Читать книгу "Идол - Наталья Шагаева"

Соперник замахивается, и я ухожу под руку, короткий боковой в голову проходит чётко и отбрасывает его на колено. Зал ревет, торжествуя, и тут я могу добить это ничтожество двумя ударами, тело уже кидается добивать, но я не могу! Нужна возня! Откидываю слабака назад и жестом приглашаю его в стойку. Никогда так не делал…

Соперник уверенно поднимается. Ели я проведу ещё одну контратаку, то по инерции добью его, выпустив зверя. Бросаюсь сопернику в корпус и пытаюсь повалить, подсечка опорной ноги, рывок, опрокидываю его на ринг и прижимаю. Даю ему возможность сопротивляться, но никакого сопротивления нет, он даже не пытается захватить руку или ногу, просто возится в желании выползти из-под меня и уйти в стойку. Но для меня это неприемлемо, надо удержать его на настиле. Делаю болевой захват на лодыжку и начинаю выворачивать. Получи, ничтожество, ты, конечно, уйдешь победителем, но боли хапнешь! Соперник оживляется и начинает интенсивно бить в голову, удар за ударом, не останавливаясь, молотит в надежде, что я отпущу его ногу.

Зал в восторге! Все любят чужую боль и кровь! Если продолжить удержание, то соперник может не выдержать и сдаться. Нужно подниматься…

Отпускаю ногу и вскакиваю в стойку. Нелогично с моей стороны, судьи и рефери могут что-то заподозрить. Но мне плевать, пусть потом промоушен в этом копается.

Зная, что бой куплен, соперник в виду своей тупости идет с открытым забралом, не меняет тактики — всё те же серии и удар ногой. Но я продолжаю играть и попадаю чётко в челюсть. Он не видел момента удара, а это нокаут… Его ноги подкашиваются… и в этот момент я оглядываюсь на Алису. Твою мать! Я заигрался! У меня почти останавливается сердце, когда соперник оседает, пошатываясь…

Выдыхаю, когда он чудом не падает, опираясь на канаты… Звучит спасительный гонг! Я не могу оправиться от испуга. В холод бросило не только меня, но и всю команду в моем углу. Никто не ожидал, что я заиграюсь. Это неосознанно, на автомате и рефлексах. Натренированный годами организм реагирует мгновенно, опережая сознание! Рефери разводит нас по углам. В глазах тренера страх и недоумение одновременно.

— Что ты творишь? Уходи в партер или падай на второй минуте, — шепчет мне на ухо Жора.

Все, как гиены, готовые разорвать. Вновь перевожу взгляд на девочку, которая, по-моему, уже искусала губы в кровь. Вот мой стимул проигрыша. Ты моя победа, малышка, а все остальное пусть горит в аду. Пора заканчивать.



Гонг! Третий раунд, он же последний. Соперник начинает атаковать, лоукик в бедро и тут же серия в голову, уклоняюсь влево и… тухнет свет. В глазах темно, я подставляюсь, позволяя себя бить, теряя ориентиры. Редкий момент, а вернее — впервые за свою карьеру я испытал свою же тактику на себе. Позволяю ударить себя коленом и оказываюсь лежащим на спине. Из носа хлещет кровь, голова идет кругом, но я улыбаюсь. Еще несколько минут, и все закончится.

Рефери поднимает мне голову, пытаясь привести меня в чувства. Прислушиваюсь к себе, понимая, что вполне могу подняться и продолжить бой. Но я не буду этого делать. Продолжаю изображать нокаут, валяясь на матах. Зал разочарованно ревет, призывая меня подняться. Нет, я больше не ваш Идол.

Соперник скачет вокруг, поднимая руки, досрочно объявляя себя чемпионом, а я смотрю в потолок и скалюсь, утирая кровь. Сука! Так сладко я еще не проигрывал. В жизни есть другие приоритеты.

