Читать книгу "Чертоги разума. Убей в себе идиота! - Андрей Курпатов"

С помощью взаимного груминга приматы выстраивают отношения с другими членами стаи, создают самые настоящие коалиции и альянсы внутри её сложной иерархии, заглаживают свою вину друг перед другом, зарабатывают лояльность и покровительство. В общем, это тот «пряник», который в обезьяньем сообществе дополняет «кнут» физической силы.

Причём эти «пряники», как я уже сказал, постоянно подсчитываются и пересчитываются. Но как обезьяны это делают? Очевидно, что в математике они вряд ли сильны, то есть должны существовать какие-то другие механизмы измерения. Но какие?..

Да, это как раз та самая дефолт-система мозга. По сути, все эти вычёсывания, обмен едой и «поддержка на дипломатическом банкете» становятся частью того интеллектуального объекта, которым в обезьяньей голове являются другие представители её группы.

То есть стайные животные не просто шатаются толпой по джунглям, они находятся в постоянном взаимодействии и держат каждого участника группы в своей голове. На каждого там как бы заведена специальная карточка, «личное дело». И эта «карточка» – это отдельный интеллектуальный объект, то есть сложный нейрофизиологический комплекс (паттерн), состоящий из множества компонентов.

Так что области коры, отвечающие за эту работу и располагающиеся максимально близко к подкорковым структурам[19], просто не могли быть «дефолтными» у наших предков. Наоборот, они были главными и ведущими.

Впрочем, и у современного человека, как мы уже выяснили, с неврологической точки зрения работу дефолт-системы нельзя назвать «покоем». Наши бесконечные размышления о других людях, вся эта «умственная жвачка» – крайне энергозатратный процесс, и очевидно, что это неслучайно.

Право силы

Выжить в одиночку стайному животному крайне непросто, что и побуждает его адаптироваться к своей социальной среде. Но это вовсе не так просто, как может показаться на первый взгляд.

Даже в нашем – человеческом – мире мы постоянно наблюдаем борьбу амбиций и личный эгоизм. Никто из нас ничего не делает «просто так» – за каждым нашим действием скрывается какая-то «личная заинтересованность».

То есть даже в нашем «культурном мире» каждый движим собственным интересом. Да, благодаря господствующим порядкам, установлениям, нормам и правилам нам удаётся избегать многих конфликтов. Но не всех. А представьте, что в обществе вообще нет никаких «прописных норм»…

Если мы внимательно приглядимся к тому, что происходит, например, в стаях гиен, львов и крупных приматов, то увидим, что порядки там царят, мягко говоря, отнюдь не самые гуманные. Точнее сказать, там действует абсолютное право силы, полный контроль старшего над младшим.

Новый глава львиного прайда, изгнав предыдущего «короля», уничтожает весь его приплод. Альфа-самка гиены не позволяет другим самкам своей своры иметь сексуальные отношения с самцами, а если какая-то из сук всё-таки забеременеет и родит, то все её щенки будут убиты.

Впрочем, это лишь одна из зарисовок, которая, впрочем, неплохо иллюстрирует общий уровень агрессии и напряжённости в животных сообществах.

Нечто подобное случается и в стаях крупных приматов.

Если же вы думаете, что человеческие стаи чем-то отличаются, предлагаю сильно не обнадёживаться. О чём свидетельствуют исследования антропологов, которые ещё успели застать множество примитивных человеческих сообществ в их первозданном, так сказать, виде[20].

Честно говоря, когда знакомишься с этими работами и путевыми книгами, оторопь берёт: убийства, кровная месть, бесконечная сексуальная агрессия, каннибализм, постоянные междоусобные войны. И везде одно и то же – в Африке, в Северной и Южной Америке, на островах Океании.

«Войны, – писал Н.Н. Миклухо-Маклай, наблюдая за жизнью первобытных общин на Новой Гвинее, – очень часты на архипелаге, и самые ничтожные причины считаются достаточными для ведения их. Эти войны больше похожи на экспедиции для добывания голов и, кажется, даже преимущественно ведутся для этих целей».

Все мы живём в мифах, созданных Фенимором Купером и другими литераторами, рисующими «культурный» облик дикарей. Но подлинная жизнь в этих сообществах была иной. Как писал Эванс-Причард, «дубина и копьё – вот что санкционирует право» у примитивных народов.

Однако «личное дело», которое шимпанзе заводит на другого соплеменника в своей дефолт-системе – это не то же самое, что и «другие люди» в наших головах. Области мозга мы используем для этих целей одни и те же, но по-разному.

В обоих случаях речь идёт о социальной реальности, но…

• одно дело – существовать в мире себе подобных, ориентируясь лишь на непосредственные раздражители и фиксируя их (анализируя, например, невербальное поведение других особей);

• другое – используя языковые средства (то есть знаки, которые обозначают для меня что-то, что я сейчас не воспринимаю), создавать по поводу каждого «истории» (нарративы»).

Современная организация общества, где подавляющее большинство людей следуют набору правил и чтят закон, позволяет нам расслабиться: мы почти не рискуем оказаться в ситуации, угрожающей нашей жизни.

Неприятности возможны, но всё ведь познаётся в сравнении. И в сравнении с жизнью в мире животных и дикарей, мы очень неплохо и, главное, безопасно устроились. Наши эволюционные предки такого «удовольствия» были лишены.

Животные, неспособные думать о своих сородичах абстрактно (используя языковые средства) и соблюдать столь же «абстрактные» нормы морали, вынуждены постоянно удерживать социальную ситуацию в поле своего активного внимания. Если животное «зазевается», «уйдёт в себя», «замечтается», то ему несдобровать.

Это мы можем позволить себе «поблуждать» и, валяясь на диване, предаваться размышлениям о несовершенстве человеческой натуры, бренности жизни и бессмысленности существования. Для диких животных их «социальная ситуация» – это вопрос жизни и смерти.

Вожак пошёл туда – рядовому члену стаи лучше передвинуться отсюда, альфа-самка поела и заинтересовалась окружением – надо ретироваться, субдоминантные самцы начали драку – важно понять, чем дело кончится. Приволокли добычу – срочно думай, с какого конца лучше подойти, чтобы со старшим по званию траекторией не пересечься. И так далее, и тому подобное… Постоянно.

Причём, всю эту оценку социальной ситуации животные проводят на автомате, на автопилоте – примерно так же, как и мы. Мы же «блуждаем» совершенно неосознанно, это автоматически в нас включается.

Но разница есть: другие животные удерживают в поле своей «мысли» реальных персонажей (посчитанных), а мы же – придуманных, оторванных от реальности, абстрактные нарративы.