Читать книгу "Песнь теней - С. Джей-Джонс"

– Все отлично, спасибо, – ответила я.

Она кивнула и указала на шкаф с бельем и свечами.

– Хорошо? – спросила она снова. Затем она произнесла что-то по-богемски, но я не поняла ее. Экономка зашевелила челюстями, словно пережевывая пищу, и, немного поразмыслив, я догадалась, что подносы с едой принесут нам в комнаты.

– Спасибо, Нина, – сказала я.

Экономка взглянула на Йозефа, который за время нашей с ней беседы не проронил ни звука. Он не выразил благодарности, ни искренней, ни формальной, и Нина покинула нас с несколько обиженным видом. Ее шаги как будто повторяли «грубиян, грубиян, грубиян», пока окончательно не стихли вдали.

Мы остались одни.

Долгое время мы с братом молчали. Мы еще не решили, кто какую комнату займет, но ни один из нас не спешил делать выбор. Пространство между нами заполнял треск огня, беседовавшего с тенями на стене. Мне нужно было столько всего сказать Йозефу, и все же говорить было нечего.

– Ну вот, mein Brüderchen, – мягко сказала я. – Вот мы и здесь.

Он посмотрел мне в глаза.

– Да. Мы здесь.

Впервые за целую вечность я увидела своего брата по-настоящему, таким, каким он был. До этого момента я считала Йозефа маленьким мальчиком, который меня оставил, – сладким, ранимым, робким. Мой Зефферль. Зефф. Но мужчина, стоявший передо мной, не был этим ребенком.

Высокий, худощавый, выше меня на целую голову. Золотые кудри сильно отросли и уже не вписывались в привычный стандарт, зато полностью соответствовали образу рассеянного гения, которому есть о чем беспокоиться помимо своей внешности. Время согнало с его щек и подбородка всю мягкость, так что он был уже не мальчишкой из нашего детства с лицом херувима, а долговязым юношей. Его утративший прежнюю невинность взгляд стал далеким и безучастным.

Однако в ясных глубинах его глаз сохранялась та неописуемая воздушность, которая трогала мое стремящееся дать ему защиту сердце с тех пор, как он был младенцем в люльке. С тех пор, как превратился в ребенка, моего брата по сердцу и крови.

– О, Зефф, – прошептала я. – Что мы делаем?

Он ответил не сразу.

– Не знаю, – сказал он, и его голос слегка дрогнул. – Не знаю.

С этими словами стена, которую он возвел вокруг себя, рухнула. Маска была сорвана, и за ней показался мой любимый брат, садовник моего сердца.

Я развела руки, готовая обнять его так, будто он все еще мальчик, а не почти взрослый мужчина. Йозеф не раздумывая бросился ко мне и обвил меня руками. Слезы, которые копились за моими ресницами с тех пор, как я ушла от Короля гоблинов, потекли по щекам. Да, я скучала по брату, но вплоть до этого момента не осознавала, как сильно.

– О, Зефф, – повторила я.

– Лизель. – Теперь это был голос мужчины, глубокий и насыщенный. В нем чувствовался весь его богатый опыт, и со временем этот голос обещал становиться только богаче, накапливая знания, как скрипка, которую время делает более утонченной и совершенной. Мое сердце отбивало болезненный такт: «Не взрослей, Зефф, не взрослей никогда».

– Как мы сюда попали? – порывисто дыша, спросила я. – Что нам дальше делать?

Я почувствовала, как Йозеф пожал плечами.

– То, что мы делали всегда, полагаю. Пытаться выжить.

Мы погрузились в тишину. Выживать мы оба умели. Так или иначе, мы занимались этим всю жизнь. В вечной борьбе за то, чтобы свести концы с концами, мы терпели не только ледяные ночи и пустые животы. Мой брат давно страдал от непомерных ожиданий нашего отца. Моих ожиданий. Я думала, что помогаю ему раздвигать его границы, но своим сочувствием лишь сделала его ношу еще тяжелее. Я не знала, как сказать ему, что я очень сожалею. Слов не хватало.

– Ты боишься? – спросила я, неспособная взглянуть на него. – Дикой… Дикой Охоты? Прохазки? Всего? Я боюсь.

Вместо ответа я услышала ритмичное биение его сердца.

– Мне страшно, – наконец, сказал он. – Но, по-моему, мне страшно с тех пор, как я уехал из дома. Страх сопровождает меня уже так давно, что я позабыл, как жить без него.

Чувство вины больно сжало мои ребра, из глаз полился новый поток слез.

– Мне так жаль, Зефферль.

Он освободился от моих объятий.

– Все уже кончено, Лизель, – мрачно сказал он. – Вот где я живу. В бесконечной дымке страха, желания и неудовлетворенности. В Вене или в другом месте – везде одно и то же.

Сквозь мое раскаяние прокралась тревога.

– А как насчет Кете? И Франсуа? Тебе не хочется поехать домой?

Йозеф горько рассмеялся.

– А тебе?

Я уже собралась ответить, что, конечно же, мне хочется, как вдруг осознала, что точно не знаю, что мой брат именует домом. Вену? Или Рощу гоблинов? Или, с тревогой подумала я, Подземный мир?

В конце концов, мы все возвращаемся.

– Не знаю, – честно ответила я. – Теперь я понимаю, что Вена, возможно, была ошибкой. Но вернуться… – я прервалась.

– Стало бы признанием поражения? – мягко спросил Йозеф. Его голос звучал ласково.

– Да, – сказала я. – И да… и нет. – В памяти всплыли слова старого пастора. Чудные, дикие, странные, зачарованные – о них говорят, что они принадлежат Королю гоблинов. Я так долго и с таким трудом пыталась держаться на плаву, что боялась возвращаться в места, где еще витал его дух. Вернуться в Рощу гоблинов означало бы вернуться ко мне в том образе, который я переросла, попытаться запихнуть ту, кем я стала, обратно в кожу другой девочки. Затем мне вспомнилось мое видение об изменившемся, замученном, коварном Эрлькёниге.

Его кольцо плотно сжимало мой палец.

Йозеф изучающе посмотрел на меня.

– В чем дело? – осторожно спросил брат. Он едва заметно указал на внешний мир, на лес за нашими спинами, на дороги, ведущие обратно через Альпы к Роще гоблинов. – Ты с ним… ты с ним встречалась?

С ним. С Эрлькёнигом. Королем гоблинов. С моим безымянным, аскетичным юношей.

– Да, – произнесла я, то ли рассмеявшись, то ли закашлявшись. – Да, Зефферль, встречалась.

Он тяжело задышал. Я видела, как у основания горла бьется его пульс, а зрачки расширяются и заполняют своей чернотой все пространство глаз. Интерес придал его чертам резкость. Интерес, а не зависть.

– Расскажи мне, – сказал он. – Расскажи мне все.

Я раскрыла рот, но не вымолвила ни слова. С чего начать? Что он хотел узнать? Что я могла ему рассказать? Что все истории Констанцы – правда? Что за пределами познаний смертных существует фантастический мир? Светящееся озеро, Лорелея, сверкающие пещерные бальные залы, мечущиеся гоблины с черными, как спинки жуков, глазами, портные с усами-иглами? Часовня, приемная, зеркала, которые являются окнами в другой мир? Как я могла рассказать, что волшебство реально… не раскрывая правды о том, кем – или чем – он был?