Читать книгу "Моя автобиография. Совет молодому торговцу - Бенджамин Франклин"

Неожиданную и широкую известность принес моей книге успех одного из предлагаемых в ней опытов, повторенного Далибаром и Делором в Марли. Этот опыт, состоявший в притяжении молнии из облаков, привлек повсюду внимание публики. Делор, имевший аппаратуру для экспериментальной философии и читавший лекции в этой отрасли знания, повторил то, что он называл филадельфийскими экспериментами, и, после того как они были показаны королю и двору, все любопытные в Париже хлынули на это зрелище.

Я не буду растягивать этот рассказ описанием вышеупомянутого главного опыта, а также громадного удовольствия, которое я получил вскоре после этого от успеха произведенного мною в Филадельфии аналогичного опыта со змеем; и то и другое можно найти в книгах по истории электричества.

Доктор Райт, английский врач, бывший в то время в Париже, написал своему другу, члену Королевского общества, о той высокой оценке, которую мои опыты получили среди ученых за границей и об их удивлении по поводу того, что мои работы так мало были замечены в Англии. Тогда общество вновь рассмотрело мои письма, зачитывавшиеся в нем ранее. Прославленный доктор Уотсон составил резюме писем, а также всего, что я затем посылал в Англию по этому предмету, и сопроводил это резюме похвалой автору. Это резюме было затем напечатано в трудах Лондонского королевского общества, и некоторые члены этого общества, в частности весьма талантливый мистер Кэнтон, проверили опыт, при котором молния притягивалась из облаков с помощью заостренного стержня. Они сообщили в общество об успешном исходе опыта, и вскоре я был с избытком компенсирован за то пренебрежение, с которым они сперва отнеслись ко мне. Без всякой просьбы с моей стороны они избрали меня своим членом, освободив от обычного взноса, достигающего двадцати пяти гиней, и также бесплатно посылали мне впоследствии свои труды. Кроме того, я был награжден золотой медалью сэра Годфрея Коплен за 1753 год. Вручение мне этой медали сопровождалось очень красивой речью председателя общества лорда Мэклсфилда, в которой он высоко оценил меня.

Глава XII

Наш новый губернатор капитан Денни привез для меня от Королевского общества вышеупомянутую медаль, которую он преподнес мне на приеме, организованном городом в его честь. При этом он в очень любезных словах выразил мне свое уважение, сказав, что он уже давно много слышал обо мне. После обеда, когда общество по обычаю того времени приступило к вину, он отвел меня в другую комнату и сообщил, что его друзья в Англии советовали ему подружиться со мной, как с человеком, который способен дать ему наилучшие советы и наиболее эффективно содействовать облегчению его административной работы; что поэтому он больше всего желает установить со мной хорошее взаимопонимание и заверяет меня в своей готовности во всех случаях оказывать мне любые услуги, какие будут в его власти. Он также много говорил мне о благосклонном отношении собственника к провинции и о выгоде, которая будет возможна для нас всех и для меня в частности, если давно продолжающаяся оппозиция против его мероприятий прекратится и между ним и народом восстановится согласие; при этом считают, что в осуществлении такой задачи никто не смог бы оказаться более полезным, чем я, и я могу рассчитывать на соответствующие вознаграждения и знаки благодарности. Остальные гости, заметив, что мы не возвращаемся, послали нам графин мадеры, которому губернатор оказал большое внимание, после чего его просьбы и обещания соразмерно возросли. На это я ответил, что мои обстоятельства, слава богу, таковы, что в благосклонности собственника я не нуждаюсь и что, состоя членом собрания, я не могу принять ни одно из его предложений; однако лично я не имею ничего против собственника и что всякий раз, когда предлагаемые им общественные меры будут, по-видимому, служить благу народа, никто не поддержит их и не будет способствовать их продвижению более ревностно, чем я сам. Моя оппозиция в прошлом была основана на том, что мероприятия, которых от нас требовали, были явно в интересах собственника, вопреки интересам народа; я весьма признателен губернатору за его высказывания в отношении меня и он может не сомневаться, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы по возможности облегчить его управление. В заключение я выразил надежду, что он не привез с собой таких злосчастных инструкций, которые мешали работе его предшественников.

