Читать книгу "Великие сражения Востока - Роман Светлов"

Еще когда пала Цусима, администрация Дадзайфу объявила тревогу, разослав депеши начальникам всех крупных соединений Кюсю. В день монгольского прибытия в Хаката депеши достигли почти всех провинций Кюсю, и на север острова были спешно посланы контингенты. Через реку Тикуго сразу же навели понтонные мосты, чтобы войска, двигавшиеся на север из южных провинций (Сацума, Осуми и Хюга), смогли переправиться к Хаката без промедления. В то время руководителем всей подотчетной территории Дадзайфу был Сени Цунэцугу, а оборона Хакодзаки была поручена Симадзу Хисацунэ из Сацума.

Пехотинцы Хубилая (возможно, корейцы или китайцы) отражают японскую контратаку. Рисунок из «Свитков Вторжения» – набора рисунков, посвященного подвигам самурая Такэдзака Суэнага при отражении монгольского вторжения

В тот самый день, когда вражеская флотилия вошла в Хакодзаки, курьер достиг стен Камакуры с известием о падении Цусимы, а еще через десяток дней другой гонец сообщил о разгроме гарнизона Ики. Бакуфу во главе с Ходзе Токимунэ немедленно разослало предписания чиновникам в разные концы страны призвать всех воинов на оборону страны, независимо от того, был ли он вассалом Камакуры или нет. Тех, кто откликался сразу, ждала награда, не ответивших ожидала смерть. Спешно собранные части отправились с равнины Канто в сторону Кюсю. Микадо же посылал мольбы богам и предкам, посещал святилища и могилы усопших императоров.

Итак, 19 ноября 1274 года монголы очутились на береговой полосе провинции Тикудзэн на Кюсю. Их высадке никто не мешал, хотя японцы находились недалеко, наблюдая за происходящим. Они не имели представления о тактике береговой обороны и не понимали эффекта от неожиданного нападения на противника, пока он еще не выстроился в боевом порядке на берегу. Таким образом, самураи атаковали врага только после того, как тот оказался на берегу.

По обыкновению китайских войск монголы построились в плотные каре, ощетинившиеся копьями, и двинулись на противника, испуская огромное количество стрел. Со страшным грохотом звучали военные барабаны монголов, пугая лошадей противника и расстраивая их ряды. Тем не менее японцы под командованием феодалов из кланов Сени, Отомо, Симадзу, Кикути, Мацуура и других яростно набросились на монголов. Однако вскоре они убедились в том, что монгольские воины сильнее их сразу в нескольких отношениях.

Во-первых, самураи традиционно жаждали личного подвига. Они вели себя не как члены организованной войсковой единицы, но как индивидуалисты, стремясь достичь личного успеха в бою. Они обожали вызывать врага на личный поединок. Самурай любил подразнить врага, выкрикивая обидные слова в его адрес и одновременно восхваляя свою доблесть и богатую родословную. Обычно в Японии подобного рода поступки выводили соперника из терпения и он соглашался скрестить мечи не на жизнь, а на смерть, а остальные самураи не имели права вмешиваться в этот частный поединок. В идеале победивший должен был отрубить голову проигравшего и показать ее своему командиру как свидетельство своего подвига.

У Такэдзака Суэнага разрывом монгольской бомбы убивает коня. Рисунок из «Свитков Вторжения»

Ничего подобного у монголов не наблюдалось. Они были хорошо организованы, дисциплинированы и сильны своими коллективными, а не индивидуальными усилиями. Они привыкли сражаться в тесном строю, тогда как самураи стремились к битвам с отдельным противником, желательно равным им по рангу. Если какой-то недалекий смельчак-самурай приближался к монголам, вызывая на поединок, монголы просто размыкали свои ряды, впускали его к себе и затем дружно набрасывались и убивали. Никаких личных поединков они не признавали. Подобное происходило и на Цусима, и на Ики, и на Кюсю. То, что казалось самураям трусостью и избеганием боя, на самом деле являлось проявлением сплоченности и отличной выучки. Монгольские бойцы предпочитали слушать своих командиров (которые, в отличие от японских, не участвовали лично в битве, но наблюдали и руководили ею с расстояния), а не бросаться очертя голову в пекло.

Во-вторых, самураям, как ни парадоксально это звучит, не хватало боевого опыта. Прошло уже более 50 лет с тех пор, как в Японии происходили серьезные столкновения (последний раз это было в 1221 году). Следовательно, ни командующие самурайскими частями, ни сами эти части не имели опыта войны, тогда как монголы являлись ветеранами, провоевавшими, может быть, большую часть своей жизни. Нехватка опыта у самураев выражалась прежде всего в менее искусном владении оружием, чем это было у монгольских воинов.

В-третьих, как мы видели, монголы были лучше вооружены.

Наконец, в-четвертых, монголы имели численное преимущество. Японцев было слишком мало для столь обширной территории – береговая полоса тянулась на три с лишним десятка километров, и быть сильными повсюду они оказались не в состоянии.

Тем не менее первые несколько часов шла упорная борьба. Преимущество имели более опытные в бою монгольские воины. Они нанесли серьезный урон японским войскам (потом выяснилось, что в сражении полегло более трети самураев), хотя и сами немало пострадали от них. Довольно долго японцам удавалось сдерживать натиск противника, а то и самим отчаянно контратаковать, однако в конце концов пришлось отступить.

На закате дня измученные японцы, не в силах уже продолжать сражение, отошли вглубь острова под защиту укреплений Мидзусиро (или Мидзуки). Здесь они могли спокойно ожидать подкреплений, которые к тому времени уже спешили к ним с других концов Кюсю. Хотя японцы в целом проиграли сражение в Хаката, они не были разбиты. И все-таки, если бы подкрепления опоздали, то перспективы японских сил на следующий день выглядели весьма печально: монголы наверняка уничтожили бы их всех.

Однако японцам неожиданно повезло: монголы не стали оставаться на берегу на ночь, но ретировались на корабли. Они сделали это по нескольким причинам. Прежде всего, надвигалась ночь, местность была незнакома и откровенно враждебна. Степняки вполне допускали возможность внезапной ночной атаки, во время которой их преимущества были бы нивелированы. К тому же был смертельно ранен один из главных полководцев монголов – Лю Фу-хэн. Но самым главным оказалось, предупреждение опытных корейских моряков: надвигался шторм, и следовало выйти из гавани как можно быстрее, чтобы корабли не разбились о прибрежные скалы.

Такэдзака Суэнага захватывает монгольское судно. Рисунок из «Свитков Вторжения»

Монголы приняли решение не просто погрузиться на корабли, но и вообще покинуть это негостеприимное место. Неясно, собирались ли они возвращаться в Коре или просто хотели переждать ненастьев открытом море, однако в любом случае они отступили, и для того, чтобы скрыть от противника свой маневр, подожгли находившиеся на берегу деревни и святилища.