Читать книгу "Ссудный день - Чак Паланик"

Поэтому было решено, что ей следует скрыться от властей, переселившись на чердак главного дома – узкую анфиладу пыльных комнат, в которые едва вместились фамильные сокровища, взятые ею с собой в изгнание. Фарфоровые супницы, старинные сабли, масляные портреты папы и его родичей. Но ничего, это ведь временно. Рано или поздно политическая вакханалия стихнет, и мисс Жозефина снова воцарится в имении полноправной хозяйкой.

По утрам, когда Арабелла приносила ей завтрак на подносе, мисс Жозефина спрашивала: «Ты зашла к Айвзам и Колдуэллам?». Арабелла ставила поднос и принималась заправлять постель. «Ходила я, нет там никого. Переселились они». Если верить Арабелле, все белые семьи уже уехали из Джорджии.

Но по части упрямства мулы нашли бы чему поучиться у мисс Жозефины. Она не собиралась так легко позволить себя выгнать. А чтобы ни у кого не возникло других идей на этот счет, по ночам она крадучись бродила по дому. Когда все ложились спать, она потихоньку спускалась с чердака, а потом по черной лестнице в кухню. Иногда она ослабляла винт редуктора на газовой трубе – а редуктор никто в доме, кроме нее, налаживать не умел. Иногда совершала налет на водопровод – запускала в него воздух, чтобы забарахлил насос. Такие проделки не тянули на вредительство – скорее были вежливым напоминанием, что дом держится на ней. Она – его душа. Только ей ведомы тайные ритуалы, возвращающие к жизни фильтры обратного осмоса, без которых местная вода становится непригодной для питья.

Какую бы там вымечтанную Мартином Лютером Кингом утопию ни хотели эти люди навязать Джорджии, плантация должна приносить деньги, и только мисс Жозефина в состоянии удержать ее на плаву.

А человек этот, Толботт или как его там, по телевизору и по радио все время читал проповеди.

Должно позволить каждой культуре иметь собственные суды. Каждая должна развиваться в изоляции. Слишком долго разные подвиды человечества смешивались, превращаясь в безликую массу. Культура общей заурядности выгодна лишь торгашам как более широкая потребительская аудитория, для которой годится универсальная реклама, побуждающая приобретать малое число товаров в больших количествах.

Прежние культуры, которые тысячелетиями формировались в относительной оторванности друг от друга, в разных климатических и иных условиях, вынуждены отказаться от собственных образных систем и ритуалов, чтобы уступить место глобальному стандарту. Чтобы уберечь целостность каждой, культурам нужно выделить отдельные территории для жизни без чуждого влияния.

Из лучших побуждений сожитель Арабеллы Льюис притопал на чердак и приволок книгу. «Вот так теперь все устроено», – сказал он, обеими руками протягивая книгу мисс Жозефине. Мисс Жозефина ее не приняла. Тогда Льюис положил свой дар на стол и удалился.

Книга была большая, иссиня-черная, и написал ее якобы этот Толботт из телевизора. Содержала она мешанину из поверхностных высказываний об очевидном, и так сплошняком, страница за страницей. Вот например:

Внутри каждой группы должен быть свой суд. Геи сами косят свои ряды, распространяя заразу. Черные уничтожают своих собратьев в уличных конфликтах. Белые как будто представляют меньшую опасность друг для друга – но это если только не вспоминать две мировые войны, войну между Севером и Югом, Столетнюю войну и прочие, и прочие. Поэтому разбирательство внутригрупповых преступлений должны вести члены соответствующих групп.

Как персоне образованной, мисс Жозефине было совершенно очевидно, что написали это евреи. Евреи в сговоре с папистами. И те, и другие надеются разворошить негритянский вопрос и лишить законных фамильных владений здешних собственников ирландско-шотландского происхождения. Земли эти до прихода на них предков мисс Жозефины были дикими, и без нее они быстро снова одичают. Пускай Арабелла и остальные попробуют тут сами управиться. Только мисс Жозефина понимает, отчего тут на одном месте пересыхает колодец, а на других все лето в ямах стоит вода.

В ту же ночь она прокралась в подвал и ослабила крышки на половине банок с соленьями, чтобы содержимое быстро пропало.

Наутро Арабелла поставила поднос на столик перед ее кушеткой и расправила на коленях мисс Жозефины аккуратно сложенную салфетку. «По новому закону вы получите полную компенсацию». Налив кофе, экономка подвинула чашку поближе. «Подумайте о здоровье, вредно сидеть на чердаке днем и ночью, да еще и совсем одной».

Мисс Жозефина не поддавалась. Ясное дело, как только она покинет эту землю – на своих ногах или в гробу, – тут все засохнет и увянет, вот уж спасибо.

Арабелла изучала ее внимательными глазами. Она здесь родилась и выросла, наверняка теперь метит в новые хозяйки. «Благодарю, можешь быть свободна», – холодно промолвила мисс Жозефина.

Арабелла ушла, а мисс Жозефина не могла заставить себя приняться за еду. Ей не давала покоя мысль – а вдруг ее отравят? Никто ведь не узнает, соседи все разъехались. Отравят и закопают… а то и хуже: скормят труп свиньям. Идеальное убийство.

Как защититься? Как доказать свою необходимость, чтобы о ней продолжали заботиться?

На следующий день Арабелла сняла серебристую крышку с дымящейся яичницы и, наливая кофе, заметила: «Вам бы радоваться, что сюда не геев поселят». Как она объяснила, Калифорния получила особый статус, этот штат зарезервировали под государство для содомитов обоих полов. Говоря об этом, Арабелла морщилась и вздыхала. У мисс Жозефины не было ни малейшего желания слушать грязные подробности. А Арабелла не унималась. «Просто люди должны жить среди своих. – Она ждала реакции и, не дождавшись, дернула ртом. – Вам стоило бы это понять, мисс Жозефина, не цепляться за прошлое и продолжить жить».

Пряча злобу, мисс Жозефина одарила ее нежной улыбкой. «Можешь быть свободна, Арабелла».

Едва оставшись одна, как и накануне, она нарезала яичницу, жареную ветчину и тост на мелкие кусочки и смыла все в унитаз в своем крошечном чердачном туалете.

К ночи она уже помирала с голоду. Инвалидным креслом она пользовалась больше для удобства, чем из необходимости, так что после полуночи спустилась в кухню и набила в пакет столько консервированного тунца – жуткая гадость! – сгущенки и соленых крекеров, сколько могла втащить по лестнице наверх.

Если Арабелла и заметила истощение кухонных запасов, то ничего не сказала. Дважды в день она исправно поднимала на чердак поднос с едой, а мисс Жозефина исправно спускала все до крошки в унитаз.

В истории было полно примеров, как благонамеренные граждане вполне успешно прятались, пережидая бурю тирании. Те, кого загнала в ловушку дурная идеология. А что, Израиль был практически основан на дневнике одной милой гонимой девочки, которая тоже пряталась на чердаке!

Нет уж, дудки, мисс Жозефину отсюда не вытурят. Ее отечеством была и остается страна Томаса Джефферсона и дорогого папы, мир его праху, а это были добрые христиане, и хранить верность их идеалам – ее долг. Папа всегда говорил, что до последнего десятилетия XIX века здесь были покой и благоденствие, а беды начались потом, когда хлынул поток иммигрантов с Балтики. В тысяча восемьсот девяностом году евреев тут было несколько сотен тысяч. К тысяча девятьсот двадцатому их уже развелись миллионы.