Читать книгу "Луна светит безумцам - Джим Батчер"

— Не-е-ет! — завопил я и побежал вперед.

Кармайкл меня опередил. Точь-в-точь мертвей, вставший из могилы. Лицо бледное, застывшее. Кровь из распоротого живота залила ему весь пиджак, и только на засаленный галстук, по странной случайности, ни капли не попало. В руках погнутое ружье. Кармайкл вскочил оборотню на спину и вогнал ружье, как распорку, в пасть зверюги. Чудище повело плечом и шлепнуло беднягу об стенку. Послышался противный хруст. Кармайкл обмяк. Изо рта хлынула кровь.

Мерфи выскользнула, воспользовавшись минутным замешательством зверя. С перекошенным от ярости лицом она подхватила свой игрушечный пистолетик. Я видел, как тряслись ее руки. Кэррин прицелилась и нажала на курок, но ничего не произошло. Смертельного выстрела не последовало. С такого расстояния она бы наверняка попала оборотню в глаз, если бы в обойме оставался хоть один патрон. Однако обойма была пуста. Мерфи застыла, как громом пораженная.

— Мерфи! — заорал я. — Исчезни!

Она увидела, что я стою с жезлом наготове, и глаза ее стали размером с озеро Мичиган. Луп-Гару стряхнул с плеч бесчувственного Кармайкла, перекусил «распорку»… Мерфи мигом нырнула в зиявший рядом пролом. Оборотень лишь впустую зубами клацнул. С гневным рычанием он обернулся ко мне. Зрачки полыхнули багровым. Сосредоточив на кончике оружия всю ярость мира, я завопил:

— Fuego!

В глазах зверя отразилась высокая худая фигура — черный силуэт на фоне ослепительно-белого сияния. Поток энергии устремился на чудовище, подобный сверкающему рубиновому копью, под аккомпанемент оглушительного рева, в котором потонули окружающие звуки, как в гуле взлетающего «боинга» тонет лепетание грудного младенца.

Огненное «копье» вонзилось в тушу, волна Силы приподняла оборотня и понесла его над стонущими людьми, в предвариловку, мимо раскуроченных камер и сломанных дверей. Дальше, еще дальше. Туша пробила внешнюю кирпичную стену и вылетела, как пробка от шампанского, в холодную осеннюю ночь. Старт был отменным. Оборотня несло через улицу, прямиком в соседнее с управлением заброшенное старое здание, что высилось аккурат наискосок. Туша долетела, пробила стену и теперь мчалась сквозь пустующие комнаты, проламывая перегородку за перегородкой, круша кирпичную кладку.

Я смотрел чудищу вслед, а вокруг — убитые, раненые, кровь, стоны… Царство смерти. Через пробоину с улицы доносился тревожный вой сирен. Худенький чернокожий парнишка поднялся с пола камеры, наружная стена которой выпустила Луп-Гару подышать свежим воздухом. Мальчик обалдело глянул на огромную пробоину, потом медленно обвел выпученными глазами кровавое побоище и едва слышно прошептал: «Черт побери!» Ругательство в его устах прозвучало как святая молитва.

Хрипло дыша, из укрытия выбралась Мерфи с прокушенной до кости рукой. И рухнула на залитый кровью кафель бледная, как полотно, не сводя глаз с Кармайкла.

Время остановилось. Я стоял, не в силах шевельнуться, машинально рассматривая коридор. В стене обнаружилась еще дыра. Наверное, в этом месте Луп-Гару выскочил из помещения архива и попал между двумя группами полицейских. Ребята открыли перекрестный огонь, рискуя подстрелить друг друга. Похоже, так и случилось — у многих ранения явно пулевые.

За всеми сиренами, криками и шумом ночного мегаполиса я четко слышал отдаленный злобный вой.

— Ах ты, образина! — вздохнул я и на ватных ногах похромал за угол.

