Читать книгу "Наш принцип - Александр Пономарёв"

Леша невольно застонал и огляделся. В больничной палате все койки были заняты, раненых было много, некоторые кровати были вынесены в коридор.

— Слушай, — зашептал ему в ухо Хас-Магомед, — около Хасавюрта люди видели крупные банды боевиков. Пока федералы и наше ополчение ушли вглубь Чечни, они планируют здесь проведение терактов. Не исключено, что захватят больницу. Я тебе тут принес, если что, будет чем себя защитить.

И он положил Леше под подушку сверток. Алексей сунул туда руку и ощутил в ладони тяжесть и металлический холод оружия. На ощупь пистолет казался не очень большим, но сразу внушал чувство уверенности и защищенности. Вороненый ствол был бережно завернут в холст.

— Спасибо, друг!

— Не за что, — дагестанец с улыбкой отвернулся, — ты один здесь? Остальные ваши с тобой?

— Колюху вертушкой сразу же в Махачкалу отправили. Он самым тяжелым оказался, а старлей Михеев здесь. В офицерской палате. Помнишь Михеева?

— Помню, — Хас-Магомед поморщился, — помню этого героя.

Как же не помнить взводного Михеева. Когда бойцы выходили из горящего села, он больше всех суетился и с тревогой осматривал раненых, как будто прикидывал: кого можно бросить, а кто пригодится.

Старший лейтенант Михеев запомнился Лехе еще в лагерях под Новочеркасском, где их готовили к войсковой операции. Во время проведения тактических стрельб, занятий по тактике и воинским уставам Михеев отличался от других офицеров статью, придирчивым и слегка пренебрежительным отношением к подчиненным и излишним, подчеркнуто-внимательным отношением к собственной внешности. Надо сказать, что был он высок, строен, симпатичен, а его лихому казацкому чубу не хватало места под беретом, он всегда высовывался наружу и ниспадал на густые черные брови.

— Русские на войне своих не бросают, это наш — русский, так сказать, национальный принцип. Запомните это навсегда, — внушал Михеев бойцам. Причем говорил он это так часто, что Леха запомнил.

Здесь, в госпитале, старлей уже нашел даму сердца. Медсестры не сводили глаз с лихого офицера, который любил рассказывать, как выводил бойцов из-под обстрела. Но Михеев выбрал себе врача-невропатолога Жанну. Она была яркой крашеной блондинкой, к тому же излишним умом не отличалась. Ну что ж, — свинья везде грязь найдет.

— Послушай, Хас-Магомед. Помнишь, когда мы повстречались с вами, когда уже вырвались из окружения, я просил подобрать раненого солдатика, — Леха пытался заглянуть в глаза ополченцу, но тот отводил взгляд, — мы не смогли забрать его, а он плакал и просил не бросать. Вы не подобрали его, Хас-Магомед? Ну что же ты молчишь? А?

— Я помню, Леша, помню. Когда мы входили в село, на обочине дороги лежало много солдат, но живых среди них не было. У некоторых было перерезано горло, их добивали. Ну, прощай. Да пребудет с тобой Аллах. Удачи тебе, Леша.

И дагестанец быстро вышел из палаты.

Алексей еще раз огляделся: на соседней кровати лежал солдат-срочник. Видимо, ранение у него было серьезным, так как перебинтован он был с ног до головы и все время молчал, даже не стонал. Двое ополченцев из Дагестана лежали на койках рядом, переговариваясь на своем языке, иногда косясь влево, где у стены маялся раненый боевик. Он все время стонал, бредил, с его языка слетали длинные и пространные речи на арабском языке. Может быть, он повторял про себя суры из Корана, которые, как видно, скоро ему очень пригодятся.

— Как дела, Караваев? — на Лехину кровать присел взводный Михеев. — Держишься? Ну, держись-держись, молодец! Слыхал? Меня к ордену Мужества представили. Так что теперь всю жизнь ты мне проставляться должен, я тебе ее спас.

— Товарищ старший лейтенант, а вы того солдатика помните?

— Какого? — Глаза Михеева забегали, он понял, про кого его спрашивают. — Их много в моей жизни было, солдатиков всяких. Всех не упомнишь. А я, брат Караваев, прежде всего свой личный состав должен сохранить. Что я и сделал. Ой, Жанна идет. Мне пора. Ну, пока, выздоравливай, солдат. А про этот случай никому ни гугу. А то я злопамятный. — И взводный вышел из палаты.

«Русские на войне своих не бросают. Это наш принцип. Запомните это, как молитву». — Кровь стучала в висках, сердце колотилось под шерстяным одеялом, а слова колоколом бились в Лехиной голове.

Отделение выползало из горящего села. Лехе на спину как будто налили расплавленного свинца. Там все жгло и болело. Но он полз сам. Рядом тащили Колюху Зверева, он стонал и, похоже, был без сознания. Впереди мелькала фигура взводного. Он полз, пригнувшись к земле. Иногда оборачивался, кривил от досады лицо и приказывал ползти быстрее.

— Из-за вас погибнем все! — кричал он, срываясь на визг.

Саня и Юрка, тащившие Николая, не обращали на визги Михеева никакого внимания. Может, им было наплевать, а может, они были контужены и не слышали, а может, среди грохота и свиста пуль не разобрали в запарке. Да какая разница?

Саня и Юрка остались там, на окраине села. Их скосила пулеметная очередь. Михеев пропал из виду, а Леха полз, правой рукой цепляясь за землю, а левой подтаскивая к себе Зверева. Тот был расслаблен, как тряпичная кукла, и не сопротивлялся, но и не помогал.

И вот там-то, под горящим БТРом, им встретился солдатик. Ноги его были перебиты. Он сначала забился под днище бронемашины, а когда понял, что это свои, начал плакать и просить не бросать его. На несколько секунд Леха потерял сознание, а когда пришел в себя, увидел перед собой перекошенное от злобы и страха лицо Михеева.

— Товарищ старший лейтенант, возьмите солдата, а я потащу Колюху.

— Какого Колюху? Какого, я тебя спрашиваю? Бросай его, он все равно не выживет. А этого, — он показал рукой на срочника, — я вообще трогать не собираюсь. Ты знаешь, что боевики минируют тела убитых и раненых? Я здесь старший и прошу выполнять мои приказы! Понял? Что, под трибунал захотел?

— Послушай, старлей, — Леха в упор смотрел на взводного, — тащи Колюху, а я поползу за тобой. И не дай бог тебе его бросить. Замочу как гниду. — И Леха показал ему автомат.

Михеев сплюнул и, сверля его глазами, все-таки потащил Зверева, взяв его за ворот.

Леха попробовал волочить солдата за собой, но силы оставили его.

— Тебя как зовут? — спросил он пересохшими губами.

— Серега, — всхлипнул тот.

— Послушай, Серега, я не смогу тебя взять. Возьми мою фляжку, спрячься под бэтээр. Как только мы доберемся до своих, я обещаю тебе, что я пошлю их за тобой. Ты понял? Я спрашиваю: ты понял, Серега?

Серега послушно закивал головой и затих. Леха пополз вслед за Михеевым. Каждый сантиметр давался ему с трудом, сил не было. На его спине кто-то в кованых сапогах отплясывал краковяк. Во рту пересохло. Поравнявшись с Михеевым, он решил отдышаться. Взводный пил из фляжки, пригнувшись к земле. Он поднял глаза и прошептал: «Ну, вот и все. Кранты».

Леха повернул голову и увидел группу бородачей, вооруженных автоматами.