Читать книгу "С любовью насмерть, Дун… - Рут Ренделл"

Хэлен Миссал кивнула головой, подтверждая слова Уэксфорда. Ее глаза зажглись огнем, она была во власти воспоминаний. Супруги Кводранты опустились на большой сундук. Фабия Кводрант сидела, прижавшись к мужу, и тихо плакала.

— Поэтому, когда возник Дадли Друри, Минна отвернулась от Дуна без всяких сожалений. Она запрятала все ценные, старинные книги, которые дарил ей Дун, в сундук и больше ни разу на них не взглянула. Друри был унылый и вполне ординарный парень, можно даже сказать — неотесанный, так ведь, миссис Кводрант? Не был он никаким ни страстным, ни властным, ни ревнивым. Эти качества характера скорее можно отнести к Дуну. Но Друри был лишен недостатка, того самого недостатка, который так претил Минне, и Друри победил.

«Она выбрала меня!» — Берден вспомнил, как захлебываясь от волнения, кричал на допросе Друри.

Уэксфорд тем временем продолжал:

— Когда Минна отказала Дуну в любви, или, точнее, отказалась принимать любовь Дуна, его жизнь была разбита. Родные и близкие объясняли перемену, произошедшую в Дуне, слишком резким скачком в развитии, неожиданным повзрослением, на деле же перемена в нем была результатом глубочайшей душевной травмы, которую нанесла ему Минна. Разрыв последовал в июле 1951 года, и с той поры у Дуна развилась тяжкая душевная болезнь, заглохшая было с течением времени, но она вспыхнула с новой силой, когда Минна вернулась в эти края. Дун вновь обрел надежду. Оба они уже не были теми юными существами, теперь встретились люди взрослые, зрелые. Вот, когда Минна, наконец, должна была услышать его и все понять. Но она не услышала и не поняла. Потому она и заслужила смерть.

Уэксфорд чуть приблизился к сундуку, на котором сидел Кводрант, и обратился к нему:

— А теперь поговорим о вас, мистер Кводрант.

— Если бы это представление не огорчало так мою жену, я бы мог считать, что мы провели сегодня веселенькое утро, — в голосе Кводранта слышались насмешка и высокомерие, внешне он владел собой прекрасно, только зачем-то стрельнул сигаретой в открытое окно, при этом она едва не задела ухо Уэксфорда. — Сделайте одолжение, я готов вас выслушать.

— Когда нам в полицию сообщили об исчезновении Минны, стало о том известно также и вам. Контора ваша находится у самого моста, и вы, должно быть, видели, как мои люди искали тело в воде. Вы, конечно, сообразили, что на шинах вашего «ягуара» осталась грязь проселка. Учитывая свое «щекотливое положение», как вы изволили выразиться, вы решили застраховать себя на случай, если бы нам понадобилось проверить шины «ягуара», — кому-кому, а вам известны методы нашей работы, не так ли? Поэтому вы решили под любым предлогом, но вполне легальным, проехать в своей машине тем проселком. Делать это днем было рискованно, но как раз в тот вечер вы должны были встретиться с миссис Миссал…

Хэлен Миссал вскочила и закричала:

— Нет, нет, это неправда!

— Сядьте, — спокойно сказал Уэксфорд. — Неужели вы думаете, что она ничего об этом не знает? Неужели вы думаете, что она никогда ничего не знала ни о вас, ни о других женщинах? — он повернулся к Кводранту. — Все-таки вы удивительно самоуверенный человек, мистер Кводрант. Вы были совсем не против того, чтобы нам стало известно о связи между вами и миссис Миссал. И если бы у нас возникло подозрение, что вы имеете отношение к совершенному преступлению, вы бы, соответственно, повозмущались бы, как положено в таких случаях, поскольку ваша прогулка по проселку, в самом деле, была, во-первых, тайная, а во-вторых, абсолютно интимного характера. И с вас взятки были бы гладки. Но когда вы подъехали к лесу, вам захотелось во что бы то ни стало посмотреть и убедиться собственными глазами. Уж я не знаю, под каким предлогом вы отлучились из машины, чтобы углубиться в лес…

— Он сказал, что ему надо зайти за кустик. — В голосе миссис Миссал звучала горечь, она чувствовала себя оскорбленной.

