Читать книгу "Музыка дождя - Мейв Бинчи"

Они лежали рядом. Фрэнк потянулся за сигаретой в портсигаре на столе.

— Я бы предпочла, чтобы ты тут не курил, запах оседает на простынях, — сказала Джой.

— Обычно мне не хочется тут курить, но то, что ты сказала, оседает у меня в голове и злит меня.

— Но ведь это все игра, не так ли? — дружелюбно спросила Джой. — Я долго думала о наших отношениях — это не любовь, не сильная страсть, когда люди делают глупости. Это просто игра. Как теннис: один подает, другой отбивает.

— Это больше, чем игра, — начал он.

— Или как шахматы, — мечтательно продолжала Джой.

— Один делает хитрый ход, а другой отвечает на него еще более хитрым.

— Ты прекрасно знаешь, какие у нас отношения, и не нужно искать для этого особенные слова. Мы любим друг друга, мы просто знаем пределы этой любви. Мы восхищаемся друг другом и счастливы вместе.

— Это игра, — повторила она.

— Люди, которые играют в гольф, сквош или шахматы, просто друзья, Джой, ради бога, ты ведь не будешь проводить день с тем, кто тебе не нравится. Если хочешь, называй это игрой. Но это ничего не значит. Это ничего не меняет. Мы все такие же. Ты и я.

— Ну, ты играешь хорошо, — рассмеялась она. — Пытаешься все стереть, даже не желаешь узнать, был ли шотландец или нет. Я думаю, что в игре ты был бы опасным соперником.

Он отложил сигарету и обнял ее. Прижимал к себе и говорил, уткнувшись в ее золотые волосы, от которых пахло лимонным шампунем:

— Ты тоже будешь прекрасным соперником. Но не лучше ли, если мы станем хорошими друзьями и любовниками, а не врагами?

Но говорил он гораздо веселее, чем было у него на душе. И ее тело не реагировало на его слова. Она слегка улыбалась, но эта улыбка не говорила ни о чем: ни о том, как ей было хорошо, ни о том, как ей было плохо.

На вечеринку Джой надела блестящее сине-белое платье. Глубокое декольте показывало дорогое белье. Ее волосы блестели, как платиновые слитки. Она выглядела на десять лет моложе. Фрэнк с беспокойством наблюдал за ней, когда она ходила между сотрудниками. Теперь уже не было сомнений. Она пила. Она выпила еще до того, как приехала на вечеринку.

Фрэнк почувствовал, как у него свело живот. С трезвой Джой он мог справиться, но кто знает, сколько она выпила. Он неожиданно вспомнил приступы ярости своего отца. Он вспомнил, как, разозлившись, отец мог швырнуть в огонь ужин. Это было сорок лет назад, но Фрэнк помнил это. И еще он хорошо помнил, что его отец не хотел выбрасывать ужин, он хотел съесть его, как он потом объяснял. С тех пор Фрэнк опасался пьяных, сам пил очень мало и внимательно проверял своих менеджеров и продавцов на пристрастие к бутылке. У него было чувство, что нельзя положиться на человека, подверженного столь опасному пристрастию. Он смотрел на улыбку Джой Ист и на ее глубокий вырез, на то, как она кружила по комнате от стола к столу, подливая себе в стакан, и не был уверен, что день закончится нормально.

Первой ее жертвой стал Карло, который боролся с неудобствами, причиняемыми костюмом Санты.

— Прекрасно, мистер Палаццо, — сказала она. — Пойдите и скажите им, что вы их со свету сживете, что если они будут работать как муравьи, то вы положите им в подарок большую зарплату.

Карло был в замешательстве. Фрэнк быстро увел ее.

— Джой, где мешки с подарками для детей?

Она подошла к нему, и он увидел, что у нее были мутные глаза.

— Где мешки? — спросила она. — Их распаковывает твоя жена. Святая Рената. — Она улыбнулась. — Это будет веселая песенка.

