Читать книгу "Мы взлетали, как утки... - Комбат Найтов"

– Я вообще-то занимаюсь исполнением специального поручения командования, а не шпионскими играми. И без разрешения Верховного пойти на такое нарушение секретности не могу.

– Оно у вас есть. – Он достал приказ, подписанный Сталиным, в котором Панфилову разрешалось привлечь генерала Шкирятова к операции «Троянский конь». Начинаю сожалеть о том, что натворил в Даукше. Впрочем, знал бы, где упаду, соломки бы подстелил! Прошлое не вернешь. Панфилов передал мне досье на Кристину, впрочем, никакая она не Кристина и не жена Иозефа Зайцеховского. Кадровый офицер польской разведки, заброшена в Кейданы при участии абвера, поэтому ее своячница и говорила мне о ее контактах с немецким агентом. Точного имени и фамилии у РУ РККА не было. Скорее всего, двойной, тройной или более агент всех разведок. Впрочем, как многие поляки того времени. «Ох, и не легкая это работа – из болота тащить бегемота». Но Панфилов зря на меня надеется. Я так подставляться не буду. Пусть его команда решает эту проблему самостоятельно. Жаль, конечно, что Ксюшу сюда не пустили, было бы немного легче. Но разведка знает, как избавиться от ненужного человека. Уж лучше так, чем… Будем надеятся, что «крыса» – честный человек, хотя чужая душа – потемки!

Панфилов долго меня пытался проинструктировать, мне приходилось выслушивать это и лишь под конец сказать, что все мои усилия будут направлены на решение основной задачи, и если кто-нибудь – Борута-Спехович, Панфилов или мадам Зайцеховская – вздумают мне мешать, то я найду способ и метод обломать им рога и выбить мозг. На полном серьезе. Генерал от ГРУ расхохотался и сказал, что это – самое правильное решение!

– Не заостряйтесь на этом вопросе. Он вас особо не касается. Полковник Максимцев, вы с ним уже знакомы, отвечает за эту часть операции, и он полностью в курсе событий. Вы свое отношение ко всему этому уже высказали и совершенно правильно поступили. Просто как руководитель операции вы можете принять жесткие меры по отношению и к вербуемой, и к ее начальнику. Прежде чем это сделать, согласуйте с нами и Верховным этот вопрос. В остальном, само собой, вы абсолютно свободны в выборе сил и средств для достижения успеха в основной операции, которой Ставка придает первостепенное значение. Вот именно так меня товарищ Сталин и проинструктировал.

Угу, мы вам не мешаем, так, чуть-чуть палки в колеса вставляем. Хорошенькая перспектива, особенно если кто-то из двух «поляков» – немец из абвера. Или оба. Впрочем, я понимаю и Панфилова: эти двое крутятся возле руководства страны. Я же видел их входящими в Большой дворец. А для того чтобы совершить теракт, сильно много средств и не нужно для умелого человека. Бог с ним, понятно, что происходит, и впадать в эйфорию, что граждане Польши нам помогают, я не собираюсь. Нужны их агенты и их каналы связи, остальное будем использовать по мере поступления задач.

Основная проблема: нет сил. В четырех полках 81-й дивизии АДД семь «ТБ-7», двенадцать «Ер-2» и двадцать два «ПС-84». Где-то должны болтаться девять «галифаксов», но я почему-то их не видел. Зашел в помещение штаба 81-й, мне выделили несколько помещений под мои нужды, поэтому все происходит в одном здании, но на разных этажах и в разных помещениях. У 81-й – свои секреты. Ищу Голованова. Нашел, что-то обсуждает со штурманом 412-го полка. Я подождал, когда он закончит, и после этого спросил, есть ли у него время поговорить. Александр Евгеньевич посмотрел на часы и сказал, что полчаса у него есть.

– Я тут насчитал сорок один борт с суммарной грузоподъемностью восемьдесят тонн. Это все что есть?

– Ну, в общем, все. Двенадцать «ТБ-7» проходят перемоторизацию в Казани, и тридцать шесть «Ер-2» делают то же самое в Воронеже.

