Читать книгу "Корректировщик. Где мы – там победа! - Георгий Крол"

Рассказать о концерте я не смогу, музыка не передается словами. Каждый слышит и чувствует ее по-своему. У Егора, к примеру, лицо стало совершенно отрешенным, и только руки, лежащие на бортике, чуть вздрагивали. Натали и Ольга реагировали очень похоже. Обе раскраснелись, дышали то быстро, то вдруг задерживали дыхание. Роман был сосредоточен. Яна навалилась грудью на бортик и вся рвалась туда, на сцену. Леонид сидел, выпрямившись, чуть наклонив голову набок, и его пальцы беспрерывно двигались. Мысленно он играл этот концерт вместе с первой скрипкой.

В перерыве между отделениями мы прогуливались по фойе. Ребят отозвали однокурсники и что-то расспрашивали, кивая в нашу сторону. Через пару минут Леонид, жутко смущаясь, отозвал меня в сторону и спросил, какое отношение я имею к полковнику Доценко. Я выдал подготовленную Егором легенду, и ее доложили любопытным. После концерта мы еще какое-то время разговаривали, но девушки в своих вечерних туалетах стали мерзнуть, и Егор вызвал такси для ребят, а потом отвез домой и нас.

Оставшиеся несколько отпускных дней прошли почти одинаково. Днем я сидел дома, читал и слушал радио. Вечером гулял с Яной и Леней. Ни Егор, ни Кит, ни даже Ольга меня больше не трогали. Так что я отдохнул сполна, немного обжил квартиру и даже вспомнил, как жарить картошку. Но это я так шучу. На самом деле я купил в магазине обычную карту и, слушая радио, пытался понять, что происходит на фронтах. С того момента, как меня вывезли в Москву, Южный фронт практически полностью занял Румынию и часть Болгарии, от Варны до Свиштова, практически по линейке. Юго-Западный вошел в Венгрию и Чехословакию.

Причем у меня возникло ощущение, что наш Генштаб над фрицами издевается. Сначала концентрация войск и удар. Потом фронт стабилизируется на день-два, немцы спешно возводят укрепления, и тут начинает работать наша авиация. Вот кто не знает ни сна, ни отдыха, так это летуны. Они сутками бомбят едва появившуюся линию обороны. День-другой. Потом снова наступление. И опять остановка. Каждый раз немцы надеются, что успеют закрепиться, и вбухивают в это кучу сил, материалов и вооружения. И все коту под хвост после очередных налетов.

А вот Западный фронт стоит на месте. Ведет, как говорится, позиционные бои. Авиация, правда, работает так же напряженно. Еще интересней на Севере. Там и в моей истории было нескучно, но сейчас совсем интересно. Все дело в том, что финны, посмотрев на первые приграничные сражения и оценив изменившуюся ситуацию, из войны вышли. Их, само собой, к этому шагу подтолкнули, точнее сказать, им его предложили. Но факт – Финляндия объявила о прекращении союза с Германией. Мало того, сыны Суоми еще и попытались разоружить части Вермахта на своей территории.

Здесь это получилось лишь частично. В ответ обиженные немцы ударили со стороны Норвегии и отхватили у финнов неплохой кусок территории, а главное, никелевые месторождения. И хозяйничали там вовсю. Через полгода финны, подумав, напомнили СССР, что им предлагали обмен территориями. Вот и давайте, мол, меняться. Вы нам сейчас вот тут кусок отвалите, а потом, когда немцев разобьете, вот там это будет ваше. Разумеется, мы согласились. Некоторое время шла подготовка, а в конце июля 1942 года началась операция по освобождению единственной оккупированной советской территории.

От полуострова Рыбачий нанесли удар вдоль побережья, высадив два тактических десанта. Один морской, второй воздушный. За месяц боев войска вышли к новой, проведенной по официальному договору с Финляндией и подтвержденной мировым сообществом границе. От Гренсе Якобсельв на побережье, по берегу озера Боахчеяври и других больших и малых водоемов до озера Патсойоки. На самом деле часть этой территории принадлежала Норвегии, но на это закрыли глаза все, включая самих норвежцев.