Она стала напевать ее на мотив рождественской песенки все громче и громче. Фрэнк отошел. Ему нужно было увезти ее отсюда как можно скорее.

Именно в этот момент подошла Рената, чтобы сказать, что коробки в розовой бумаге — для девочек, а в голубой — для мальчиков. Как-то ее отец подарил девочкам страшных пауков и монстров, а мальчикам — косметические принадлежности и зеркальце. Теперь они решили действовать наверняка.

— Правильно, Рената, действуй наверняка, — сказала Джой.

Рената посмотрела на нее изумленно. Она никогда не видела Джой Ист такой.

— Ты выглядишь очень мило… очень элегантно, — сказала Рената.

— Спасибо, Рената, грацие, грацие, — благодарила Джой, раскланиваясь в реверансе.

— Никогда не видела тебя прежде в подобной одежде и такой жизнерадостной. — Она мяла край своего дорогого, но очень скромного шерстяного пиджака. Он, должно быть, стоил в четыре раза дороже, чем весь наряд Джой. Но Рената выглядела серой мышкой: бледная кожа, темные волосы, дизайнерский костюм розового цвета с лилией на лацкане пиджака — ничего, что могло бы зацепить взгляд. Совсем ничего.

Джой пристально смотрела на Ренату.

— Я скажу тебе, почему я выгляжу иначе. У меня есть мужчина. Мужчина моей жизни. Отсюда все перемены.

Джой улыбнулась ей, польщенная внимаем Нико Палаццо, брата Карло, Десмонда Дойла, а также группы топ-менеджеров, которые стояли рядом. Рената неуверенно улыбнулась ей в ответ. Она не была уверена, что ей надо ответить, поэтому искала глазами Фрэнка, который должен знать, что говорить.

Фрэнк почувствовал, что лед в глубине его живота тронулся и холод вот-вот скует его. Он не мог сделать ничего. Это ощущение бессилия приводило его практически в бессознательное состояние.

— Фрэнк, я рассказывала тебе про этого мужчину? Ты постоянно видишь во мне только деловую женщину, но во мне еще есть место для любви и страсти.

— Уверен, что есть.

Фрэнк говорил так, словно пытался усмирить бешеную собаку. Даже если бы их с Джой ничего не связывало, он все равно поступил бы так же. Он постепенно отдалялся от нее. Теперь, должно быть, все видят, в каком она состоянии, наверное, они заметили. Или просто он знал ее так хорошо? Знал каждую черту ее лица, своими руками проводил по каждому изгибу ее тела? Казалось, все остальные не замечали ничего, кроме обычного веселого настроения. Если ему удастся остановить ее сейчас, пока она ничего не сказала, то еще может быть не все потеряно.

Джой видела, что около нее уже собрались зрители, и ей это нравилось. Она стала говорить голосом маленькой девочки и выглядела ужасно глупо. В трезвом состоянии она раскритиковала бы женщину, которая так кривляется.

— Но в этой компании ведь запрещено любить кого-либо кроме «Палаццо». Так ведь? Мы все любим «Палаццо», и не должны любить больше никого.

Они все смеялись, даже Нико. Они воспринимали это нормально.

— Конечно, вначале люби компанию, потом — всех остальных, — сказал Нико.

— Любить кого-либо еще — измена, — смеясь, возразил Десмонд Дойл.

Фрэнк посмотрел на него: старина Десмонд, бедняга, он старался снять напряжение. Может, он скажет еще что-нибудь?

— Ну, ты никогда не изменял, Десмонд, — проговорил Фрэнк, ослабляя воротник. — Ты предан «Палаццо». — У него свело живот, когда он сказал это, потому что сразу вспомнил, как когда-то Десмонду не нашли места после рационализации и как потом он долго бился, чтобы его вернуть. Но Десмонд не заметил иронии. Десмонд только собирался ответить что-то веселое, как его перебила Джой: