Читать книгу "Сбитые с толку - Эндрю Штульман"

Подумайте о концепции роста еще раз. Маленькие дети понимают, что он влечет за собой изменение формы и размеров, но не понимают, что рост означает: объект живой. Для них рост похож на увеличение кристалла или тучи. И то и другое действительно растет — в буквальном, а не переносном смысле, — но это является побочным продуктом небиологических процессов и имеет другие последствия. Кристаллы и тучи становятся больше, но не усложняются и не начинают по-другому функционировать. Когда дети говорят, что растения растут, они просто имеют в виду, что растения увеличиваются в размерах.

Витализм может создать предпосылки для того, чтобы ребенок связал процесс роста с жизнью, однако рост не будет рассматриваться как следствие жизни, пока сама жизнь не станет восприниматься как следствие внутреннего функционирования организма. Рост можно наблюдать и при этом не интерпретировать. Дети должны понять еще один скрытый слой реальности — организм и его внутренние органы.

* * *

Лакмусовая бумажка наличия у детей виталистической теории жизни, кроме их представлений о растениях, — это то, понимают ли они питательную ценность пищевых продуктов. Питание — не только неотъемлемая часть роста и здоровья, но и важнейший элемент социальных обычаев и норм.

То, что человек ест, определяется социальными факторами не меньше, чем биологическими. Это и повседневная рутина (сухие завтраки едят утром, а не вечером, а гамбургеры — вечером, а не утром), культурными табу (американцы едят свернувшееся молоко в виде сыра, но не едят квашеную капусту, а корейцы едят квашеную капусту кимчи и не едят свернувшееся молоко), религиозными табу (мусульмане едят говядину, но не едят свинину, а индусы наоборот), а также диетологическими ограничениями (вегетарианцы едят молочное, но не мясное, а люди с непереносимостью лактозы — мясное, но не молочное).

На эти социальные соображения наслаиваются модные термины, связанные с пищей: «углеводы», «глютен», «антиоксиданты», «добавки», «консерванты», «переработанные продукты», «пробиотики», «органические продукты», «свободный выпас», «цельнозерновые». У этих слов есть строгие определения, но они приобрели и моральный оттенок, стали синонимами «хорошего» и «плохого». В этой трясине социальной и оценочной информации детям сложно понять, зачем нужна пища, не говоря уже о том, что есть надо, а что не следует.

Когда моей дочке Люси было четыре с половиной года, она очень озаботилась одним свойством пищи — содержанием белков. Эта фиксация проявлялась у нее неожиданным образом, например в следующем разговоре о плохом сне:

Люси: Мне приснился кошмар. За мной гнались пираты.

Я: Попробуй подумать о чем-нибудь другом, веселом.

Люси: Я хотела подумать о хорошем, например русалках и дельфинах, но мозг мне не дал.

Я: Ты сама управляешь мозгом. Прикажи ему думать о дельфинах и русалках.

Люси: Не получается. Я съела мало белка.

Люси стала считать белок таким важным для работы организма, потому что воспитательница посоветовала ей есть за обедом сначала белковые продукты (например, курицу), а потом остальные (например, крендельки). В четырехлетнем возрасте Люси часто объясняла нам, что в ее тарелке содержит белок, а что — нет, и в большинстве случаев ошибалась. Ее анализ зависел от того, что ей хотелось есть («в пончиках есть белок»), а что не хотелось («в яйцах белка нет»).

В целом дети в четыре года на удивление плохо определяют пищевую ценность продуктов. Им еще предстоит отграничить биологическое измерение еды (что нужно есть) от социального (что едят другие) и психологического (что хочется есть). В одном из исследований ученые спрашивали четырехлетних малышей, полезны или нет следующие продукты: бекон, фасоль, брокколи, пирожное, морковь, сельдерей, чипсы Cheetos, кукуруза, пончики, помадка, картофель фри и красный перец[235]. Половину списка составляли овощи, а половину — так называемые мусорные продукты. Дети в основном не видели разницы. Овощи они относили к полезным всего в 70% случаев, а «мусорную» еду — в 47%. Очевидно, что многие из них полагали, что бекон и картошка фри не менее полезны, чем сельдерей и красный перец.

Однажды я столкнулся со схожим заблуждением у собственных детей: сыну тогда было семь лет, а дочери — три. Мы пришли на профилактику к педиатру, и тот спросил дочку, какой ее любимый овощ. «Арбуз!» — закричала она. «Это не овощ, а ягода», — поправил ее врач. Затем он повернулся к сыну и задал тот же вопрос. «Макароны», — заявил тот. «Господи! — воскликнул педиатр. — Это плохо говорит о твоих родителях».

К счастью для нас, представления детей о пище можно скорректировать. Продолжая описанное выше исследование, ученые давали четырехлетним детям один из двух вариантов руководства по здоровому питанию: предписывающий или виталистический. В первом случае детям рассказывали, что они должны и не должны есть: «Полезные продукты дают организму то, что ему нужно. Существует множество полезных продуктов, которые лучше есть в больших количествах. Например, овощи — фасоль, сельдерей, морковь, брокколи и кукурузу — надо есть каждый день»[236].

Второе руководство облекало ту же информацию в рамки витализма (исследователи отметили такие вставки курсивом): «Полезные продукты дают организму то, что нужно, потому что внутри них много витаминов. Витамины дают энергию и помогают расти и не болеть. Существует много видов полезной еды, которую лучше есть в больших количествах. Например, овощи — фасоль, сельдерей, морковь, брокколи и кукуруза — полезные, потому что в них много витаминов. Они дадут много энергии и помогут вырасти и не заболеть. Надо есть их каждый день». Вредные продукты тоже были затронуты либо в предписывающем контексте («очень жирные продукты нельзя есть каждый день»), либо в виталистическом («в очень жирных продуктах нет нужных для роста витаминов»).

Обучение в обоих случаях имело одинаковую продолжительность и давало детям основу, чтобы отличать полезные продукты от вредных. Однако эффективным оказалось только виталистическое руководство. Дети в этой группе значимо лучше оценивали пользу пищи, причем как непосредственно после обучения, так и спустя пять месяцев. Подчеркивание виталистических характеристик продуктов позволило им переосмыслить еду и увидеть в ней не только источник наслаждения или недовольства, но и источник питательных веществ (или определить их отсутствие).

Пищевая промышленность, видимо, тоже осознала эффективность виталистических аргументов, и реклама полезных продуктов для взрослых все больше акцентирует пищевую информацию. Теоретически взрослые должны понимать, что овощи полезнее «мусорной» пищи, однако Whole Foods, Trader Joe’s и другие компании считают полезным и выгодным напомнить о влиянии своей продукции на здоровье. Из-за этого капуста кале, водоросли и асаи из скромных растений поднялись до ранга «суперпищи», а Twinkies, бигмаки и апельсиновая газировка превратились из вкусных лакомств в «молчаливых убийц».