Ко мне подбегает тренер, наш доктор, пытаясь остановить кровь. А я отмахиваюсь от них, соскакиваю с ринга, подхожу к Алисе, беру ее за руку и веду за кулисы, сильно сжимая маленькую холодную дрожащую ладошку. Это не по правилам, я должен был дождаться официального объявления победителя. Но мне плевать, я делал это только ради девочки, которая теперь в моих руках, и я больше никогда не упущу ее из виду.

ГЛАВА 27

Богдан

За нами бежал врач, тренер, помощники, но я никого не видел, кроме Алисы. Оказывается, так бывает, когда все, чем жил, к чему стремился становится на одну чашу весов, а маленькая девочка — на другую, и она значительно перевешивает. Меня колотит от выброса адреналина и от того, что я держу Алису в своих руках. Пропускаю девочку в раздевалку, отталкиваю всех и запираюсь. Никого не хочу видеть — только ее! Впервые в жизни боюсь потерять девушку. Впервые девушка значит для меня больше, чем сама жизнь.

Мы на секунды застываем, смотря друг другу в глаза. Делаю шаг к Алисе, а она кидается к чистым полотенцам и мочит их водой из кулера. Сажусь на лавку, наблюдая за ее метаниями, пытаясь восстановить дыхание. Девочка подходит ко мне, опускается на колени и начинает утирать кровь так аккуратно, но старательно, а из синих глаз скатываются беззвучные слезы.

— Зачем ты прогнал доктора? Впусти… Пусть тебя осмотрит, — всхлипывает она, а в глазах столько тревоги за меня и огромные слезы. Меня сковывает эмоциями, и некоторое время я только смотрю, как она заботливо утирает кровь с моего лица и тела. — Больно? — спрашивает, смотря куда-то мне в грудь.

Опускаю голову и вижу синяк, но не чувствую боли. Мне сдавливает грудь где-то внутри, и дышать нечем. Вижу, как сильно дрожат ее руки, и прихожу в себя. Забираю у Алисы полотенце и откидываю в сторону. Обхватываю ее лицо и стираю большими пальцами дорожки слез. Нет ни одной в мире девушки, которая может сравниться с Алисой. И она моя.

— Тихо, не плачь, все хорошо, я с тобой. Они тебя больше не тронут, — шепчу, собирая губами ее соленые слезы. — Что они тебе сделали? — рычу, осматривая ее с ног до головы.

— Нет, — мотает головой. — Со мной все хорошо. Тебе больно? — Алису держали в заложниках, а она переживает за меня.

— Мне не больно. Со мной все в порядке, — горько усмехаюсь и вновь тяну ее к себе, целую соленые губы.

Нас трясет, но мы не можем оторваться друг от друга. Целую, целую, целую, лишая нас кислорода, но оторваться от девочки не могу. Поднимаюсь на ноги, тяну ее за собой и прижимаю к стене. Зарываюсь в волосы, откидываю голову и лихорадочно зацеловываю шею. Алиса ахает, выгибается, цепляясь за мои плечи. А мне мало. Чертовски мало! Хочу чувствовать каждую клеточку ее тела.

— Я так испугалась, когда ты упал… так испугалась… — шепчет она, глотая воздух.

— Со мной все в порядке. Не думай об этом. Прости меня, маленькая, — шепчу ей, а сам блуждаю руками по ее хрупкому телу, то сжимая, то лаская. — Я больше не допущу… не позволю… не отпущу, — бессвязно шепчу, уже кусая ее губу и расстёгивая молнию на спортивном костюме.

Алиса опять начинает рыдать, уже в голос, хаотично поглаживая меня по спине. Останавливаюсь, тормозя свои ненормальные порывы. Она же маленькая девочка, которой ублюдки нанесли травму.

— Нет, не останавливайся, целуй меня, пожалуйста, — просит Алиса и сама тянется к моим губам.

И я целую, жадно всасывая губы, накрывая ее грудь, сжимая, потирая твердые соски через тонкую ткань бюстгальтера. А потом и вовсе отодвигаю его, высвобождая небольшую упругую грудь. Врываюсь в ее рот, сплетая языки, прижимаю к себе дрожащее податливое тело, чувствуя, как наше общее безумие разливается по венам.