Читать книгу "Сын Солнца [= Пожиратели крови] - Ольга Игоревна Елисеева"

При виде этой картины в душе ягуара шевельнулось что-то смутное, подавленное, чужое. Пробудившееся сознание принца Акхана взяло верх над звериным естеством.

Митуса лежал, запрокинув голову, его шея была сломана. Из глубоких ран на груди и боках сочилась кровь. Кровавая пелена застилала глаза негра. Затуманенным взглядом он посмотрел на неуверенно приблизившегося к нему врага и вдруг хрипло расхохотался.

— Ну и влип же ты, парень. — с трудом выговорил он. — Лучше бы ты дал себя убить.

Ягуар издал короткий жалобный рык и тронул дагомейца лапой.

— Ты хочешь знать, зачем? — толстые губы негра искривила усмешка. — Мне приказали, еще дома, в Атлан. Как приказали Тикалю и этой девочке Лальмет, которая пыталась убить тебя. И еще многим, очень многим. Видишь, какая идет охота. Так что ты — мертвый зверь. Сегодня или завтра — какая разница? — дагомеец закашлялся кровью, его голова беспомощно стукнула о землю. — Причины же мне не известны, акалель. Разве Лунному Кругу задают вопросы? Ты сам не осмелился нарушить их приказание и осмотреть армию перед отплытием. Что же говорить обо мне — последнем воине из Дома Леопарда. Мне было обещано, что взамен за твою смерть атлан уйдут из земель моего рода, что леопарды больше не будут служить белым собакам!

«И ты поверил? — с грустью подумал акалель. — Когда же и кому люди Лунного Круга говорили правду? Зачем могущественным, как само море, детям Атлана бросать пусть и маленький клочок Та-Кем, населенный такими отличными воинами? Тебя обманули, мой глупый Митуса. А ты обманул меня»,

Но вслух он ничего не мог сказать. Только заскулил, подняв морду к нему.

— Оплакивай же свой жребий, акалель. — слабеющим голосом произнес негр. — Ибо так или иначе я выполнил поручение. Я умираю, но и ты больше не вернешь прежнего облика. Пока ты валялся под кустом, призывая дух Ягуара выйти наружу, я сжег твою одежду. Теперь ты больше не станешь человеком — таков ритуал.

Душераздирающий рев раскатился над лесом. Такого вероломства акалель не ожидал!

— С каждым часом в тебе будут исчезать все прежние воспоминания. Ты уже почти забыл себя, когда охотился за тапиром, и только мое появление вернуло тебе способность мыслить по-человечески. Ненадолго. Скоро ягуар совсем возьмет верх, ты будешь жить как зверь и умрешь как зверь, а однажды твоя белая шкура украсит хижину какого-нибудь дикаря-охотника. Прощай.

Долгий, полный гнева и отчаянья рев был ему ответом. Но Митуса уже ничего не слышал, глаза негра остановились, губы сложились в победную улыбку. Возможно, он видел в этот миг счастливую охоту сыновей леопарда в бескрайних саванах Дагомеи, свободной от бесконечных облав белых атлан и их алчного желания власти над всеми, кто не похож на них.

Шкик сидела, поджав под себя ноги, и не отрываясь глядела в хрустальный череп. Несколько дней назад она сообщила брату, благородному царю Ульпаку Капаку, что намеревается провести полнолуние в храме Ягуаров в долине между двумя горными кряжами к юго-востоку от поселка.

Две новых жены повелителя, Имахеро и Денаке, со всеми почестями сопроводили верховную жрицу ягуаров к месту молитвы и были готовы служить ей там, но Шкик отослала их вместе со стражей и носилками, сказав, что проведет время одна. На попытки брата возразить, девушка с улыбкой ответила, что здесь ей не только не угрожает никакая опасность, но и более того: ожидает величайшее счастье, как для самой жрицы, так и для всего рода ягуаров. К этому дню Шкик шла всю жизнь.

Внутри темноватого святилища, сложенного из базальтовых блоков, царила прохлада. В массивный квадрат двери светила почти полная, беременная луна. Шкик улыбнулась и снова взглянула на шар, лежавший у нее на коленях. «Все так, — прошептала она, — все так, как должно быть, а теперь прошу тебя, матерь Шкик, прародительница Ягуаров, приведи его к этим стенам».

