Читать книгу "Буря ведьмы - Джеймс Клеменс"

К нему неожиданно обратился какой-то тощий брат, чьи глаза были широко раскрыты от восторга.

— Это чудо! Ты чувствуешь магию? — прохрипел он, едва не задыхаясь.

Но Джоах не мог понять, о чем толкует этот сумасшедший, и попытался убежать от него, но странный брат схватил его за руку длинными костлявыми пальцами.

— Посмотри же! — твердил он, указывая куда-то на дерево. — Цветок распустился при дневном свете! Это знак, знак!

Джоах невольно посмотрел туда, куда ему указывали. Среди купы листьев действительно красовался крупный пурпурный цветок, от лепестков которого исходил странный свет — скорее всего, просто игра света и тени.

И все же, глядя на этот цветок, юноша почувствовал, как спокойствие проникает в его измученное сердце. И, словно ласковое прикосновение солнца после долго купания в холодном ручье, этот непонятный свет вдруг согрел его своим теплом с ног до головы. Каким-то шестым чувством Джоах догадался, что именно в этом цветке кроется тайна его освобождения. И хотя он не понимал, как и почему это произошло, он всем сердцем ощущал, что цветок этот непростой.

И в тот же момент, словно подтверждая его предположения, лепестки цветка стали опадать и, как алые снежинки, медленно поплыли к земле. По толпе порывом ветра пронесся вздох сожаления, ибо опадание лепестков явно означало конец чуда. Через несколько секунд сожаление сменилось разочарованием.

— Все кончено, — произнес голос рядом с Джоахом, и костистые пальцы отпустили его руку.

Но голос этот был немедленно перекрыт шипением Грешюма.

— Оставь моего мальчишку в покое!

Но странно: в голосе Грешюма не было прежней властности, он звучал почти униженно, а сам старик так и не сводил глаз с падающих лепестков. Потом старый маг вдруг взмахнул посохом над головой мальчика, словно того и не было перед ним, и в голосе старика прозвучала привычная злоба. — Оставь беднягу, говорю тебе! Он все равно ничего не понимает!

— Я и сам ничего не понимаю, — ответил брат. — Вы самый старший из нас, брат Грешюм. Что вы скажете обо всем этом?

— Это всего лишь эхо прошлого, — грубо ответил маг. — В дереве на время проснулась память и вышла на поверхность — вот и все. Не из-за чего поднимать шум.

Эти обыденные слова неожиданно согнули плечи тощего брата и погасили блеск в его глазах.

— Может, вы и правы, — грустно ответил он. — Но все же, пойду — вдруг мне удастся подобрать хотя бы один лепесток, пока их не разобрали остальные.

Джоах видел, что множество народу сгрудилось под деревом, и все лихорадочно собирают опавшие лепестки.

— Пошли, — бросил Грешюм мальчику, как только они остались вдвоем, и, не оборачиваясь более, старик зашагал на окраину парка. — За мной, — повторил он еще раз для порядка.

И Джоах с ужасом обнаружил, что идет следом, но не потому, что его несут ноги, но потому, что он просто не знает, что теперь делать дальше. Было ясно, его хозяин все еще думает, что он подчиняется ему беспрекословно, послушный всем его словам. Старый маг почти не замечал присутствия слуги, а потому не обратил внимания и на нынешнее его несколько странное поведение.

Пока Джоах покорно шел следом, ему вдруг пришла в голову мысль крикнуть сейчас, обратившись ко всем братьям, и рассказать, какую змею пригрели они на своей груди, но он не поддался ей. Кто ему поверит? Ему — слуге, мальчишке, идиоту? Кто поверит в такую страшную истину, что не только этот старый член их Ордена, но даже сам их Претор находятся во власти гульготалов? А если он даже и сумеет убедить их, то, кто знает, не окажутся ли и все остальные такими же слугами зла? Если даже сам Претор, глава Ордена, является слугой Темного Лорда, то кем могут оказаться здесь все остальные? И этим неосторожным поступком не отрубит ли он лишь голову, оставив нетронутыми могучие корни? Где бы найти того, кому действительно можно довериться? Джоах не знал ответа ни на один из этих вопросов — и потому молчал.

