Читать книгу "История сексуальных запретов и предписаний - Олег Ивик"

Естественно, что, контролируя дома и даже тарелки своих подданных, сёгун не мог оставить без внимания и их постели. Токугава был сторонником конфуцианских добродетелей и непроходимых сословных границ. Теперь браки были запрещены не только между свободными и рабами, не только между «добрыми» и «подлыми» сословиями, но и между разными категориями «подлых». Был подтвержден запрет на добрачную половую жизнь с обязательным расторжением брака для нарушителей. Впрочем, сохранить невинность до свадьбы было не так уж трудно: закон установил минимальный брачный возраст для мужчин — пятнадцать лет и для женщин — тринадцать.

Наложниц теперь дозволялось иметь только представителям высшего сословия, причем заводить их можно было лишь с согласия жены, да еще и с условием, что эти женщины не являлись ни проститутками, ни гейшами. В целом институт наложниц в Японии не прижился — большинство мужчин удовлетворялись моногамной семьей, хотя это и не мешало им иметь дозволенные законом и традицией развлечения на стороне. Что касается жен, то им развлечения на стороне не дозволялись: муж, заставший жену с любовником, мог без суда расправиться с обоими.

Вообще же надо отметить, что исполнение средневековых японских законов, в том числе и законов о нравственности, наталкивалось на одно крайне странное, с точки зрения европейца, препятствие — эти законы не публиковались. Знание их считалось привилегией избранных, действовал принцип «Следует выполнять, а не знать». Кое-что, конечно, до сведения народа доводили, но в целом японцам приходилось управляться на свой страх и риск. Так, например, Кодекс 1742 года хранился втайне, и к нему имели доступ только три высших правительственных чиновника.

Несмотря на требования закона и конфуцианских авторитетов, определенные свободы у японских любовников все-таки были. Так, существовал праздник Танабата, во время которого юношам и девушкам дозволялось уединяться для любовных утех. Праздник этот был связан с древней легендой о некой божественной Ткачихе (она же — звезда Вега в созвездии Лиры), которая жила в доме у своего небесного отца и ткала небесную парчу — облака. Увлечение рукоделием не помешало девушке влюбиться в Пастуха (Альтаир в созвездии Орла). Однако отец Ткачихи решил разлучить влюбленных, разделив их непроходимой рекой Млечного Пути. С тех пор Ткачиха и Пастух могли видеться лишь один раз в году, когда Вега и Альтаир максимально сближались. В этот день сороки, пожалевшие влюбленных, выстраивали из своих крыльев мост, на котором и происходило свидание. Пока Ткачиха и Пастух предавались радостям любви на небесах, люди отмечали праздник Танабата и предавались аналогичным радостям на земле. Но строгие конфуцианцы не могли мириться с подобным попранием нравственности. Запретить сближение Веги и Атьтаира они не могли, сороки под их юрисдикцию тоже не попадали, но земным любовникам они таки испортили праздник. В 1842 году вышел указ, согласно которому отмечать Танабата было можно, а вот заниматься незарегистрированной любовью в этот день было нельзя.

К проституции японцы всегда относились достаточно лояльно, и жрицы любви не считались изгоями в Стране восходящего солнца. Конечно, их профессия не была особенно почетной, но и особенно постыдной она тоже не была, и посещение продажных женщин не считалось зазорным для мужчины. В тринадцатом веке Ходзё Сигэтоки, представитель влиятельного клана Ходзё, занимавший поочередно должности губернатора провинции Суруга и представителя сёгуна в Киото, написал книгу под заглавием «Послание учителя Гокуракудзи». Книгу эту он адресовал своему внуку и изложил в ней правила чести, которых должен был придерживаться достойный мужчина воинского сословия. Почтенный государственный деятель отнюдь не предостерегал юношу от связей с продажными женщинами, но очень заботился о том, чтобы его внук обращался со жрицами любви с должным уважением и тактом. Ходзё Сигэтоки писал:

«Общаясь с продажными женщинами и танцовщицами, не думай, что если они таковы, то можно позволять себе вольности и разговаривать с ними чересчур фамильярно. Веди себя и говори с ними просто. Заходя слишком далеко, ты можешь оскандалиться. Выбирая себе одну из нескольких продажных женщин, бери ту, которая непривлекательна и не очень хорошо одета. Мужчина полюбит красивую девушку, а некрасивая останется без партнера. Более того, если ты выберешь некрасивую девушку, то сердце твое не будет задето, поскольку это будет всего лишь на одну ночь. А она, наверное, тоже получит удовольствие».

