Читать книгу "Интервью с магом - Антон Леонтьев"

Так и есть: Марк, в переднике на голое тело, готовил завтрак. Заметив меня, он слегка смутился и сказал:

– Доброе утро, Катюша. Я тебя разбудил? А мне так хотелось подать тебе завтрак в постель! И сидеть рядом, дожидаясь, когда ты проснешься…

Я с визгом бросилось Марку на шею, и... В итоге мы позавтракали гораздо позже, причем тосты сгорели, а яичница превратилась в подошву – мы были заняты другим и не могли отвлекаться на подобные пустяки. Но я ни чуточки не жалела! Зато кофе был божественный: Марк готовил его лучше, чем кто бы то ни был во всем мире. Впрочем, надо сознаться, Черносвитов многое умел делать на высшем уровне, и это касалось не только приготовления кофе...

И все же момент расставания наступил – мобильный у Марка запел, мой кудесник вышел в коридор, я же самым бесстыдным образом подслушала разговор. А как же, вдруг у него еще одна дама сердца? Оказалось, что звонил один из ассистентов – в офисе срочно требовалось присутствие Марка.

– Катюша, ты же понимаешь, как мне не хочется оставлять тебя… – виновато произнес он.

Мне тоже не хотелось расставаться с Марком, но его звала работа. Не могла же я запереть его в своей квартире! Иллюзионист принадлежал, что было видно невооруженным глазом, к разряду мужчин, которые сами диктуют правила игры, и попытаться удерживать его и, тем более, заставлять плясать под свою дудку было бы равносильно первому шагу к разрыву.

Больше всего я боялась, что я для Марка – мимолетный эпизод. Еще бы, мне ли не знать, что у плейбоя имелась масса любовниц и подружек! Откуда я знаю, не заедет ли он по пути в офис еще к одной, а то и к нескольким дамам?

Меня так и подмывало позвонить Марку, спустя всего лишь полчаса после расставания с ним. Во мне боролись два начала, и демон начинал одерживать победу над ангелом. Марк принадлежит только мне! Но верная ли это стратегия? Мой бывший при расставании, завершившемся безобразным дележом имущества, заявил, что я слишком привязчива и навязчива. Поэтому я и расколотила злосчастный фарфоровый сервиз. Жаль только, что он относился к моей части утвари...

Рука хищно потянулась к телефону, и я уже придумывала невинные фразы, дабы усыпить бдительность Марка. Скажу ему... что он забыл у меня... Но что? Нет, осведомлюсь, что приготовить ему на обед! Только вся беда в том, что готовить я не умею! А вдруг он мне ответит, что сегодня пообедает у себя в офисе? Тогда лучше поинтересуюсь, как обстоят дела с расследованием…

Но иллюзионист опередил меня и позвонил первым, что разом свело на нет все мои коварные планы. Он жаждал сообщить о том, что мать Дениса Кронсберга готова встретиться с нами.

Глава 20

Обитала особа, звавшаяся Жанной Петровной, в районе «Текстильщиков», в шестнадцатиэтажном доме, на одном из последних этажей. И Марку, конечно же, пришлось подниматься вместе со мной по лестнице. Впрочем, по дороге он снова пристал ко мне с поцелуями, поэтому у мадам Кронсберг мы оказались через двадцать минут после того, как начали подъем.

Она оказалась невысокой сухощавой женщиной с седыми волосами, забранными в старомодную прическу, и с испещренным морщинами лицом. Мы выразили ей самые искренние соболезнования по причине смерти сына, на что Жанна Петровна, махнув рукой, откликнулась:

– Ах, Денис... Он мне давно уже не сын! Но что же вы стоите в коридоре? Прошу вас, проходите!

Хозяйка провела нас на небольшую кухню и предложила чай с пряниками. Я опустилась на выщербленную табуретку. Снуя около газовой плиты, Жанна Петровна поведала нам свою трагическую, но незамысловатую историю.

Ее супруг, отец Дениса, оказался жертвой зеленого змия, а Денис появился на свет незапланированно – Жанне Петровне тогда было уже за сорок. У нее имелось двое детей-подростков, и она сочла еще одну беременность подарком небес. Считала, что поздний ребенок будет особенным, что она, учительница русского языка и литературы, подарит ему всю свою материнскую любовь, сумев избежать ошибок, допущенных при воспитании других отпрысков...

– Неудивительно поэтому, что Денис вырос чрезвычайно избалованным, – поджав губы, заметила женщина. – И чем дальше, тем было хуже! Он пошел по стопам отца, тоже начал выпивать и даже поднимал на меня руку. От того златокудрого ангелочка, которым сын был в детстве, не осталось и следа!

В мозгу у меня возникла картинка – Денис Кронсберг в луже крови.

– Он связался с дурной компанией, – продолжала Жанна Петровна, – вместе с себе подобными занимался подростковыми шалостями, которые переросли в итоге в преступления. Сын участвовал в изнасиловании и оказался в колонии. Это был для меня страшный удар! Я все считала, что моего Дениску оклеветали, что его облыжно обвинили в столь страшном преступлении, что произошло стечение роковых обстоятельств... – Пожилая женщина тяжело вздохнула и добавила: – Все стало на свои места, когда Дениса по амнистии выпустили. В колонии он поднабрался нецензурщины и блатных повадок, изменился, причем, как сами понимаете, далеко не в лучшую сторону. Сын стал мне совершенно чужим! А потом даже пытался выжить меня из квартиры, чтобы заполучить ее в собственность и выгодно продать. Не буду вас отягощать описанием того, как мой собственный ребенок измывался надо мной, как склонял к тому, чтобы я сама съехала, написав на него дарственную… Для него не было ничего святого!

Одним словом, если любовь художника Аскольдова к своему покойному сыну Феликсу была чем-то неестественным и патологическим, то в случае с Жанной Петровной мы столкнулись с другим типом отношений между родителями и детьми: со жгучей ненавистью.

– В итоге мой сын, моя кровь и плоть, решил, как теперь принято выражаться, «заказать» меня, – сообщила вполне будничным тоном Жанна Петровна.

Чашка, которую я держала в руке, дернулась.

– Да-да, он решил избавиться от своей пожилой мамаши посредством убийства, – тяжело вздохнула женщина. – И подбил на преступление не кого иного, как моего бывшего мужа, своего собственного отца! У Володи к тому времени ум за разум зашел, ради бутылки водки он был готов пойти и не на такое. Но моему сыночку не повезло – бывший мой супруг оказался не в меру болтливым, и еще до того, как пришел ко мне с топором, растрепал по пьяной лавочке своим собутыльникам о том, что вскоре кокнет «старую козу». То есть меня!

Я задрожала от последних слов, а в особенности от того, с каким спокойствием Жанна Петровна излагала свою кошмарную историю.

– Кто-то сообщил об его откровениях нашему участковому, а тот у нас очень совестливый человек. Другой не придал бы пьяной болтовне значения – вы ведь знаете, что милиция занимается сейчас всем, чем угодно, только не защитой граждан. Он же отнесся к информации с подобающей серьезностью, взял, как сейчас принято говорить, в оборот моего бывшего, и тот раскололся… Ах, пряники закончились? Разрешите предложить вам сушки!

После подобного рассказа у меня кусок в горло не лез, и у Марка, кажется, тоже, поэтому мы оба отказались от угощения.