Словами ничего не сделаешь — по крайней мере, пока.

И в голове юноши постепенно созрел иной план. Ноги подгибались от истощения, и потому имитировать свою прежнюю расхлябанную походку для Джоаха не составляло труда. А что, если... И чем больше он обдумывал новый план, тем больше крепла в нем решимость его исполнить. Грешюм лишь раз бросил на него равнодушный взгляд через плечо, едва ли даже сам понимая, зачем. А Джоах, уже выучивший за долгие луны заточения, когда и что надо делать, вел теперь свою роль мастерски. Но надолго ли его хватит? Сколько сможет он притворяться бездумным рабом? А самое главное — так ли уж много толку будет в таком маскараде и действительно ли он сумеет вызнать таким образом о планах черного мага? Ответа на последний вопрос Джоах пока не нашел.

Но пусть! Даже если он ничего и не узнает более, сбежать из этой тюрьмы все равно будет легче именно таким образом. Сбежать... Нет, в глубине души мальчик знал, что этим ходом он не воспользуется. Не воспользуется в одиночку.

Перед глазами у него всплыло лицо сестры: веснушки и чуть прищуренные глаза. Он не знал, где, на каких просторах огромной Аласии блуждает она сейчас, но твердо верил, что она неуклонно движется сюда, к Алоа Глен. Ах, если бы он мог найти ее и предупредить, или хотя бы узнать, какие ловушки ей приготовлены!

С такими мыслями Джоах плелся за согбенной спиной Грешюма и с каждым шагом понимал, что лучший способ помочь сестре заключается отныне именно в том, чтобы обманывать и притворяться. Что ж, за обман он тоже станет платить обманом и, как носят лживые маски Грешюм и Претор, так и он будет носить такую же!

«Я больше не предам тебя, Эл!» — прошептал он мысленно, и на мгновение видение алого цветка снова появилось перед его глазами, оказавшись еще более торжественным и чудным, чем было в действительности. Неужели именно цветок освободил его? Или что-то иное пряталось в тенях старого дерева?

Джоах быстро осмотрелся по сторонам. Свет и тени играли на дорожках древнего парка. Свет и тьма соединялись здесь воедино.

Кто еще таится в них, кто может ему помочь, кого он сумеет распознать?

Кому он должен поверить?

Где-то далеко за стеной Эдифайса тоскливый крик одинокой чайки раздался над пустым морем. Сердце Джоаха болью отозвалось на этот крик.

И юноша понял, что отныне он здесь один — и никто ему не поможет.

12

Тоскливый крик чайки пронесся над волнами и долетел туда, где в полосе прибоя покачивалась маленькая головка Сайвин. Она проследила глазами за полетом птицы по синему небу и стала воображать себе те страны, над которыми уже пролетала и еще пролетит смелая птичка. Пальцы Сайвин лениво шевелились в воде, поддерживая ее на плаву. Ей представились высокие горы, полные густой тени леса и зеленые, просторней, чем море, луга. Об этих местах часто говорилось в сказках, но видеть их Сайвин еще никогда не доводилось.

Она повернула голову, посмотрев на набегающие тучи, и от этого движения ее зеленые волосы поплыли вокруг головы, словно сияющий нимб. Чайка исчезла в солнечном луче и, вздохнув, Сайвин снова вернулась к белой пене прибоя, туда, где море сталкивалось с сушей ближайшего острова, ворча и вздымаясь. Белые клочья вспыхивали в лучах ослепительного солнца, и черные скалы блестели, словно спины китов. Океан рычал, нападая на острова, словно ненавидел их за то, что они вмешались в его синюю спокойную гладь.