Читать книгу "Солнце тоже звезда - Никола Юн"

На табличке рядом с перевернутой шляпой написано: «ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ. МНЕ НУЖНЫ $$$, ЧТОБЫ ВЫКУПИТЬ СКРИПКУ У РОСТОВЩИКА». Жирная черная стрелка на табличке указывает на дверь ломбарда. Не представляю, что могло привести ее сюда, но достаю доллар и бросаю в ее шляпу. Теперь там в общей сложности два доллара.

Дверь ломбарда открывается, и оттуда появляется необъятных размеров белокожий парень в белом спортивном костюме. Он подходит к нам – обвислые щеки, сердитый взгляд.

– Время вышло, – говорит он, выставляя вперед свою гигантскую руку.

Девушка перестает играть и спрыгивает с ящика. Достав деньги из шляпы, подает ему. И шляпу она тоже возвращает. Спортивный Костюм убирает деньги в карман и надевает шляпу на голову.

– Сколько осталось? – спрашивает она.

Он выуживает из кармана небольшой блокнот и карандаш и что-то пишет.

– Пятьдесят один доллар и двадцать три цента.

Щелкнув пальцами, он тянется за скрипкой. Девушка прижимает ее к груди, прежде чем выпустить из рук.

– Я вернусь завтра. Обещаете, что не продадите ее?

– Придешь – не продам, – хрипло бурчит он.

– Приду, обещаю.

– Обещания ни черта не значат, – говорит он и уходит.

Она еще долго смотрит на дверь ломбарда. По выражению ее лица я не могу понять, согласна ли она с ним.

Даниэль

ДАЖЕ ЕСЛИ НАТАША еще здесь, в этой громаде из стекла и бетона, я все равно понятия не имею, куда идти. Смотрю в телефонный справочник, пытаясь интуитивно угадать, где она может быть. Я знаю, что она собиралась сюда на встречу с юристом, но справочник не дает столь точную информацию. К примеру, там нет записи вроде «Адвокат Такой-то, юрист по иммиграционным вопросам, работающий с семнадцатилетними ямайскими девушками по имени Наташа». Я ломаю голову, но ничего не могу придумать.

Достаю телефон, чтобы посмотреть на время. До моего Свидания с Судьбой чуть больше часа. Тут до меня доходит, что нужно найти на карте новый адрес, который продиктовала мне по телефону секретарша. Если это слишком далеко, у меня будет идеальный предлог, чтобы забить на собеседование. Однако, согласно Google Maps, я уже на месте. Либо экзистенциальный кризис у Google, либо у меня. Я снова смотрю на адрес, а потом возвращаюсь к справочнику. Без шуток. Мое собеседование действительно состоится в этом здании. Я уже там, где должен быть.

Наташа

Я ТОЛКАЮ ДВЕРЬ, И ЗВОНОЧЕК радостно оповещает о моем появлении. Я не настолько оптимистична насчет того, что мне здесь светит. Но попытаться должна. Я ожидаю увидеть за прилавком отца Даниэля, но там стоит Чарли. Он что-то набирает в телефоне, почти не поднимая глаз. Интересно, с кем мне повезет больше – с Чарли или с его отцом. У меня все равно нет выбора, потому что отца нигде не видно. Я подхожу к прилавку и говорю:

– Привет.

Он продолжает печатать еще пару секунд, а потом с грохотом кладет телефон на прилавок. Не самый лучший способ поприветствовать потенциального покупателя.

– Чем могу помочь? – спрашивает он, наконец поднимая взгляд. Я ошарашенно смотрю на его багровый распухший глаз. К утру он станет черно-синим. Чарли смущенно подносит руку к лицу.

Костяшки пальцев у него тоже разбиты. Через секунду до него доходит, кто перед ним.

– Погоди-ка. Ты же подружка Даниэля?

Должно быть, он практикует ехидные усмешки перед зеркалом. Ему в этом просто нет равных.

– Да, – отвечаю я.

Он заглядывает за мое плечо, разыскивая Даниэля.

– И где этот маленький засранец?

– Точно не знаю. Я надеялась, что… – начинаю я.

Чарли медленно расплывается в широкой улыбке. Похоже, пытается казаться сексуальным. Могу себе представить, как это работает, если не знать его. Но я немного знакома с Чарли, и эта улыбка вызывает у меня желание подбить ему второй глаз.

– Ясно, – перебивает меня он. – Вернулась за другим братом. Тем, что получше.

Он подмигивает мне подбитым глазом и морщится от боли. Очевидный факт: я не верю в карму. Но, возможно, начну.

– У тебя есть его номер? – Я перехожу к сути.

Он откидывается на спинку стула и берет телефон с прилавка:

– Вы поссорились или что?

Мне совершенно не хочется ни о чем ему рассказывать, но я стараюсь создать доброжелательную атмосферу.

– Что-то вроде того, – говорю. – Так есть?

Он вертит телефон в пальцах.

– Корейцы – твой фетиш или что?

Чарли ухмыляется и смотрит в упор. Сначала кажется, что он просто подкалывает меня, но потом я понимаю, что он спрашивает на полном серьезе. Ему важно услышать мой ответ. Не знаю, понимает ли он сам, насколько важно.

– Почему обязательно фетиш? А если мне просто нравится твой брат?

– Ради бога, – хмыкает Чарли. – Чему там нравиться? Таких, как он, пруд пруди.

И тогда я осознаю, в чем его проблема. Его бесит, что Даниэль не ненавидит себя. Даниэль, при всех его колебаниях, чувствует себя комфортно таким, какой он есть, чего нельзя сказать о Чарли. Мне жаль его, но я этого не показываю.

– Пожалуйста, помоги мне.

– И с чего бы? – Он уже не улыбается, не усмехается и не ухмыляется. От него все зависит, и мы оба это понимаем. Я недостаточно близко его знаю, чтобы взывать к его светлой стороне. Я даже не уверена, есть ли она.

– Только подумай, сколько неприятностей наживет твой брат из-за меня, – говорю я. – Он влюблен в меня. Он не отступится, что бы ни сказали и ни сделали ваши родители. А ты можешь просто устроиться поудобнее и наслаждаться происходящим.

Чарли смеется, запрокинув голову. Он и впрямь нехороший человек. То есть, возможно, что-то хорошее в нем все же есть. Наверное, почти во всех можно найти хорошее. Но плохого в Чарли гораздо больше. Вряд ли он стал таким без причин, но причины не важны.

Некоторые люди приходят в твою жизнь, чтобы сделать ее лучше. Некоторые – чтобы ее испортить. И тем не менее Чарли делает для своего брата доброе дело: он дает мне его номер.

Даниэль

У МЕНЯ ЗВОНИТ ТЕЛЕФОН, и я едва не отшвыриваю его, как будто он одержим дьяволом. Номер мне незнаком, но я все равно беру трубку.

– Алло?

– Даниэль?

– Наташа? – спрашиваю я, хотя и так знаю, что это она.

– Да. – В ее голосе слышится улыбка. – Твой брат дал мне номер.

И вот тут я начинаю подозревать, что все это какой-то розыгрыш, подстроенный моим сволочным братцем. Он точно не способен на столь добрый поступок.