвод. Докажи, что ты хороший солдат. Что ты знаешь, как использовать других солдат. Докажи, что хоть кто-нибудь захочет идти за тобой в бой. И тогда получишь взвод. Но, черт побери, не раньше.

– Это честно, – улыбнулся Боб. – Если вы сдержите слово, я буду взводным через месяц.

Эндер схватил Боба за воротник комбинезона и буквально вдавил в стену.

– Если я говорю «да», это и есть «да», Боб.

Боб только улыбался. Эндер отпустил его и пошел по коридору. Уже в спальне, дрожа, он опустился на свою койку. «Что я делаю? На первой же общеармейской тренировке я начал обращаться с людьми, как Бонзо. Как Питер. Запугиваю их. Подсунул им несчастного маленького мальчика, чтобы им было кого вместе ненавидеть. Пакость какая. Я делаю именно то, что раздражало меня в поведении других командиров. Неужели такова человеческая природа? Человек становится тем, чем был его первый командир? Да? Если так, то мне нужно подавать в отставку прямо сейчас».

Снова и снова он вспоминал все, что сделал или сказал на первом занятии с новой армией. Почему он не мог говорить со своими солдатами, как говорил с учениками на вечерних тренировках? Никакой власти, кроме авторитета. Никаких приказов – только предложения. Но это не сработало бы. С армией – не получилось бы. Его ученикам не нужно было знать, как сражаться вместе, этой вот группой идти в бой, не нужно доверять друг другу. И еще им не нужно было учиться мгновенно исполнять любые приказы.