Читать книгу "Пятое царство - Юрий Буйда"

Семейные портреты, муранское зеркало, широкобедрая турчанка Айка, настенные часы с золоченой стрелкой, заключенные в латунный корпус, венецианские хрустальные карафины, очки с шелковыми заушниками, двузубые вилки с инкрустированными ручками, которые хранились в палисандровом ларчике, устланном внутри синим бархатом, лупа в роговой оправе, компас, серебряные талеры с изображениями святого Иоахима и богемского льва, камень магнит – перечисляя эти детали, Любимчик не спускал с меня взгляда, а потом вдруг вытянул шею, подмигнул и добавил: «И ключик, который ты спрятал под столешницей, когда уезжал за границу. Ключик от глобуса, помнишь?»

Этот ключик должен был окончательно убедить меня в том, что этот тип является моим братом, но не убедил.

Разум говорил, что передо мной действительно дитя любви моего отца и Варвары, но сердце отвергало выблядка.

Он не жил, а играл – вот это я остро чувствовал и ничего не мог с собой поделать.

Похоже, именно у Птички этот самозванец и научился обращению с гомункулами – в то время у княгини жили несколько этих существ, которых за большие деньги она купила у Конрада Бистрома. Что ж, в сущности, он и сам был таким же гомункулом.

– А я думал, ты шутишь…

Голос Истомина-Дитя вернул меня на землю.

– На моих глазах ты превратился в птицу, – продолжал гигант, – схватил меня за шиворот и взлетел… а что было потом, не помню…

– Никому об этом не рассказывай, Иван, – сказал я. – Рано мне гореть на костре.

– И каково это – быть зверем?

– Легче, чем человеком…

Выбравшись из муравейника, я кое-как доковылял до ближайшей сосны.

Глаза привыкали к темноте, и я начал догадываться, где мы находимся.

– Там должны быть ручьи… и дерево… пойдем-ка…

Истомин-Дитя послушно поплелся за мной.

Через несколько минут мы вышли на поляну.

Когда-то здесь стояло Русское Древо, и отец утверждал, что именно о нем говорил Панагиот Азимиту: «А посреди рая древо животное, еже есть божество, и приближается верх того древа до небес. Древо то златовидно в огненной красоте; оно покрывает ветвями весь рай, имеет же листья от всех дерев и плоды тоже; исходит от него сладкое благоуханье, а от корня его текут млеком и медом двенадцать источников».

Крона дерева, которое когда-то росло посреди поляны, возносилась к небесам, а ствол его был таким толстым, что не хватило бы и ста мужчин, чтобы они, взявшись за руки, могли его обхватить. У корней его действительно били двенадцать источников, а на ветвях гнездились тысячи птиц. Считалось, что корни дерева утопают во тьме ада, а в тени его кроны отдыхают в раю праведники.

Теперь же перед нами в лунном свете высился огромный пень, окруженный хилыми деревцами, да пробивался из земли тощий ручеек.

Вот и все, что осталось от Arbor Mundi, которое мой отец называл Русским Древом. Срублено, пущено на дрова людьми, которые прятались по лесам от хищных банд поляков и запорожцев.

– Далеко отсюда до дома твоего брата? – спросил Истомин-Дитя.

– Далеко. Но к утру дойдем.

Мы ревизовали свои припасы – две сабли, два кинжала, два пистолета, пороха и пуль на четыре выстрела – и двинулись в путь.

К утру мы действительно добрались до дома брата, преодолев лесной бурелом, заброшенные поля и страх перед безликими врагами, которые, казалось, следили за нами из-за каждого куста.

Истомин-Дитя предложил первым делом отправиться в баню, но я остановил его:

– Частое мытье вредно: вода размягчает тело и внедряется в поры кожи, занося туда различные яды, которых так много в природе.

Впрочем, обильный завтрак вознаградил его за все мытарства, которые нам пришлось пережить.

Когда мы остались один на один с Ангелом, я рассказал ему о том, с чем мы столкнулись в заброшенном поместье Отрепьевых, а после некоторых колебаний – о том, кем в действительности был князь Жуть-Шутовский.

– Но ты, кажется, не удивлен, – сказал я. – Похоже, ты с самого начала знал, с кем мы встретимся в доме на холме…

Увидев лупу в роговой оправе, которую я выложил на стол, Ангел вздохнул.

– Я не герой, Маттео, – сказал брат, отводя взгляд. – Слишком много сил я потратил, чтобы сохранить дом и семью, так много, что, кажется, потерял душу…

– Откуда у него столько сил?

– Он оказался умнее своих учителей и поставил производство нечисти на поток…

– Что он задумал, этот шут?

– Точно не знаю… вроде бы он затевает поход на Москву… рассказывал мне что-то о шествии шутов… во всяком случае, он не раз говорил, что до конца октября дело будет сделано…

– Дело?

– Наверное, это глупо звучит, но он намеревается покончить с царской семьей… это должно случиться во время крестного хода к Сретенскому монастырю… в день празднования иконы Божией Матери Казанской, когда царь и патриарх возглавят шествие из Кремля вдоль стен Белого города к Сретенскому монастырю…

– Осталось меньше недели! – вскричал я.

Брат опустил голову.

– Так… – Я попытался взять себя в руки. – Нужны кони. Наши остались там, на холме…

– У меня нет, – сказал брат, – увели…

– Отсюда пешком до Галича дня два?

– Не дойдете…

– Ангел, посмотри мне в глаза! Брат, должен быть выход! Речь идет о царе! О царе, брат! О большой смуте и большой крови! Мы не можем этого допустить!

– Поздно…

– Ангел, помнишь, как говорил отец? Мы пришли в этот мир не затем, чтоб погибнуть без остатка, но чтобы найти путь, который приведет к спасению хотя бы той ничтожной крохи жизни, жизни, может быть, греховной, грязной и никчемной, но живой, не умершей. Ангел, ты должен помочь мне хотя бы сообщить в Москву о том, что готовит эта мразь. Прибегни к магии, черт возьми! Богом тебя заклинаю, Ангел! Продай душу дьяволу, но помоги!

Наконец он поднял глаза и улыбнулся.

– Есть один способ… но я не уверен…

– К черту неуверенность! Что делать?

За павильоном под навесом с давних времен хранился воздушный шар, который изготовил отец. Однако он так и не отважился пустить его в дело, боясь обвинений в преступном колдовстве. Много лет шар ждал своего часа, укрытый тряпьем и соломой. Обшивка его кое-где прохудилась, корзина по углам подгнила, но выбора у нас не было – и мы взялись за дело.

Анимула Бландула была не только красивой, но и властной хозяйкой. Она собрала всех женщин, какие были в поместье, и они, вооружившись толстыми иглами, взялись за починку оболочки.

Тем временем мы развели огромный костер и установили над ним что-то вроде воронки на высоких ножках. На дуло воронки надели рукав, сшитый из нескольких слоев ткани, пропитанной маслом, а другой конец рукава ввели в нижнее отверстие шара, который постепенно стал оживать, пугая женщин.