В воскресенье в моей двушке было не протолкнуться. Здесь собрались все наши плюс Егор с женой. Что бы хоть как-то рассесться, пришлось занимать табуретки у соседей. Девушки крутились на кухне, ребята обсуждали рабочие дела. Обсуждали, это, конечно, громко сказано. Подписку о неразглашении давали все. Но, в общем, могли и рассказать. Петька, например, ракетчик наш, работал с Королевым и Янгелем. Степан, физик, работает с Капицей, но плотно контактирует с Курчатовым. И так далее. Послушав их рассказы, я задумался. Получалось что-то странное. Меня хлопнули по плечу, и я обернулся. Сзади стоял Егор.

– О чем задумался, детинушка?

– Слушай, Егор, я понять пытаюсь. Вот Петька. Он двигателист в стратегических ракетных войсках. То есть может досконально все рассказать и начертить. Так зачем нужно класть людей в Пенемюнде? На фига нам этот Браун?

– Ясно. Понимаешь, Сергей, тут все очень непросто. Я сам с этим столкнулся, но понял все намного позже. Вот, к примеру, я рассказал про БМД, и их начали выпускать. Пусть небольшими партиями, но начали. Я гордился собой не знаю как. А потом выяснил, что со всей моей информацией, вполне полной, из меня вытащили все, даже то, что я однажды прочитал в учебнике и тут же забыл, работали целые институты. Почему? Да потому, что вся эта информация подвешена в воздухе.

Нет соответствующих цехов, нет специалистов, нет технологической цепочки, в конце концов. Понимаешь? Чертеж есть, а что с ним делать? Знаешь, сколько времени и сил уходит на внедрение любой новой техники? А ведь она развивается постепенно. А теперь представь, что у тебя есть телега и лошадь. И вдруг тебе предлагают построить «Мерседес». И дают все чертежи. Кто строить будет? Мастера-каретники? А двигатель кто будет делать? Кузнецы, что ли, которые привыкли лошадей подковывать, максимум рессоры гнуть?

Вот то-то. Вокруг нашего знания пляшут тысячи инженеров и десятки тысяч рабочих высшей квалификации. И далеко не сразу у них получается. А в другой стране и вообще могло бы не получиться, подход к делу другой. Так что без Пенемюнде нам не обойтись. Кроме знаний Брауна там еще и отработанные технологии, и станки, и рабочие, которые знают, с какой стороны к ним подойти. Понял?

– Понял. Спасибо, Егор.

– Да не за что. Завтра в 7.00 ты должен быть в конторе.

Полковник назвал адрес.

– Найдешь?

– Так точно. Одеваться как? В полевую форму?

– Нет, в форму не стоит, одевай гражданку. Думаю, тебе нужен комплект пехотного обмундирования. Не стоит светиться просто так. А то если в какое-то место зачастят военные всех родов войск, пойдут слухи. А Абвер никуда не делся. Прищучили его здорово, но до конца вычистить не получается, слишком долго плелась сеть. Иногда находят агентов, сидящих у нас с Первой мировой, представляешь?

– Ого.

– То-то и оно. Ладно, иди, общайся, а нам с Натали пора. Ей тоже с утра на смену.

– А она где работает, если не секрет?

– Какой там секрет, она медсестра. После работы учится на хирурга. Это у нас сейчас благодаря тебе отпуск образовался, а так мы видимся-то раз в неделю, и то не всегда. Ну, все, бывай.

– До завтра.

Ребята засиделись у меня до двенадцати ночи. Разговоры о работе сменились воспоминаниями о детдоме, потом о смешных фактах «новых» биографий. Время пролетело незаметно. Перед уходом навели порядок, вынесли в прихожую и составили чужие табуретки и разошлись, договорившись снова собраться при первой возможности. Я прослушал последнюю сводку новостей: «На фронте без перемен, имели место незначительные столкновения» – и отправился спать.