Читать книгу "Дочь викария - Кэтрин Коултер"

— Это моя жена.

— А, твоя жена! Ну не красавица ли? Взгляни на эти чудесные волосы… сразу и не скажешь, какого они цвета.

— Довольно, Бернард. У тебя слишком голова болит, чтобы флиртовать с женщинами. Так и быть, усажу тебя в кресло, а сам проверю, что здесь творится. У тебя фонарь есть?

Как только фонарь был зажжен, Томас велел:

— Мегги, ты останешься с Бернардом, чтобы… э… защищать его.

— Нет, он не мой муж. И кровь у него остановилась. Мистер Лич, только не шевелитесь. Мы с Томасом отыщем вашу жену. Не волнуйтесь. Пойдем, Томас.

Ему, наверное, следовало бы связать ее. Но Томас пожал плечами, поднял фонарь и вышел из кухни. Мегги — за ним.

Через полчаса, заглянув во все комнаты, они поднялись на чердак, где жили слуги. Только слуг здесь больше не было. Именно там они нашли Марию Лич, висевшую на толстой веревке, захлестнутой петлей вокруг ее шеи. Второй конец был привязан к потолочной балке. Мегги подлетела к женщине, обхватила за талию и приподняла, пытаясь ослабить давление страшной петли.

— Скорее, Томас, скорее, у меня сил не хватает ее держать.

— Прости, Мегги, но уже поздно. Она мертва.

Она держит труп.

Мегги судорожно сглотнула, разжала руки и отступила.

Ей не хотелось смотреть. Не хотелось смириться с тем, что она видит мертвую женщину, да еще погибшую такой ужасной смертью, но она заставила себя. Она не лишится сознания, не станет стонать и ныть, не покажет себя бесполезной дурочкой.

Мегги, должно быть, пошатнулась, но все же сумела довольно твердо выговорить:

— Скажи, что мне делать, Томас.

Томас успел распутать петлю и удивленно покачал головой:

— Странно. Узел был завязан совсем не туго.

Он опустил Марию на узкий топчан, единственную мебель в крохотной спальне, немного помедлил, коснулся пальцем щеки женщины и закрыл ей лицо одеялом.

— Ты знал ее хорошо?

— Да, это Мария, жена Бернарда. Я знаком с ней с самого своего детства. Но теперь мы больше ничего не можем сделать для нее. Пойдем вниз. Нужно сказать Бернарду и послать за судьей.

Глава 18

Была уже почти полночь, когда экономка привела Томаса и Мегги в только что проветренную спальню дома сквайра Биллингса, располагавшегося к югу от Сент-Агнес-Хед и, к счастью, в трех милях от «Петли висельника».

Не успела экономка выйти, как Томас сказал:

— Ложись спать, Мегги. Нам со сквайром нужно поговорить об этом.

Мегги молча кивнула. Она ничего не ответила, но в душе исходила слезами и болью. Последствия шока начинали сказываться, и она к тому же очень устала. Уже через пять минут она нежилась под великолепным пуховым одеялом.

Перед тем как идти в библиотеку сквайра Биллингса, Томас зашел в спальню, посмотреть, как себя чувствует жена, и, подняв свечу, подошел поближе. Мегги уже спала. Волосы разметались по белоснежной наволочке. Сейчас она казалась ужасно юной, беззащитной и нетронутой…

Только все это не правда. Она уже не невинна. И видела труп.

Все это ему не понравилось. Очень не понравилось. Томас повернулся и пошел вниз.

Наутро Мегги проснулась и увидела, что по-прежнему одна в постели. Никаких следов Томаса. Интересно, он вообще ложился сегодня?

И тут Мегги вспомнила, что случилось накануне. Сразу закрыла глаза и попыталась не думать о Марии Лич. Потом все-таки взяла себя в руки и огляделась. Комната показалась ей чересчур темной, а мебель — тяжелой. Очевидно, в испанском стиле. Она видела такую в лондонском доме сеньора Альвареса, когда приезжала с визитом к его жене.

Мегги долго смотрела на толстые шторы, но перед глазами стояло посиневшее лицо Марии Лич.

Томас тихо постучал, приоткрыл дверь и увидел жену, сидевшую на кровати. Закрывшись руками, она всхлипывала, громко, отчаянно, захлебываясь рыданиями.

Он мигом очутился рядом, поднял ее и отнес к большому мягкому креслу у камина. Усадил ее себе на колени. И долго молча держал в объятиях.

В эту секунду она вдруг ощутила, что он снова стал тем человеком, который очаровал ее до свадьбы. Человеком, всегда готовым утешить ее, посмеяться вместе с ней, ценить просто за то, кто она есть.

— Спасибо, — пробормотала Мегги и выпрямилась. Она терла глаза кулаками, и Томас невольно улыбнулся.

— Не за что. Сейчас утро. Горничная ждет в коридоре, чтобы помочь тебе одеться. Мы проведем день здесь. Вся эта история с Бернардом и его женой — настоящая загадка, и мистер Биллингс понятия не имеет, откуда начать.

— А ты знаешь?

— Да. Я хочу подробно расспросить Бернарда и потребовать у местного врача, чтобы взглянул на миссис Лич.

— Но почему? Разве она умерла не от удушения?

— Может, и нет.

— Я потолкую с конюхом. Щекотливая проблема…

— Это вряд ли возможно.

— Но почему нет?

Она мигом соскочила на пол, нахмурилась и, подбоченившись, уставилась на него. На этот раз белая рубашка прикрывала ее от шеи от кончиков ног.

— Я могу допросить его не хуже тебя! И даже велю Тиму стоять рядом.

— Конюх сбежал. Тим приглядывает за Пеном и упряжными лошадьми. Сказал мне, что парень исчез, пока он спал. Вероятно, боялся, что его во всем обвинят.

— Правда?

— Прости, что так тебя обескуражил.

— Во всяком случае, удивил. Как по-твоему, конюх знал обо всем, уже когда вел твоего коня в стойло?

— Если так, значит, он соучастник. Я расспрошу Бернарда о родных парня…

— Да, а я поговорю с ними и узнаю, куда он девался.

— Возможно. А теперь жду тебя к завтраку.

«Жизнь становится ужасно странной», — думала Мегги, пока горничная Тосса — испанское имя, как она объяснила Мегги, полученное от далекого предка, выброшенного кораблекрушением на побережье Южного Корнуолла при разгроме Непобедимой армады во времена царствования доброй королевы Бесс, — помогла ей вымыться, одеться и причесаться. По мнению Тоссы, сквайр Биллингс был человеком тщеславным и безмозглым, хотя довольно добрым.

Час спустя Мегги сошла вниз. Какое облегчение — сознавать, что ты выглядишь истинной леди!

Из-за двери столовой слышался громкий голос мистера Биллингса.

— Вот что я вам скажу, милорд, с грейкерами шутки плохи, это вам всякий подтвердит. Не знал, что Бернард убил одного из них. Но как это ему удалось? Их и видеть никто не видел, не то чтобы поймать.

— Я узнаю, как было дело, — пообещал Томас. — Бернард уверяет, что это чистая случайность.