Читать книгу "Секрет Ведьмака - Джозеф Дилейни"

Я так устал, что дальше готов был тащить Мэг за ноги, и пусть бы ее голова стукалась обо все ступеньки. Но я не стал этого делать. Она наверняка и так уже сильно страдала из-за плотно обхватившей ее серебряной цепи. И что бы там ни было, Ведьмак наверняка хотел, чтобы с нею обращались мягко. Что я и делал по мере сил.

И все же, опустив ее в яму, я не смог удержаться от насмешки.

— Пусть тебе приснится ваш сад! — сказал я и с огарком свечи начал снова подниматься по ступеням.

Теперь надо было разобраться с Бесси Хилл. Наверно, спускаясь, я разбудил ее, потому что, сопя и брызгая слюной, она снова ползла к воротам. Я набрал полные горсти соли и железных опилок, но не стал швырять в нее, а тремя ступеньками выше насыпал от стены к стене полоску соли и сверху добавил опилок. Перемешал их, и получилось что-то вроде барьера, который ведьма не в состоянии преодолеть.

В конце концов я поднялся к воротам и сел тремя ступеньками ниже их на случай, если ведьма-ламия сумеет спуститься и попытается дотянуться до меня через ворота.

Я сидел, глядя на огарок, который становился все короче и короче, и чувствуя сожаление из-за того, что сказал Мэг. Папе не понравилось бы, что я насмехался над ней. Он учил меня относиться к другим по-доброму. Мэг не может быть совсем уж скверной. Когда-то они с Ведьмаком любили друг друга. И какие чувства он испытает, увидев, что я посадил ее в яму, то есть сделал то, на что он сам никак не мог решиться?

Потом свеча догорела, и я остался в темноте. В подвале шептались и царапали камень мертвые ведьмы, а живая на лестнице принюхивалась и разочарованно сопела, не в силах преодолеть барьер из соли и железных опилок.

Я почти задремал, когда внезапно появилась дикая ламия, — в конце концов ей удалось прорваться сквозь дверь чердака. Я хорошо вижу в темноте, но тут, на ступеньках в подвал, стояла тьма-тьмущая. Я услышал шарканье ног, а потом лязг, когда плохо различимая фигура с силой врезалась в ворота и принялась скрести металл. Сердце у меня подскочило — похоже, ламия снова была голодна. Я начал слепо тыкать в нее посохом сквозь прутья ворот.

Поначалу от моих усилий не было никакого заметного проку — я слышал, как металл стонет, когда ведьма сгибала и рвала его. Однако потом мне повезло — удар пришелся в какое-то чувствительное место, скорее всего в глаз, потому что Марсия пронзительно заверещала, отступила от ворот и, хныча, начала снова подниматься по лестнице.

Едва буран утихнет и Ведьмак придет в себя, он вернется в дом и наведет тут порядок — в этом я был уверен. Одного я не знал — когда именно это произойдет. Буран может затянуться на весь долгий день и еще более долгую ночь; не исключено даже, что мне предстоит провести здесь, на лестнице, несколько дней. И сколько раз за это время Марсия будет ломиться в ворота?

Еще дважды она нападала, а когда я отогнал ее в третий раз, отступила на лестницу и скрылась из вида. Может, пошла охотиться на крыс или мышей? Какое-то время я боролся со сном — нельзя было позволить себе уснуть, потому что ворота уже утратили часть своей прочности. Если я не буду отгонять Марсию, она быстро расправится с ними.

Да, я здорово влип. Если бы я не вернулся за книгой, то давно уже был бы в покое и безопасности в доме Эндрю, вместе с Ведьмаком и Алисой.

Глава 17

Горькая правда

На ступеньках было холодно и неудобно. По моим подсчетам, ночь уже сменилась днем. Я проголодался, во рту пересохло от жажды.

Сколько еще мне придется провести здесь? Сколько времени пройдет, прежде чем Ведьмак вернется? Что, если он все еще слишком плохо себя чувствует, чтобы прийти сюда? Потом я начал тревожиться из-за Алисы. Что, если она вернется в дом, разыскивая меня? Она-то ведь думает, что ламия по-прежнему заперта в подвале. Знать не знает, что та на чердаке и вообще свободно разгуливает по дому.

Наконец наверху послышался шум. Не отвратительное царапанье, а человеческие голоса, топот сапог в направлении подвала и такой звук, как будто по ступенькам тащат что-то тяжелое. За углом замерцал свет свечи. Я вскочил.

— Эй, Эндрю! Похоже, тут для тебя работы нет, — произнес голос, который я мгновенно узнал.

К воротам спускался Ведьмак, таща за собой обмотанную серебряной цепью дикую ламию. Рядом с ним шел Эндрю — видимо, собирался снимать замок.

— Парень, не стой, разинув рот, — сказал Ведьмак. — Открой ворота и впусти нас.

Я торопливо сделал, что мне было сказано. Хотел тут же рассказать ему о Мэг, но стоило мне открыть рот, как он покачал головой и положил мне на плечо руку.

— Давай делать все по порядку, парень. — В его голосе звучали добрые, понимающие нотки, как будто он уже знал, что именно я натворил. — Всем нам пришлось нелегко, и многое предстоит обсудить, но этим можно заняться и позже. Прежде надо сделать дело.

Эндрю со свечой спускался в подвал первым, вслед за ним мы. Когда мы добрались до живой ведьмы, Эндрю остановился, и свеча в его руке задрожала.

— Эндрю, отдай свечу парню, — распорядился Ведьмак. — И вообще поднимись-ка лучше наверх и подожди у двери, пока прибудут каменщик и кузнец. Скажешь им, что мы здесь, внизу.

Испустив вздох облегчения, Эндрю протянул мне свечу и быстро устремился наверх. Мы же продолжили спуск и вскоре оказались в подвале с низким потолком, с которого густо свисали полотнища паутины. Ведьмак зашагал прямо к яме дикой ламии. Прутья там были широко раздвинуты, и опустить ее вниз не составляло труда, что Ведьмак и собрался сделать, не откладывая.

— Держи посох наготове, парень!

Я встал рядом с ним, со свечой в правой руке и рябиновым посохом в левой.

Держа ламию над ямой, Ведьмак рывком сдернул с нее серебряную цепь. Марсия пронзительно закричала и упала во мрак. Ведьмак тут же опустился на колени и начал затягивать серебряной цепью отверстие над ямой, обвивая ею прутья. Ламия сердито шипела внизу, но не пыталась выбраться наверх. Спустя несколько мгновений дело было сделано.

— Это удержит ее до прихода каменщика и кузнеца, — сказал учитель, поднимаясь. — Теперь посмотрим, как там Мэг…

Он направился к ее яме; я шел следом со свечой в руке. Он посмотрел вниз и грустно покачал головой. Мэг лежала на спине, глядя на нас широко распахнутыми, полными гнева глазами, однако говорить не могла, поскольку цепь по-прежнему плотно обхватывала ее.

— Мне очень жаль, — сказал я. — Правда, жаль. Я всего лишь…

Ведьмак вскинул руку, останавливая меня.

— Побереги свои объяснения на потом, парень. Просто мне больно видеть это…

Чувствовалось, что горло у него перехватило. Я увидел глубокую печаль у него на лице и поспешно отвернулся. Долгое время никто из нас не произносил ни звука. Наконец учитель протяжно вздохнул.

— Что сделано, то сделано, — печально произнес он, — хотя я никогда не думал, что до этого дойдет. После всех этих лет… Ладно, пойдем и займемся третьей.