Читать книгу "Победа в тайной войне. 1941-1945 годы - Павел Судоплатов"

Последствия этих побегов были исключительно чувствительны. Орлов-Никольский был не единственным перебежчиком из руководящих работников. В 1937–1938 годах остались за границей бывший помощник начальника ИНО, куратор работы по эмиграции и операций против английской разведки, нелегальный резидент в Швейцарии М. Штейнберг с женой, бывшей нашим оперативным работником. Штейнберг поддерживал, правда, с нами контакт через наших нелегалов М. Алахвердова и Г. Тахчианова, но доверия к нему не было.

На путъ открытого предательства стали Рейс — нелегальный резидент в Западной Европе в 30-е годы и Кривицкий, нелегальный резидент в Голландии, к сожалению, работавший как в ИНО, так и в Разведупре Красной Армии. Ликвидировать удалось лишь одного Рейса, а Кривицкий за год до самоубийства в Вашингтоне предупредил, как было впоследствии установлено, английские и американские спецслужбы о советской агентуре среди выпускников Кембриджа, в частности о Филби. На наше счастье, англичане не придали должного значения его сигналам, поскольку, сбежав на Запад, он стал психически неуравновешенным человеком.

Тяжелые последствия имел также побег Люшкова — уполномоченного НКВД по Дальнему Востоку. Он сдал известную ему агентуру в Маньчжурии.

Таким образом, побеги тоже парализовали нашу работу, они также спровоцировали репрессии, ускорили падение Ежова, но, к сожалению, стали веским доводом для Сталина, переставшего доверять работникам разведывательного аппарата, в особенности его руководству, которое давало положительные оценки работе Орлова-Никольского, Кривицкого и другим.

Побеги 1937–1939 годов созвучны предательским побегам сотрудников советской и российской разведок в 1980—1990-е годы. Оправдать нынешних предателей угрозой политических расправ невозможно. Но, к сожалению, В. Кирпиченко, как руководитель трудов по истории разведки, и работники пресс-бюро внешней разведки О. Царев и другие стремятся оправдать побеги 30-х годов угрозой репрессий. При этом В. Кирпиченко утверждает, что репрессий в разведке после развенчания Сталина не было. Но это же заведомая неправда. Руководство разведки даже после XX съезда КПСС препятствовало вплоть до 1971 года реабилитации Серебрянского, «поскольку разыскать рабочее дело Серебрянского и установить, какую пользу он принес советской разведке», по ее заключению, «не представлялось возможным».

Неприглядно выглядят внешняя разведка и Разведупр Генштаба в судебной расправе над нелегалом А. Гуревичем в 1958 году, который был реабилитирован несмотря на противодействие, военной разведки в 1990 году.

М. Штейнберг вместе с женой был осужден по инициативе внешней разведки по возвращении домой, несмотря на заверения работников разведки не привлекать его к уголовной ответственности в 1957 году. Судили его тайно, без защитника. В приговоре записано, что «применять к нему высшую меру наказания нецелесообразно ввиду отсутствия фактического ущерба от его деятельности». Тем не менее он был осужден на 12 лет тюрьмы, а жена Эльза — на пять лет по 58-й статье. Эльза вообще была не виновна, поскольку выполняла его приказания как подчиненный сотрудник. Я неприязненно отношусь к Штейнбергу, конфликтовал с ним в тюрьме, но дело его сфальсифицировано, и руководство разведки знало об этом, направляя каждый раз отрицательные заключения по его заявлениям Хрущеву (в 60-е годы) и в прокуратуру.

Наконец, еще более возмутительный пример в отношении целой семьи нелегалов Марковых. Они были захвачены американцами в Аргентине в 1970-е годы в связи, как говорят, с предательством О. Гордиевского. По отношению к ним руководство разведки и председатель КГБ Ю. Андропов осуществили акт вопиющего политического произвола — внесудебную репрессивную высылку всей семьи из Москвы. Неужели господину Кирпиченко, начальнику нелегальной разведки в 70-е годы, не стыдно за этот произвол, который почему-то генерал-лейтенант внешней разведки в отставке Виталий Павлов назвал «бериевским рецидивом в истории наших операций за рубежом».

Я пишу «почему-то» не случайно. В. Павлов сам причастен вместе с другими молодыми лейтенантами — выпускниками разведывательной школы в 1938 году, к огульным гонениям на заслуженных работников разведки в 1939 году при Берии. Ведь именно по справке, подготовленной Павловым, из органов была изгнана легендарная разведчица Е. Зарубина, как принятая на работу врагами народа и имеющая родственников за границей. Позднее, в 1946 году, по аналогичным клеветническим материалам — выпискам из показаний арестованных в 1938-м — из разведки в возрасте 50 лет был уволен и ее муж генерал-майор В. Зарубин.

Вместе с тем в 1930—1950-е годы наличие в личном деле материалов о репрессированных родственниках для результативных работников не было препятствием для прохождения службы в органах разведки. Так, Е. Зарубина, Б. Афанасьев, А. Коротков были направлены за границу по официальной линии Берией в 1940 году несмотря на наличие таких компрометирующих материалов.

30—40-е годы были переломными. Аппарат органов разведки в те годы был небольшим. Люди знали друг друга. И высокая идейность тех лет, чистота порывов людей была немаловажным фактором защиты наших кадров в отдельных случаях. У руководства органов разведки просто не было другого выхода. Оперативные вопросы требовали использования людей несмотря на «компрометирующие материалы». Такое стало невозможным в 50—60-е годы, когда выбор у кадровиков расширился. Склоняя голову перед памятью погибших и репрессированных, горжусь, что, совершая ошибки, я защитил известных мне людей от гонений. Таких результативных работников, как Д. Быстролетов и М. Яриков, по возможности вытаскивал из тюрем. В свой актив из моих современников, кроме меня и Эйтингона, это никто не может записать.

В механизмах и обстоятельствах репрессий и чисток в разведке и органах безопасности в 1930—1950-е годы нам надлежит определиться и разобраться сейчас беспристрастно на фоне обвальных реорганизаций в российских спецслужбах, участившихся случаев предательств и побегов во внешней разведке. Это позволит избежать огульных кампаний и чисток кадров, которые имели пагубные последствия для эффективной работы советских и российских спецслужб как в 30—50-е годы, так и в наше время.

Глава 8. Когда начнется война?

Угроза и на Западе, и на Дальнем Востоке

Роль разведки накануне войны, причем как военной, так и политической, сводят, к сожалению, в основном к предупреждениям о сроках начала фашистской агрессии. Между тем разведки Красной Армии и органов НКВД выполнили свою историческую миссию в правильном ориентировании руководства страны и военного командования в отношении неизбежности будущих военных действий. Вся разведывательная информация об усилении немецкой группировки войск против Советского Союза была реализована в предложениях Наркомата обороны об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на Западе и на Дальнем Востоке с учетом реально складывающейся обстановки.

Правительство сделало безошибочный вывод о том, что угроза войны надвигается неумолимо и что главным театром военных действий станет Западное направление. Надо отметить, однако, что эти выводы были сделаны не на основе документальных данных о конкретных замыслах противника, а благодаря компетентной ориентировке в военно-экономической и внешнеполитической обстановке. Поэтому не совсем оправданно мнение о том, что информационно-аналитическая работа была поставлена плохо. Если быть точнее, то нужно отметить, что информационно-аналитической работе не уделялось должного внимания, нами не были вскрыты дезинформационные акции разведки противника и его сателлитов в канун развязывания войны.