На это он тогда ничего не сказал, но когда впоследствии он занялся обсуждением дел совместно с собранием, опять появились эти инструкции и возобновились дебаты, и я, как всегда, стал активно действовать в оппозиции. Я опубликовал сперва эти инструкции, а затем ряд замечаний о них. И то и другое можно найти в материалах собрания того времени и в историческом обзоре, который я впоследствии напечатал.

Но между нами не возникло личной вражды, мы часто встречались, он был образованным человеком, много повидал на свете и был интересным и приятным собеседником. Он сообщил мне, что мой старый друг Ралф жив и считается одним из лучших политических писателей Англии, что Ралф участвовал в диспуте между принцем Фредериком и королем и получил пенсию в триста фунтов стерлингов в год; что на поэтическом поприще он так и не стяжал большой славы. Поп осудил его поэзию в «Дунсиаде», но проза его считалась не хуже, чем проза любого другого автора.

Собрание, поняв, наконец, что собственники упорно продолжают связывать депутатам руки своими инструкциями, несовместимыми не только с привилегиями для народа, но и со службой короне, решило обратиться с петицией к королю и назначило меня своим агентом в Англии для представления и поддержки петиции.

Палата направила губернатору билль, выделявший в пользу короля сумму в шестьдесят тысяч фунтов стерлингов (из которых десять тысяч фунтов стерлингов поступало в распоряжение тогдашнего генерала лорда Лаудона). Губернатор, руководствуясь своими инструкциями, категорически отказался утвердить этот билль. Я уже договорился с капитаном почтового корабля в Нью-Йорке Моррисом о моем проезде, и багаж мой был погружен на корабль, когда в Филадельфию прибыл лорд Лаудон – специально для того, как он сказал мне, чтобы попытаться примирить губернатора с собранием, дабы служба его величества не усложнялась их разногласиями. Поэтому он пожелал иметь встречу с губернатором и со мной, чтобы иметь возможность выслушать мнения обеих сторон. Мы встретились и обсудили этот вопрос. От имени собрания я выдвинул различные доводы, которые можно найти в прессе того времени. Они были мною написаны и опубликованы в протоколах собрания; губернатор отстаивал свои инструкции, говорил о данном им обязательстве соблюдать их и утверждал, что его ждет гибель, в случае если он нарушит это обязательство. Но, по-видимому, он не прочь был рискнуть, если лорд Лаудон посоветует это сделать. Его светлость этого сделать не пожелал, хотя был момент, когда я подумал, что почти убедил его согласиться на это, но в конечном счете он предпочел настаивать на уступках со стороны собрания. Он просил меня приложить все усилия для осуществления вместе с ним этой цели, заявив, что не сохранит ни одного из королевских подразделений для защиты наших границ, так что если мы не будем продолжать заботиться о защите сами, то границы останутся незащищенными и открытыми для врага. Я ознакомил Палату с тем, что произошло, и представил ряд резолюций, которые я составил, декларирующих наши права и провозглашающих, что мы не отказываемся от требования этих прав, но лишь откладываем их осуществление, уступая силе, против которой мы протестовали; наконец, Палата согласилась снять свой билль и составить другой, соответствующий инструкциям собственника. Этот билль губернатор, конечно, утвердил, и я мог спокойно продолжать свою поездку. Но тем временем корабль с моим багажом отошел, что явилось для меня немалой потерей, а единственным возмещением были выражения благодарности его светлости за мои услуги. Вся честь достигнутого соглашения досталась ему. Он отправился в Нью-Йорк раньше меня, и так как время отправки почтовых кораблей зависело от его распоряжения, а там находилось два корабля, из которых один, как он сказал, должен был отойти очень скоро, я попросил сообщить мне точное время отбытия, чтобы не опоздать на него. На это последовал ответ: «Я объявил, что корабль должен отойти в следующую субботу, но могу вам сообщить, между нами, что если вы будете там в понедельник утром, то как раз поспеете вовремя, но дольше не задерживайтесь». Из-за какой-то случайной задержки на переправе я прибыл на место в понедельник днем и очень опасался, что корабль уже отплыл, так как ветер был попутный. Но меня скоро успокоили сообщением, что корабль еще находится в гавани и не отплывет до следующего дня.