Читать книгу "Призрачный омут - Адриана Мэзер"

– Мысли читаешь, – соглашаюсь я.

Мэри негодующе стонет.

– Я взяла с собой свечи и масло для усиления заклинания, – сообщает Сюзанна.

Мы слезаем с кроватей и собираем все записи.

– Хочу напомнить, – говорит Мэри, – что мы до сих пор не знаем, на чьей стороне Майра. Что, если она нападет на Сэм? Что мы сможем сделать?

– Если она хочет мне навредить, то уже это делает. Призыв ничего не изменит, – замечаю я и открываю дверь.

– Но есть же…

– Мэри, клянусь, если папа Сэм услышит, как ты кричишь, и застукает нас, я придушу тебя подушкой, – шипит Элис.

Мэри корчит рожу, но замолкает. Мы крадемся по темному коридору, я иду впереди, освещая путь фонариком, а Сюзанна с подсвечником в руке замыкает шествие. Отпираю дверь на чердак и поднимаюсь по ступеням, девочки шагают следом. Элайджа ждет нас у ящика с картинами, держа котелок.

– Элайджа здесь, – говорю я.

Он передает головной убор мне, и в моих руках он становится видимым. Мэри нервно вертит головой, оглядывая балки и торчащие гвозди. Элис опускается на колени, расставляя треугольником три черные свечи, а Сюзанна зажигает их. Мы с Мэри кладем на пол рядом с портретом платье, письмо, ошейник, шляпу и ключ. Я выключаю фонарик.

– Начнем с рассказа о том, что знаем о Майре. Попытаемся настроиться на ее жизнь, на то, что было для нее важно. Возможно, портрета и этих вещей хватит для призыва, а может, и нет. Чем больше подробностей мы знаем о ней, тем вероятнее она нас услышит. По крайней мере, так было, когда я встретила Элайджу.

– Понятно. Ну что, начали? – спрашивает Элис.

– Давай, – отвечаю я. – Майра Хэкстон Харпер родилась в феврале 1863 года. В 1889 году она вышла замуж за Генри Слипера Харпера, и некоторое время они жили на Манхэттене вместе с ее овдовевшим отцом.

– Двенадцать лет спустя они купили дом с видом на Грамерси-парк. Детей у них не было, так что пара увлеклась путешествиями, – продолжает Сюзанна.

Элис кивает.

– Майра и Генри поднялись на борт «Титаника» после тура по Европе и Азии. С ними в плавание отправились Хаммад, их слуга и переводчик из Каира, а также маленький пекинес.

– Все они выжили, попав в третью спасательную шлюпку. Остаток жизни Майра прожила на Манхэттене, пока не умерла в 1923 году, – заканчивает Мэри.

Элайджа меряет шагами чердак, сложив руки за спиной и мрачно сдвинув брови. Сюзанна с подсвечником склоняется над коробкой и всматривается в портрет.

– Хм-м. Может, попробуем воссоздать ее характер, глядя на портрет.

Мы все пристально смотрим на Майру.

– Решительный взгляд, – предлагает Сюзанна.

– Нежная улыбка, – кивает Элис.

– Она кажется счастливой, – замечаю я.

– Словно влюблена, – вздыхает Мэри. – Что логично, ведь на картине был изображен ее муж.

– Что ж, попробуем, – говорит Сюзанна.

Она берет за руки меня и Мэри, мы встаем вокруг свечей. Элис достает из кармана кофты маленький флакон и капает несколько капель содержимого – что бы это ни было – на каждую свечу. Насыщенный аромат заполняет всю комнату.

– Что это? – спрашиваю я.

– Масло чайного дерева и травы, – отвечает Мэри. – Помогает сфокусироваться и направить мысли.

– Делаем глубокий вдох и закрываем глаза, – приказывает Сюзанна. Мы подчиняемся. – Представьте Майру, какой она изображена на портрете: гордую и сильную женщину, объехавшую весь мир.

Я сосредотачиваюсь.

– Держите этот образ в памяти, зовя ее по имени, – продолжает Сюзанна. – Майра Хэкстон Харпер.

– Майра Хэкстон Харпер, – вместе повторяем мы. – Майра Хэкстон Харпер. – Голоса наши сливаются и становятся сильней, могущественней. – Майра… Хэкстон… Харпер.

Я открываю глаза. Мэри нервно оглядывается, и я неосознанно следую ее примеру.

– Видишь что-нибудь? – спрашивает Элис.

– Нет, – отвечаю я.

Ничего. Лишь нервно бродящий по чердаку Элайджа, осматривающийся вокруг еще подозрительнее, чем Мэри.

– Давайте попробуем снова. Может, еще раз позовем ее по имени?

Мы закрываем глаза.

– Майра Хэкстон Харпер, Майра Хэкстон Харпер.

Наши голоса сплетаются, вытекают друг из друга, и подобно песне мы повторяем ее имя вновь и вновь. Открываем глаза.

– Никто не появился, – говорит Элайджа, и я передаю его слова девочкам.

Элис разжимает руки, разрывая круг:

– Может, она просто не хочет приходить? Или эти вещи на самом деле никогда ничего для нее не значили. Хотя это странно, ведь кто-то приложил столько усилий, чтобы подкинуть их нам.

– Возможно, стоит поискать больше информации? Попытаться узнать больше о ее прошлом, чтобы установить с ней связь? – предлагает Мэри.

Элайджа сцепляет руки за спиной:

– Я искал. И если уж я не смог найти никаких документов, то их, скорее всего, вообще не существует.

Передаю всем его слова.

– Хорошо, расскажи еще раз, как ты в первый раз сумела призвать Элайджу. Все, что можешь вспомнить, – просит Сюзанна.

Киваю.

– Я нашла в тайной нише в шкафу стопку старых писем, принадлежавших его сестре, и села за туалетный столик читать их. Вскоре свет в комнате выключился.

– Говорилось ли в письмах что-нибудь об Элайдже? Какие-нибудь детали? – спрашивает Мэри.

– Вообще-то нет, в них даже имени его не упоминалось, – говорю я.

– Я пришел, потому что был в курсе всего, что касалось Эбигейл, и писем в том числе, – замечает Элайджа. – После смерти сестры я много лет тосковал по ней. Если бы ты тогда назвала ее имя, оно для меня прозвучало бы громче, чем мое собственное.

– Действительно, о’кей, – киваю я, обдумывая его слова.

Элис подается ко мне, будто, встав достаточно близко, сумеет слышать Элайджу.

– У него есть идея?

– Элайджа рассказал, что пришел, так как знал обо всем, что касалось его сестры. Если Майра не откликается на свое имя, может, она услышит имя важного ей человека?

– Например, мужа? – предлагает Сюзанна.

– Возможно, – соглашаюсь я. – Давайте попробуем.

Мы снова соединяем руки и глубоко вдыхаем ароматы трав и масла чайного дерева.

– Генри Слипер Харпер, Генри Слипер…

– Генри?

Красиво одетая женщина в возрасте появляется в дальнем конце чердака. Майра! Даже издалека она выглядит измученной и нервной, как человек, который не спал много дней.

– Генри?