Негр был прав. Какое-то время Акхан оглашал окрестности диким ревом и в отчаянии кидался на камни, но потом устал, лег на землю и уже через час не мог хорошенько вспомнить, от чего так выл и бесновался недавно. Он был сыт, более того — к туше тапира прибавилось тело еще одного врага. Ягуар оттащил дагомейца в те же кусты, где лежала его первая добыча и предусмотрительно забросал листьями и землей, орудуя сильными задними лапами.

Теперь его охватило странное смутное желание. Есть он не хотел. Но испытывал беспокойство и томление. Что-то необъяснимое властно подняло его с камней, заставило бросить уютную поляну у источника и погнало дальше на север. Ягуар искал кого-то. Кого-то точно такого же, как он, но другого. Совсем другого. С сильными лапами и мягкой шерстью, о которую можно было бы долго тереться нижней частью живота.

Он нашел его часа через два быстрого бега по извилистым каменистым тропам. В распадке меду двумя холмами. У странной пещеры с плоской крышей и мрачно темневшим входом внутрь. На ступеньках у этого непонятного сооружения сидела золотистая, как луна, самка ягуара. Прекрасная и грозная в своем ослепительном совершенстве. Рисунок ее тела был мягок, а черные узоры на шкуре необычайно ритмичны. Так и хотелось взглянуть, какой танец исполнят эти пятна, когда она встанет и двинется к нему.

Акхан огласил окрестности победным ревом, и согнанная со своего места ягуариха ответила ему тише, но призывнее. Да, они сошлись вместе на ступенях и закружились в долгом танце, вскидывая лапы, ударяя и покусывая друг друга. Она оказалась сильной и нежной, она пахла ночной землей и теплом желанного тела, белый без подпалин мех ее живота благоухал так сильно, что сводил ягуара с ума.

Луна заливала площадку перед квадратной пещерой, на которой кувыркались звери, но самка неумолимо отступала внутрь своего каменного убежища. Акхан сначала хотел позвать ее к ручью, на свою поляну, чтоб показать добычу и подчеркнуть силу и храбрость. Но ягуариха желала здесь и сейчас, что вполне устраивало и его. Завтра они отправятся туда и, если ее пещера действительно лучше, чем его ручей, перенесут туши тапира и человека под эти камни.

Свившись в большой клубок, звери катались по плитам храмового пола, испещренным многочисленными рисунками, недвусмысленно изображавшими соитие женщины с ягуаром — великой праматери Шкик с ее божественным супругом.

Два неровно вздрагивающих пятнистых тела успокоились и затихли только на гладком камне посреди храма. Всепоглощающая радостная полнота поглотила их, затопляя тела бескрайним наслаждением. А затем слабость на широких крыльях подняла ягуаров над землей и, мерно покачивая, понесла в благоуханный рай мягкой травы и сочной молодой дичи.

4

Акхан проснулся от яркого света. Солнце било в широкий квадрат двери и падало ему на лицо. Кошмарные видения вчерашней ночи разом встали перед стряхнувшим сон сознанием. Принц рывком поднял руки к глазам и, убедившись, что видит настоящие человеческие пальцы, с облегчением вздохнул. «Приснилось. — усмехнулся он. — Взбредет же такое в голову!»

Акхан повернулся на другой бок и застонал от боли. Все его тело было исполосовано ягуарьих когтей. Одни борозды были глубокими, походя на отметины после битвы с врагом. Другие — легкие игривые царапины — не причиняли особой досады. Но было и еще кое-что, встряхнувшее акалеля сильнее боли в руках и ногах. Прямо напротив него на широком плоском камне спала женщина ослепительной, прямо-таки нечеловеческой красоты. Он мог поклясться, что за всю жизнь не встречал ничего подобного. Хотя странная незнакомка и не относилась к расе белых атлан, она казалась совершенной. Черты ее лица не были грубы, как у большинства тольтеков. Напротив, в них светилась какая-то трогательная беззащитность в сочетании со странной, словно не своей, волей. Мягкие черные волосы рассыпались по холодному камню. На запястьях и щиколотках женщины поблескивали широкие золотые браслеты с изображением оскаленных ягуарьих морд. На стройной шее висело ожерелье из нефритовых когтей того же зверя.