Начиная с семнадцатого века проституция в Японии лопата под государственный контроль: Токугава, окруживший страну «железным занавесом», решил окружить особыми стенами и зоны продажной любви. На окраинах городов выделялись специальные районы — в них, и только в них, было теперь дозволено торговать собой. Районы эти обносили стенами и тщательно охраняли; вход туда был дозволен не всем — например, пользоваться услугами жриц любви было запрещено ронинам — бродячим самураям или бежавшим от своего хозяина слугам — своего рода «людям без прописки». Сами проститутки тоже не имели права выходить наружу — это дозволялось им только в случае тяжелой болезни родственников, для посещения врача или для визита в суд по повестке. Интересно, что любование сакурой в период ее цветения приравнивалось к посещению суда — таковое любование считалось делом настолько важным, что в эти дни жрицы любви имели право покидать свои резервации.

Несмотря на такой жесткий контроль, а может быть, в значительной степени и благодаря ему (ведь проститутки в Японии были не срощены с криминалом, а встроены в государственную структуру и платили налоги, как добрые граждане), жрицы любви, как и во времена Ходзё Сигэтоки, не были презираемы в Стране восходящего солнца. В уже упоминавшихся «Очерках из прошлого и настоящего Японии» рассказывалось о посещении европейцами Йошивары — токийского квартала «красных фонарей» — на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Гости были поражены тем, что «не только мужчины приходят туда совершенно открыто, не опасаясь быть узнанными, — но там прогуливаются даже женщины, даже женщины с детьми». Богданович пишет о проститутках: «Конечно, профессия их считается очень низкой, но на них самих она не накладывает неизгладимой печати позора. Девушка, поступившая туда под гнетом безвыходной нужды или благодаря каким-нибудь исключительным обстоятельствам, не считается отверженной, и ее бывшие подруги часто поддерживают с ней отношения. По выходе оттуда она может снова занять свое прежнее положение, и брак с прежней жоро (проституткой. — О. И.) далеко не является исключительной редкостью».

С падением «железного занавеса» вокруг Японии отношение к жрицам любви стало меняться под влиянием европейцев. В начале двадцатого века проституция уже считалась в Стране восходящего солнца позорным занятием, и стали появляться законы, направленные против продажной любви. В 1947 году император опубликован указ, по которому вовлечение женщин в проституцию становилось уголовно наказуемым. Однако сами жрицы любви могли легально практиковать избранную профессию. И только в 1958 году проституция была поставлена вне закона, публичные дома закрыты, а их жительницы массово оказались на улице. Но если для представителей других профессий понятие «оказаться на улице» обычно означает увольнение, то для проституток это была лишь смена места работы. Толпы жительниц «веселых кварталов» в буквальном смысле хлынули на улицы японских городов. Это было для них тем более несложно, что, запретив торговлю женским телом, толерантные японцы не предусмотрели за нее уголовного наказания, по крайней мере для самих проституток. Законодатели опасались, что их обвинят во вмешательстве в частную жизнь граждан. После чего вопрос завис в стадии «если нельзя, но очень хочется, то можно». Согласно закону, проститутки подлежали наказанию лишь в том случае, если слишком настойчиво предлагали свои услуги прохожим. Полиция могла задержать уличную проститутку, но наказать ее, если она не была слишком назойлива, было нельзя, и в качестве полумеры жриц любви стали направлять в специальные «воспитательные дома» для реабилитации. Но проститутки в массе своей реабилитироваться не хотели, тем более что у них появились новые возможности для карьерного роста. После того как публичные дома были закрыты, а любого рода посредничество и организация услуг в сфере платной любви стали наказуемы, предприимчивые японцы начали открывать дома свиданий, бани, массажные кабинеты, ночные клубы и прочие заведения, которые оказывали секс-услуги в завуалированной форме.