Читать книгу "Счастливчики - Лиз Лоусон"

Гляжу на наливающуюся капельку алой крови, словно это происходит не со мной.

Внезапно прихожу в ярость. Как она смеет меня судить: Люси, с ее прекрасным лицом, идеальными встречами общества анонимных алкоголиков и идеальной бабушкой. Люси, которая понятия не имеет, каково это – иметь брата, не представляет, каково это, когда он умирает. Я поднимаю голову. В глазах подруги жалость, и я хочу стереть ее с лица земли.

– И что бы ты с ними сделала? – рычу я.

– Блин. Не знаю. По крайней мере, не собирала бы их, ничего не говоря. Все это время… все это время я спрашивала тебя, как дела. Все это время моя бабушка спрашивала тебя, и ты просто вела себя так, будто все в порядке, будто все хорошо. А сама прятала… это. – Она с отвращением толкает мне письма.

Я фыркаю.

– О, ну понятно. Думаешь, ты бы справилась лучше? Легко сказать. Во время стрельбы ты была на другом конце школы. Ты можешь сколько угодно говорить, как тяжело было пройти через это, но на самом деле понятия не имеешь, верно? Никто из вас, черт возьми, не знает – ни ты, ни Хим, ни Майлз… даже Энн, которая, по мнению всех, такая молодец. Хочешь поговорить о выживании? В тот день в зал вошли девять человек, и угадай, сколько в итоге осталось? – Я трясусь. Слезы текут по моему лицу, но мне все равно. – Двое. Я. И тот кретин. – Хватаю горсть писем и бросаю в нее страницы. Я хочу разорвать их на части, разорвать все на части, рвать, пока не останется ничего, кроме окровавленной каши.

Люси хочет положить руку мне на плечо, начинает что-то говорить. Я знаю, она пытается меня успокоить, но мне надоело, что меня успокаивают.

– Нет. – Отпихиваю ее руку. – Не трогай меня. Я попросила тебя прийти, потому что мне была нужна помощь, совет, как с этим справиться, но все, что я получила – это осуждение. Тебя не волнует, как я себя теперь чувствую?

Люси глубоко вздыхает и на секунду закрывает глаза, словно говорит с капризным ребенком.

Только хочу снова открыть рот, но она успевает первой. Ее голос глубокий и низкий.

– Серьезно? Ты, наверное, шутишь, раз спрашиваешь, волнует ли меня, что ты чувствуешь. Весь последний год я только и думала, как ты себя чувствуешь. Как насчет меня, Мэй? Джордан был мне как брат. Я любила его. – Слезы падают из ее глаз. Я никогда не видела, чтобы Люси плакала. – Я любила его, но ты никогда этого не признаешь. Даже когда он был жив, вы этого не признавали. В девятом классе, стоило мне намекнуть, что я не против с ним встречаться, вы начали вести себя так, словно я предательница. Как будто мне нельзя быть с вами обоими, будто я должна выбирать. Можно подумать, ты единственная в тот день что-то – кого-то – потеряла, единственная, чья жизнь изменилась навсегда. Словно никого больше не было в том здании. Словно больше никто не думал, что может умереть. Все это время мы понятия не имели, что происходит: орала пожарная сигнализация, все сидели под партами, плакали и смотрели новости по телефону, а я продолжала писать тебе и Джордану сообщения и не получала ответа. Разве ты не понимаешь, что тот день разбил мне сердце? – Ее губы сжаты в тонкую жесткую линию. – Так нечестно, Мэй. Ты никому не разрешаешь скорбеть, а если мы пытаемся, судишь нас за то, как мы это делаем.

– Нет… – Я открываю рот, чтобы защититься, сказать ей, как она не права, но Люси игнорирует меня и продолжает говорить.