– Так, секунду, мне весьма компетентные товарищи сказали, что «Пе-8» значительно больше. Тридцать пять было принято армией и тридцать стояло без моторов в Казани.

– Семь машин потеряно в августе, точнее пять, две на ремонте, но это капитальный ремонт, надолго. Так что, считай, семь.

– Семь и семь – четырнадцать, плюс двенадцать – двадцать шесть. А остальные?

– Первый разбит в дым, второй в Казани, три под Киевом, шесть и девять в Полтаве. То есть еще про девятнадцать знаю, где стоят. Данных про остальные машины просто не имею. Что-то было в Орше. Непонятно, что в Витебске, внятного ответа я не получил. В общем, скорее всего, остальные машины на заводе в разной степени готовности. То есть там не только двигатели отсутствуют.

– Хорошо. Теперь об «Ер-2», что с ними?

– Здесь все четко, тридцать шесть на заводе, двадцать два у меня, остальные – разбиты и сбиты. Их всего семьдесят два выпустили. Больше всего разбитых. Взлетает он плохо, никогда не знаешь, взлетит или нет.

– Так. А вместе со мной из Англии прилетали девять «галифаксов», я их не вижу.

– Один лежит на кладбище, вон там, а остальные в Костроме.

– Что говорят о сроках перемоторивания? Потому что восемьдесят на ноль пять – сто шестьдесят бомб. С этим на Варшаву лететь бессмысленно. Мой корпус в пять-шесть раз больше поднимает как минимум, правда, пятисотки взять не сможет.

– Точно ответить не могу, потому что каждый день разные цифры.

– Я тогда в Казань слетаю, в Воронеж. А потом в Москву заскочу.

– Целесообразнее сначала в Москву, прихватить кого-нибудь из НКАП, а уж потом по заводам. Так скорее будет.

– Резон в этом есть, хотя раньше обходился другими действиями, но вам виднее, вы в этой кухне дольше варитесь.

– Еще не готов, жестковат, недоварился, – улыбнулся Голованов.

– Вас не затруднит отправить «спитфайры» по маршруту, как только погода позволит? Особое внимание Модлину. Он сейчас больше, чем Варшава, интересует. У меня радиус маленький, мимо него не проскочить.

– Да, конечно. Прослежу, чтобы сработали при первой возможности. А кто это днем прилетал?

– Бывший капитан русского Генерального Штаба, ныне командующий Войска Польского, ети его мать.

– Опять бомбить будут. Примета плохая. Впрочем, на поле особо никого и не было.

В Казань пошли двумя бортами: наспех залатанный «Ер-2» с дизелями М-40 – тот, у которого шасси не вышло, ему требуется ремонт центроплана, и мой «С-47», американский. По дороге «Ер-2» опять сдох и сел в Торжке, а мы дотянули засветло до Казани. Садиться пришлось на боковую ВПП, грунтовую, а не на асфальтированную. Летное поле было забито самолетами всех марок. Все ВВС спешили укрыться от войны здесь. Есть серьезно поврежденные машины, без крыльев и моторов, есть такие, что хоть сейчас в воздух, есть совершенно новенькие, и все стоят. Чего-то ждут. Не зря Голованов советовал лететь сначала в Москву. Но не беда, их сюда заставят прилететь, и не я. Знакомлюсь с товарищем Горбуновым, который всем своим видом показывает, что гусь свинье не товарищ – это из-за исчезнувшей буковки «Г» в слове «ЛаГ-5». Аббревиатура «ЛаГГ» – Лавочкин, Горбунов, Гудков – ему больше нравилась из-за авторских. Он напрямую заявил, что фронт требует «Пе-2», и план по ним завод выполняет, конструкторская документация по перемоториванию тяжелых машин не готова, не пришла из Москвы от Петлякова, поэтому готова одна машина, и дальше, как в известном одесском анекдоте: «Войдешь на Привоз, купишь там петуха и будешь клевать мозг ему! Ты – стоишь на Дерибасовской!»