Читать книгу "Неизвестные трагедии Первой мировой. Пленные. Дезертиры. Беженцы - Максим Оськин"

Как говорилось выше, в 1914–1917 гг. в неприятельском плену оказались 2,3–2,5 млн русских солдат и офицеров, не считая т. н. гражданских пленных. По ряду причин Россия практически не заботилась о снабжении этих людей продовольствием и почти не оказывала им помощи: «На них по преимуществу была возложена самая трудная, самая изнурительная физическая работа, питание их было недостаточным, необходимой помощи с родины они фактически были лишены, правовое положение их было беззащитное, их сношения с родными и близкими до крайности были затруднены».[170] Потому эти проблемы оказались всецело возложенными на противника.

Затягивание военных действий на неопределенный срок, что стало ясно уже к концу 1914 года, означало, что каждому государству так или иначе придется помогать своим гражданам, оказавшимся в плену. Но если для пленных союзных держав Антанты существовала частная и правительственная помощь, организованная тщательным образом, то для русских солдат государственная поддержка практически отсутствовала, а частная была минимальна.

Международное право — Женевская конвенция 1906 г. и Гаагская конвенция 1907 г. — указывало, что в ходе войны державы, подписавшие данные правовые документы, должны оказывать неприятельским военнопленным такую же заботу, что и для собственных военнослужащих. В частности, статья 7 Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны от 18 октября 1907 года гласила: «Содержание военнопленных возлагается на Правительство, во власти которого они находятся. Если между воюющими не заключено особого соглашения, то военнопленные пользуются такой же пищей, помещением и одеждой, как войска Правительства, взявшего их в плен». Тем не менее размах войны, ее длительность, количество пленных, превращение воюющих государств в военные лагеря привели к тому, что конвенции, как говорилось выше, в полной мере не соблюдались и не могли соблюдаться по объективным причинам.

Соответственно, воюющие стороны не могли снабжать должным образом военнопленных противника, так как зачастую они не могли сделать этого и в отношении своей собственной армии и населения. Нарушение международного права было неизбежным и сказалось во всех сферах: от работы в плену на интересы врага (в том числе и на военных объектах, что прямо запрещалось конвенциями) до недостаточности обеспечения военнопленных всем необходимым. Главная причина тому — огромная масса пленных, которой ранее никто не ожидал, так как все стороны рассчитывали на скоротечный характер войны, на срок до шести месяцев, когда количество взятых в плен людей исчислялось миллионами.

Проблемы с продовольствованием военнопленных начинались немедленно после их попадания в неприятельский плен. Высокоманевренные операции 1914 года, характеризовавшиеся быстрым изменением фронта, изнуряющими маршами в районах приграничной территории, не давали возможности интендантским службам снабжать даже и собственные действующие соединения. Говорить в таких условиях о надлежащем снабжении пленных не приходилось в принципе.

Надо помнить, что победившая сторона старалась отправить взятых в плен солдат и офицеров противника в глубь своей страны как можно быстрее. В любой момент можно было ожидать, что контрудар противника отобьет только что захваченные трофеи. Например, и после Танненберга в середине августа 1914 года, где была разгромлена 2-я русская армия ген. А. В. Самсонова, и в начале февраля 1915 года в Августовских лесах, где был пленен 20-й армейский корпус ген. П. И. Булгакова, соседние русские части имели возможность отбить своих пленных. Организовать соответствующие удары русским не удавалось, однако немцы немедленно отправляли в ближний тыл взятых русских военнопленных. Точно так же поступали и русские после Галицийской битвы августа 1914 года, и в ходе осенних сражений в Польше, где лицом к лицу сходились сотни тысяч русских, австрийцев и германцев.

Первое полугодие войны дало массу пленных, которые в львиной доле перевозились в глубь собственной территории для последующего сосредоточения в лагерях. Какая-то часть, конечно, оставалась на прифронтовых работах. Бедность русской приграничной полосы железнодорожными линиями побуждала победителей гнать взятых в плен врагов к конечным выгрузочным станциям, откуда они отправлялись в тех эшелонах, что подвозили на фронт пополнения, продфураж и разнообразное воинское имущество. Скорость передвижения колонн военнопленных не позволяла кормить их в это время так, как того требовало международное право.

Участник войны вспоминал, что когда осенью 1914 года немцы гнали русских пленных по Польше в свой тыл, то лишь раз в сутки останавливались в деревнях, давали полчаса-час на готовку картошки, которую ели полусырой, а потом гнали дальше. Общее разорение территории, где проходили интенсивные боевые действия, оказывало свое влияние на снабжение людей. Польские крестьяне охотно делились с пленными русскими солдатами картошкой, но хлеба у них все равно уже не было. Чем дальше от фронта, тем с пленными обращались все хуже и хуже, отстававших часто убивали, и пленные, как правило, питались сырым картофелем и свеклой. Война есть война: «Люди превращались в животных, которые только о еде и мечтали».[171]

Данные сведения подтверждает и официоз. После боев пленные отводились на ближайшие тыловые пункты, где из них составлялись большие партии. Затем — движение своим ходом до железнодорожной станции, и только здесь пленные получали первую пищу. До того «при следовании к железнодорожным станциям, длившемся иногда несколько суток, пленным не выдавалось никакой пищи, и они были вынуждены питаться сырым картофелем, брюквой и морковью, вырывая овощи из полей, мимо которых они проходили, и подвергаясь за это побоям, ударам штыками, а иногда и расстрелам со стороны конвоиров..». Ослабевших и раненых бросали на повозки друг поверх друга. Перевязки не производились чуть ли не вплоть до концентрационного лагеря. В ожидании эшелона — ночлег под открытым небом.[172] Более-менее военнопленных стали кормить только в лагерях, так как здесь было гораздо проще наладить снабжение.

Однако и в лагерях для военнопленных наладить лагерный быт удалось далеко не сразу. Провал германского блицкрига в Битве на Марне, последующее установление позиционного фронта на Западе, постоянные переброски резервов на Восток, ожесточенные бои в Карпатах — все это к концу года показывало, что расчет на скоротечный исход войны не оправдался. Следовало беречь ресурсы, в чем особенно нуждались отрезанные от мировых рынков и вынужденные рассчитывать преимущественно на собственные силы (не считая контрабанды через нейтральные государства, которая являлась для немцев существенным подспорьем) Центральные державы.

Правда, в это время еще существовали такие продовольственные рынки, как Италия (вступила в войну на стороне Антанты весной 1915 года) и Румыния (вступила в войну на стороне Антанты в августе 1916 года), не считая сочувственно настроенных к Германии Болгарии и Швеции. Однако и тогда еда в лагерях для военнопленных не отличалась особенным изобилием. Так, паек в солдатском лагере в Германии в конце 1914 года состоял: утром и вечером — кофе; завтрак — 200 граммов хлеба, который на 75 % состоял из картофеля. Обед — болтушка из кукурузной крупы с кипяченой водой и иногда с кусочками мяса. Ужин — немного картофеля, а иногда — селедка.[173]