И наткнулся на стоявшего столбом Руди — в одной руке бумажный стаканчик, в другой плюшевый песик Снупи. Я молча отобрал у парня то и другое и похромал ко второй дыре. Там я нашел, что искал. Крови своей оборотень оставил предостаточно. Она была гуще и темнее человеческой. Я наполнил стаканчик и поковылял в холл. Нашел пятачок посвободнее, расчистил немного подошвой, положил жезл и мелком начертил круг. Руди бочком приблизился ко мне, судорожно подергивая головой и очумело таращась на трупы.

— В-вы… О Господи Иисусе! Ч-что вы делаете?

Я усадил Снупи в середину кольца и вымазал звериной кровью игрушечные глазки, ротик, ушки, носик…

— Это томатургия.

— Ч-чего?

— Магический обряд, — мрачно пояснил я. — Сотворение символической связи между маленьким объектом, — я кивнул на песика, — и большим. Надаем пинков маленькому, а у большого задница гореть будет.

— Обря-яд, — эхом отозвался новичок.

Я посмотрел на него.

— Вали-ка вниз, парень. Приведи сюда медиков. Да пошевеливайся! Раненым нужна помощь.

Он перевел взгляд с окровавленной игрушки на меня и быстро-быстро закивал. Потом встрепенулся и дунул во все лопатки к лестнице.

А я мог без помех продолжить свое занятие. Гнева и ярости сейчас во мне было хоть отбавляй. Я чувствовал, что Сила моя буквально сочится ожесточением, но надо держаться, нельзя позволить скорби и мыслям о возмездии заполнить душу, отравить ее горечью печали. Я представил жестокую боль, которая неминуемо поселится в сердцах родных и близких погибших ребят. Я слышал, как в дома стучится горе. Господь свидетель, я желал одного — предать огню свирепую тварь.

Я очень старательно напоминал себе, что Макфинн здесь ни при чем. Не по своей воле губит он людей — проклятие ведет его. Макфинн и палач, и жертва. Казнь оборотня погибших не воскресит. Однако есть и живые. Живых надо уберечь.

И я сумею сделать это, не лишая Макфинна жизни.

Если на то пошло, я еще и не пытался. Для убийства Луп-Гару необходимо гораздо больше магической энергии, чем я в состоянии осилить. Скорее уж я сам отправлюсь на тот свет, стягивая эту невиданную мощь. Не говорю о том, как раскудахчется Белый Совет, даже несмотря на то, что формально Макфинн в данный момент перестал быть человеком. Истребление чудищ отнюдь не столь сильно беспокоит Совет. Кого-кого, а ярых приверженцев равноправия людей и монстров среди белых волшебников нет и не было. Не припомню, чтобы в Совете кто-нибудь размахивал лозунгом «Милосердие для всех и каждого!».

Между тем зрение мое затуманилось, краски поблекли, я завел вполголоса привычную абракадабру, собирая Силу внутри замкнутого пространства. Перейдя к словам «ubriacha, ubrius, ubrium», которые бубнились на мотив из «Орешков», я оторвал от своего потрепанного комбинезона полоску ткани и замотал песику глаза, уши, стянул плюшевые лапки, потом соорудил намордник.

Заклятие росло, набирало мощь. Наконец все было готово. Я разрушил границу кольца и выпустил сгусток Силы по следу оборотня, чтобы спеленать, оглушить, ослепить. Пусть полежит покамест подальше от людей. До восхода.

Сила приступила к исполнению своих непосредственных обязанностей, а на меня как-то сразу накатила бесконечная усталость.

Вот те на! Сколько вокруг народу! Медики, копы, эксперты, пожарные. Все суетятся, бегают, кричат. Я схватил жезл и зашаркал куда глаза глядят. Мерфи сидела над телом мертвого друга, раскачивалась, плакала навзрыд, судорожно вздрагивала. Меня она не заметила. Какой-то полицейский пытался накинуть на плечи Кэррин шерстяное одеяло, которое снова и снова соскальзывало. На лице Кармайкла застыло безмятежное и спокойное выражение; казалось, он просто спит. Интересно, была у него семья? Заплачет ли кто-нибудь о нем, кроме молодой начальницы? Он погиб, спасая ее. Самоотверженно бросился вызволять Кэррин и умер как герой.