Читать книгу "Навуходоносор II - Даниель Арно"

Меры, проводимые Навуходоносором в пользу храмов, были необычного рода, ведь благодаря им царь соприкасался разом и со священным, и с обычным миром. А для его подданных граница между хозяйственной деятельностью и богослужением была вполне отчетливо. Здания, которые он восстанавливал из развалин, давали приют богам; одушевленные статуи покровителей города находились под защитой стен, которые он богато украшал. Из всего, что царь делал в вавилонской провинции, он не упоминал почти ни о чем, кроме богоугодных дел, ведь они имели две стороны — культовую и политическую. Так государь максимально приближался к святилищам, не становясь при этом жрецом и ни на минуту не покидая светского состояния.

Вавилонский царь переносил свою славу на великие постройки. Его покровительство поддерживало храмы, обеспечивало им господствующее положение в жизни царства. Навуходоносор ясно видел здесь выгоду для себя и для государства, однако создавалась вероятность того, что в будущем каждый из храмов мог стать единственным центром, хозяином стольного города, над которым доминировал, и поглотить всю его жизнь: сначала — религиозную, потом — светскую, наконец — сам город и его окрестности. Царская власть рисковала оказаться слабой по отношению к возвысившимся благодаря ей храмам, которые могли перестать считаться с ней. Стоило ей хотя бы частично утратить силу, как борьба за влияние завершилась бы в пользу храмов, а централизованное светское государство потеряло бы мощь. Повсеместное сплочение городских жителей вокруг главных святилищ на деле имело два разнонаправленных последствия: обеспечивало во всех городах реальную консолидацию общества, но в то же время грозило раздробить «страну Шумера и Аккада» на автономные княжества; местный эгоизм мог привести к тому, что они стали бы безразличны друг другу, а то и враждебны. Словом, центростремительная сила в каждом городе оборачивалась центробежной для всей Месопотамии. Боялся ли Навуходоносор подобной ситуации? Видел ли он хотя бы ее возможность? Его престиж был так высок, что при его жизни эта опасность была совершенно невероятной. Но, судя по его отношению к Вавилону, он вначале смутно предвидел, а потом смиренно признавал ее.

СВЯЩЕННЫЙ ГОРОД ВАВИЛОН

Вавилоняне не знали такого понятия, как «столица государства». Навуходоносор ясно говорит об этом: «Прежде, с давних дней до царства Набопаласара, царя Вавилона, отца, родившего меня, многие цари, царившие прежде меня, богами на царство призванные, строили дворцы в городах по выбору своему, в своих местах возлюбленных, строили их, жили в них, собирали там добро свое, копили там сокровища свои. Только в день новогоднего праздника, когда выходит царь богов Мардук, входили они в Вавилон».

Итак, на деле вавилонские государи со всем двором жили в том городе, который был удобнее всего для их насущных планов: на востоке, если опасность грозила оттуда, или на севере, если вавилонянам угрожали враждебные намерения ассирийцев. Победив Ассирию, Набопаласар не вдруг выбрал Вавилон, чтобы управлять оттуда долиной Тигра и Евфрата и всей империей. При этом он уже тогда был самым большим городом в Вавилонии и всех подчиненных ей государствах.

Но решение царя было вызвано еще двумя причинами. В VIII и VII веках ассирийцы сделали Вавилон средоточием своей власти: оттуда они могли надзирать за страной — от северной границы до южных болот. С их точки зрения, географическое положение города было идеальным: он находился как раз на полпути от столицы их метрополии, Ниневии, до Персидского залива. Притом он находился достаточно далеко от их врагов — эламитов Сузианы и полукочевых племен юго-запада. Поэтому ассирийцы возвысили город; именно они создали представление о Вавилоне как столице «страны Шумера и Аккада». Так что Набопаласар уже не мог поселиться в другом месте.

Им двигал и еще один довольно сильный мотив: огромный престиж, которым Вавилон и его храм Мардука пользовались с конца II тысячелетия. Тогда началась политика возвышения этого бога; она, в свою очередь, способствовала славе города, где он был хозяином. Вавилон был старейшим, а значит, важнейшим из стольных городов. С тех пор стала классической идея города, созданного прежде сотворения мира.

Одна из космологии, датируемая концом II тысячелетия, говорит об этом энергично и безыскусно. Это небольшое стихотворение включено в одно из заклинаний, так что для вавилонян оно имело и утилитарное назначение. Но ценность его для нас состоит в том, что здесь неприкрыто излагается мотив, до тех пор мало разработанный:

Дом святой, дом богов, в месте святом не был построен, Тростник не рос, дерево не стояло, Кирпич не лежал на месте, форма кирпичная не создана, Дом не был выстроен, город не стоял, Город не был построен, живых никого не было. Дом святой, дома богов обитель не отстроены были, Были все страны морем, Источник в море был, труба, бьющая вверх: Тогда Эриду был построен, Дом под высокой кровлей создан. Вавилон был построен, Дом под высокой кровлей окончен, Боги небесные, созданные в числе равновесном, Поклялись звать его градом святым, градом возлюбленным.

И только после этого бог нагрузил плот землей, чтобы создать мир, людей, растения и животных. Дальше текст на табличке отбит. С литературной точки зрения сочинение не слишком удалось; автор не замечает элементарной логической неувязки: в другом месте он прямо говорит, что храм Мардука стоит на первозданных водах; но на чем же был основан город вокруг него, если земли еще не существовало?

Эриду был одним из древнейших стольных городов Нижнего Двуречья; его бог почитался чрезвычайно широко. Его древнее имя было Энки — «господин-земля». Начиная со II тысячелетия его чаще всего называли Эа (этимология этого имени не установлена). Его сын Мардук уже давно унаследовал его магические познания, так что почти вобрал в себя свойства своего отца и господина. Так же слились и два города: Вавилон превратился в Эриду. Кроме того, писцы придумали и объяснение происхождения этого названия — безусловно, искусственное, но это их нисколько не смущало: Эриду был «добрым городом». Такое расплывчатое толкование вполне подходило и к Вавилону. Тем самым на него переносились древность и слава южного стольного города. Тот никак не мог этому сопротивляться: уже во II тысячелетии он стал понемногу угасать, а затем был почти занесен песками.

Сторонники Мардука были крайне заинтересованы в том, чтобы связать судьбу бога с судьбой своего города; в «Энума элиш» они не преминули это сделать. Согласно его тексту, когда мир был приведен в порядок и человек сотворен, боги отдали своему спасителю Мардуку Вавилон «в знак благодарения». Год ушел у них на формовку кирпичей, еще год — на постройку зданий. Лишь в самом конце рассказа читатель замечает подвох: на самом деле боги построили город на небе. Уже потом люди выстроят его на земле, и только тогда сотворение мира будет завершено. Таким образом, Вавилон становится «связью неба и земли», все «страны» выстраиваются вокруг него. Его центральное положение было отмечено топонимикой: каждые из восьми главных ворот Вавилона носили имя одного из божеств — того, чья статуя была ввезена через них в город, чтобы вслед за Мардуком участвовать в новогодней церемонии; тем самым бог или богиня для всех присутствующих на ней признавали свое подчинение. Город именовался также «узлом», «мачтой» вселенной, «основанием населенной земли». О сочетаемости этих образов не думали — желали только показать исключительное положение Вавилона среди всех городов: он единственный имел «двойника» на небе.