Читать книгу "Вспомнить будущее - Анна и Сергей Литвиновы"

Немецкое кино мы с ним устроили на заднем сиденье его машины (под стать хозяину, неновая, без единого наворота «Шкода»). Парень оказался даже заботливым: все пытался мою точку G отыскать. Пришлось изображать особенно бурный отклик.

– А ты горячая штучка! – не понял моего притворства мимолетный любовник.

«Пара тысяч у него в бумажнике вроде мелькнули, – прикидывала я. – На ювелирку не хватит. Может, на бельишко его развести? А чтоб точно повелся, попрошу присутствовать при примерке».

Идея моему слесарю понравилась. Напасть на меня в примерочной кабинке по полной программе не решился, но облапал от души. А когда вышли из магазина, предложил:

– Завтра на дачу съездим? У меня выходной.

– А у меня – нет, – отрезала я.

Он будто не услышал:

– Коньячку хорошего возьмем. Я шашлыков пожарю.

– Прости, милый. – Я покачала головой. – Не могу никак.

Безопасность – дороже всего. На дачу – к едва знакомому – я бы даже к священнику не поехала. Не то что к установщику стиральных машинок.

– Сложно с вами, девчонками, – обиделся мой Ромео. И неохотно предложил альтернативу: – Ну, давай тогда, что ли, в киношку?

– Я могу с тобой просто покататься. По городу, – со значением произнесла я.

Он явно обрадовался (то ли времени на кино пожалел, то ли денег), и мы договорились встретиться завтра. Я предложила – на Новом Арбате. (Проворковала загадочно: «Там вокруг полно милых, очень темненьких переулков!»)

А еще у меня был план – затащить моего слесаря в казино (игорных заведений в тех краях – на каждом шагу). Он явно не жлоб, пару фишек, хотя бы долларов на пятьдесят, даме сердца купит. Притвориться, что проиграла – пара пустяков. Припрячу, а обналичить зайду в другой день.

Вновь не ошиблась в человеке – когда заглянули в «Мираж», новый знакомый целых сто долларов мне протянул, напутствовал:

– Только обязательно проиграй – а то в любви не повезет!

И подмигнул сальненько.

Даже жаль, что сегодня, скорее всего, наш с ним последний день. (Больше двух раз я с мужчиной старалась не встречаться. Привязанности мне не нужны, да и щедрость моих кавалеров к третьему свиданию часто иссякала.)

Я сбежала к самой дальней рулетке. Изобразила, будто осыпаю игровое поле без счета фишками. (На самом деле поставила всего пару долларов – и что самое интересное, даже выиграла восемь на корнере[8].) Спутник мой похвастался, что в покере ему выпал стрит – «И не сыграл, сволочь. Крупье флэшем[9]перебил, вообще отпад!»

– Значит, у нас с тобой, уж точно, в любви сегодня все будет шикарно! – соблазнительно облизнула губы я.

– За это надо выпить. – Он протянул мне бокал.

– Что это?

– Коньяк. Французский. Я же обещал! Взял тебе сейчас, на баре.

– А ты?

– За рулем крепче пива не пью, – вздохнул мужчина.

Я с удовольствием выпила – и мы вышли в ночь.

В голове приятно шумело, Новый Арбат искрился огнями.

– Ищем миленький переулочек? – проворковала я.

Своими ногами дошла до машины. А дальше – не помнила ничего.

Что было потом – расписывать не буду. Неприятно и больно. Вкратце: мужчина все же привез меня на дачу. Одноэтажный дом в совершенно пустом, по раннему весеннему времени, дачном поселке. Там – в неотапливаемой комнате, а большей частью в погребе – я провела четыре бесконечных дня. Почти девяносто шесть часов – полных унижения, издевательств и боли.

В первый же вечер – когда я очнулась и напустилась на него со слабыми (язык еще слушался плохо) упреками – Ромео сломал мне челюсть. Он оказался действительно изобретателен. И неутомим. Просто перечислю: ушиб головного мозга, травматическая ампутация двух пальцев на левой стопе, потеря четырех зубов, ушибленные ссадины мягких тканей лица и кистей обеих рук, колото-резаные проникающие ранения грудной клетки…

Спасли меня чудом. Спасибо бабушке: убедила наших ко всему равнодушных ментов принять заявление. Те, как водится, пытались ее отфутболить: «Девица молодая, холостая, нагуляется – придет!» Но отвязаться от бабки моей не так просто. И дело завели, и искать стали. Даже (спасибо старухиным друзьям с телевидения) дали репортаж по Первому каналу. По всей столице были расклеены мои фотографии, однокурсники создали несколько волонтерских отрядов.

И – когда я уже потеряла всякую надежду – в милицию поступил сигнал. Что я – тремя днями ранее – садилась в «Шкоду» с госномером таким-то. Ромео мой был уверен, что искать меня не станут – номер на машине оказался подлинный. И дачка тоже была оформлена на него.

Далее последовал красивый – как в кино! – штурм. Когда увидела моего мучителя – в наручниках, потерянного, жалкого, – даже не обрадовалась.

Слишком раздавленной я была. И слишком уставшей.

Сочувствия от бабушки я не дождалась. Как и тогда, еще в школе – когда меня изуродовала собака. Опять старуха выполняла все необходимые действия – подавала в постель еду, приносила попить, помогала доковылять до ванной комнаты – но не жалела меня ни капельки. Крепко в ней сидело неискоренимое, обывательское: сама с ним пошла – значит, сама виновата. Но мало ли глупостей совершаем все мы! По бабкиной теории получается, и ребенок виноват, которого маньяк поманил игрушкой. И пешеход, что вышел на проезжую часть и попал под машину. И вообще все, кто осмеливается носить золото – а потом становится жертвой грабителей.

Да, я ошиблась. Но видит бог – и зеркало подтверждает! – я уже достаточно наказана. А тут еще бабуля продолжала испепелять меня презрением.

О том, что со мной случилось, в институте знали – спасибо бабушкиной пиар-кампании.

Я попробовала искать утешения у друзей. Однокурсница, с которой общались ближе всего, примчалась, стоило только позвонить. Сострадательно охала, утешала, с готовностью соглашалась: какие они все гады! А еще жадно разглядывала мои синяки со ссадинами и явно заранее составляла в уме цветистые фразы, коими она опишет мое жалкое состояние завтра в институте для всех желающих.

На следующий день телефон разрывался: ко мне теперь собиралась целая делегация, то ли сочувствующих, то ли просто любопытных. Но я разрешила приехать только Степашке. Неприятно, конечно, что мой безответно влюбленный увидит не роковую красотку, а жалкую развалину. Но хотя бы я могла быть уверена: ни с кем обсуждать, «как отделали Дорохову», парень не станет.