– Я даже на преступление ради тебя пошла, лишь бы помочь тебе почувствовать себя лучше. Думаешь, мне можно попадаться на вандализме? Это навсегда разрушит мои шансы на поступление в колледж. Ты знаешь, что мой папа не какой-то модный продюсер. У нас нет такого огромного дома, как у вас; моя семья не может позволить себе отправить меня туда, куда я захочу. Папа с трудом удерживается на работе, впрочем, откуда тебе знать, ты месяцами не интересовалась. Но даже это меня не остановило. Я пыталась быть хорошим другом. Я даже не жаловалась, когда ты сорвала мой день рождения прошлым летом. Я знала, что тебе трудно выбираться из дома, быть рядом с людьми… – Она отталкивается от моей кровати и встает, скрестив руки. – Я скучаю по тебе, Мэй. Я скучала по тебе целый год – скучала по твоему пению, по твоему смеху, по тому, как ты играешь на трубе. Иногда кажется, что чертов монстр забрал в тот день обоих моих лучших друзей. – Люси качает головой. – Можешь ли ты признать, что ситуация вышла из-под контроля? Ты должна рассказать родителям об этих письмах. Должна перестать позволять тому парню дурить тебе голову – иметь над тобой власть. Разве ты этого не видишь?

Я дрожу от гнева. Не могу поверить, что единственный человек в мире, кому я все еще доверяла, сказал мне такое дерьмо. Как статуя сижу на кровати, но, когда Люси пытается меня коснуться, я отмахиваюсь от ее руки с такой силой, что подруга отшатывается. Она на мгновение закрывает глаза, а когда открывает их снова, то смотрит на меня грустно.

– Я собираюсь уйти. Пожалуйста, расскажи об этом кому-нибудь. Кому-то из взрослых. Своим родителям. Эти письма… Это так неправильно. Надо что-то сделать. Парень одержим тобой. Посмотри на них. Он не остановится, пока ты как-то не отреагируешь – пока не расскажешь кому-то, кто может помочь. Это фигово. Разве ты не видишь, Мэй? Ну же? – Она умоляюще смотрит на меня, а когда я не отвечаю, просто вздыхает. Люси берет свое пальто и сумочку, а я сверлю взглядом собственные ноги, отказываясь поднимать голову, пока за подругой не закрывается дверь спальни.

Глава 44

Зак

Когда в субботу вечером раздается телефонный звонок и я вижу, что это Мэй, то резко сажусь в кровати и сначала смотрю на себя в зеркало, прежде чем ответить, как будто она меня увидит.

– Успокойся, Теллер, – бормочу я. Плюхаюсь на живот, приподнимаюсь на локтях. Я лежу здесь с тех пор, как расстался с Конором час назад. Приятель вытащил меня в торговый центр, хотел купить новую рубашку. Думаю, он пытается произвести впечатление на Люси.

– Мэй! – практически кричу ее имя в телефон и съеживаюсь. Вышло так глупо, что хочется повесить трубку. Я прочищаю горло. – Ты как?

На другом конце тишина, а потом сопение.

– Привет, – ее голос звучит хрипло, как будто она плачет. Я пытаюсь придумать, что сказать. – Ты еще там?

– Да. Привет. Извини.

С ее конца снова всхлип.

– Эй, ты в порядке?

– Да. – Мэй заходится мокрым кашлем. Она явно врет.

Я не знаю, что ответить. С Розой было легко. Она всегда рассказывала мне каждую мысль, которая приходила ей в голову, хорошую или плохую, и хотя иногда это утомляло, зато и гадать не приходилось. Мэй – другое дело.

Ее голос врывается в мои мысли:

– Ты можешь приехать?

– Сейчас? – Я съеживаюсь, поняв, что ляпнул. Неужели я никогда не научусь сначала думать, потом говорить? – То есть да. Конечно. Когда? Я готов. – Теперь мои слова натыкаются друг на друга, как будто не могут понять, как покинуть рот в правильном порядке. Мэй на другом конце линии издает смешок. По крайней мере, моя неловкость иногда полезна.