— Вы прошли подальше в лес, но так как было уже темно, для того, чтобы лучше рассмотреть тело, вы зажгли спичку. Зрелище настолько сильно на вас подействовало, что вы стояли, пока спичка почти не догорела и пока миссис Миссал не позвала вас из машины. После чего вы поехали домой, выполнив все, что задумали. Сложись обстоятельства для вас удачно, никому и в голову не пришло бы связывать вас с миссис Парсонс. Но вот я упомянул имя Дуна у вас в доме, кажется, вчера. И вы вспомнили о книгах. А в книгах, подумали вы, могли оказаться и письма, кто знает, это было ведь давно. Прослышав о том, что Парсонса сегодня дома не будет, вы решили, воспользовавшись ключом покойной, который, кстати, исчез вместе с ее кошельком, проникнуть к нему в дом и забрать отсюда все, что могло бы послужить уликами, все, что было связано с Дуном. За этим занятием мы вас и застали.

— Ну что же, звучит правдоподобно, — сказал Кводрант. Он поправил растрепавшиеся волосы жены и крепче прижал ее к себе. — Конечно, вам абсолютно не удастся обосновать предъявленное нам обвинение, но если хотите, мы потом, когда будет время, вместе попытаемся во всем разобраться, — он говорил так, как будто речь шла о пустяковом недоразумении, которое можно легко устранить. Ну, например, сломалась машина, а надо добираться домой, или, скажем, их приглашают на нежелаемую вечеринку, и приходится вежливо уклоняться от приглашения.

— Нет, мистер Кводрант, — произнес Уэксфорд. — Мы не будем терять время на разбирательства. Можете уезжать, воля ваша, но все-таки я хочу, чтобы вы остались и выслушали меня. Видите ли, Дун любил Минну, и к его любви могла примешиваться ненависть, да, именно ненависть, но ни в коем случае не презрение. Вчера я задал вам вопрос: знали ли вы миссис Парсонс раньше? Вы захохотали и впервые за все это время естественным образом отреагировали на мой вопрос. Смех ваш был полон презрения, злой издевки. И я подумал: «Да, Дун мог убить женщину, но это была бы страсть, и страсть толкнула бы его на убийство, однако это чувство не совместимо с презрением к предмету страсти». Далее: сегодня в четыре утра ко мне поступили еще кое-какие сведения и я понял, что ни вы, ни Друри не могли быть Дуном. И я наконец узрел, в чем заключается тот самый непоправимый недостаток, которым страдал Дун.

Берден знал, чем он закончит, но даже у него екнуло сердце.

— Дун — женщина, — сказал Уэксфорд.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Не смей, не смей любить!

Любовь чревата превращеньем,

Улыбка алых уст увянет, придет час;

В очах прочтешь ты холод, отчужденье;

Тепла ее рука, но пыл любви угас.

Кэролайн Нортон. Не смей любить

«Вот теперь с ним можно делать, что угодно. Он бы дал себя арестовать, посадить за решетку — таким он вдруг сделался смирным, как овечка», — думал Берден. Только что с Кводранта было снято всякое подозрение в убийстве, а эффект оказался обратный: его самоуверенность исчезла, в глазах появилось выражение панического страха, что в представлении Вердена никак не вязалось с Кводрантом.

Фабия высвободилась из его объятий и выпрямилась. Все время, пока Уэксфорд говорил, она тихо рыдала, и теперь ее губы и веки опухли. Возможно, оттого, что слезы считаются проявлением слабости, свойственной совсем молодому возрасту, она стала похожа на маленькую девочку. На ней было желтое платье из дорогой тяжелой ткани, которое, как туника, ниспадало с ее плеч ровными, прямыми фалдами. До сих пор она молчала. Но внезапно в ней словно что-то зажглось, и от переполнявшего ее чувства она взволнованно дышала и как будто хотела что-то сказать, но не могла, хотя слова так и рвались с ее губ.