Читать книгу "Боевая рыбка. Воспоминания американского подводника - Джордж Грайдер"

Фрэн был поражен, услышав неожиданно знакомый голос, и взглянул еще раз.

– Банки! – проревел он. – Что это ты здесь делаешь?

И Банки с выражением большого радушия откликнулся:

– Здорово, Фрэнсис!

Они подобрали его и на следующий день утром переправили на «Энглер» Фрэнка Хесса для отправки обратно в Перт. Гринапа заинтересовало, почему Банки не окликнул его в первый раз, когда они проходили мимо. Оказалось, тот плыл себе в неприятельских водах океана и безмятежно спал, похрапывая.

Был там и австралийский диверсант, известный под именем Дикий Билл Дженкинс. Это был одинокий волк на войне. Подлодки брали его на Борнео или на другой занятый противником остров и высаживали на берег, и он оставался там на два или три месяца, вступая в контакт с повстанцами и производя сумятицу в тылу противника настолько, насколько позволяли его возможности, потом по радио договаривался о встрече. Подлодка подбирала его в назначенном месте и доставляла обратно в Перт для подготовки к новому рейду. Он говорил о своих подвигах таким же тоном констатации факта, как домохозяйка обсуждает свой поход в бакалейную лавку.

Адмирал пригласил меня на обед и спросил, не хотел бы я сыграть партию в гольф. Я никогда не был хорошим игроком в гольф, но в нынешнем состоянии радостного оживления меня ничто не могло остановить. Я поспешил обратно в Бердвуд за клюшками, которые мне одолжил Честер, и вернулся за адмиралом. Как оказалось, хорошо, что он не судил о достоинствах своих командиров подлодки по тому, как они играют в гольф. Он играл превосходно, а я ужасно плохо. Площадка для гольфа была сооружена на склоне горы, и в своих старых армейских ботинках я не смог даже взобраться по проходам, не соскальзывая назад. Я набрал около 175 очков и полагал, мне очень повезло, что, несмотря на это, мои обещанные документы на командование «Флэшер» были получены без проблем.

В течение нескольких следующих дней, в то время как Рубин Уитикер ожидал официального освобождения от обязанностей командира, он и я часто засиживались за беседой у огня в нашем коттедже в Бердвуде, и он вкратце рассказал мне о «Флэшер» и ее офицерах. Затем в последний день октября я сменил его, посадил на самолет, вылетающий домой, и отправился на борт «Флэшер», чтобы постараться привыкнуть к обращению «командир». Все, что мне удавалось сделать, – так это изображать глупую усмешку на лице каждый раз, когда я слышал это слово.

Моим старшим помощником был Фил Гленнон, основательный и умелый парень, который влюбился в очаровательную австралийскую девушку и надеялся жениться на ней по возвращении из следующего выхода в море. Снэп Коффин был инженером и третьим помощником. За ними следовали Том Бек, Маккэнтс, Кико Харрисон, Джим Хэмлин и наш единственный лейтенант Эдди Эткинсон. Все они по крайней мере один раз выходили на патрулирование на «Флэшер», и Рубин очень мне их хвалил. И когда мы стали тепло приветствовать друг друга, я был в восторге, обнаружив, что нахожу с ними взаимопонимание.

Странно было осознавать, как это наверняка делает каждый новый командир подлодки, что эти люди вообще-то поначалу слегка робели передо мной, точно так же, как Роджер Пейн и я и все остальные немного робели перед Машем Мортоном, когда он впервые ступил на «Уаху». В конце концов, я был для них загадкой, и их безопасность, так же как эффективность их действий, зависела от меня. Я сделал преднамеренную попытку в последовавшие дни проведения боевой подготовки быть легкомысленным во всем, что делал, и проявлять неуверенность в чрезвычайных ситуациях. Однажды, когда мы разворачивались на Суон-Ривер в Фримантле, я нарочно позволил «Флэшер» почти проскользнуть назад в противоминную сеть, рассчитав по времени команду «Полный вперед на две трети» таким образом, чтобы вырваться примерно на ярд, прежде чем гребной винт запутается в сети. Это предполагало продемонстрировать огромную роль такого качества, как хладнокровие, но Фил сказал мне позднее, что это не на шутку встревожило офицеров.

Мы узнали друг друга поближе за те шесть дней, во время которых проводили тренировочные упражнения и сделали пару выстрелов учебными торпедами. 15 ноября «Флэшер» вышла в свой пятый поход, и я впервые оказался перед лицом чрезвычайной ответственности в качестве ее командира.

Каждый, кто когда-нибудь брал на себя командование каким-либо судном, должен был пережить такой же период адаптации, который мне выпало пережить на «Флэшер». В любой другой ситуации на войне, в которой оказывался, я знал, что рядом со мной был человек, который принимал окончательное решение и брал на себя главную ответственность. Я уже привык к тому, что звал командира в любой чрезвычайной ситуации. Теперь наступил момент, когда звать мне стало некого, более того, звать будут меня. Это было восхитительно – стоять на мостике, смотреть на «Флэшер» и знать, что она вся моя, но одновременно тревожило чувство одиночества и беспокойства.

Нам предстояло отправляться в путь в компании с «Бекуной» и «Хокбилл» на раннем этапе патрулирования. На «Хокбилл» с Уорсом Скэнлэндом был капитан 3-го ранга Е.Х. Брайант, командир нашей «волчьей стаи», которому предстояло принимать главные решения, касающиеся наших передвижений, до тех пор, пока мы действуем в «стае», но, когда кто-нибудь из нас найдет добычу, сражение будет вести самостоятельно.

В первую неделю, когда мы шли из Перта вверх, к западному побережью Австралии, вокруг мыса Норт-Уэст-Кейп и до Дарвина, не произошло никаких событий. Мы упражнялись в одной команде с «Хокбилл» в прокладке маршрутов, в сближении в надводном и подводном положениях и тестировании нового электронного оборудования. Меня поразило открытие, что у командира так мало работы, и в определенном отношении для меня это было плохо, так как оставляло слишком много времени для самоанализа. Я поймал себя на мысли, что беспокоюсь о том, как бы не простудиться, ведь это повлияет на мою боевитость. Я беспокоился по поводу того, что много ем, но заметил, что не могу заснуть, если не съем перед этим горсть арахиса и конфету. Если я хорошо засыпал, то беспокоился о том, что не сразу проснусь в случае чрезвычайной ситуации; если же спал плохо, беспокоился, что не высплюсь и не буду бодр. Стремясь отвлечься от мыслей о себе, я развернул соревнование по игре в крибидж на все время патрулирования с Филом Глеиноиом и работал над планами относительно того, как опередить «Хокбилл» в наших учениях.

Однажды после полудня, совершая сближение в подводном положении на своей старой лодке, нам удалось подкрасться и всплыть на дистанции, удобной для торпедной атаки, и я направил Уорсу насмешливое послание: «Бах! Ты покойник!» Он ответил следующим: «Этого может быть достаточно для того, чтобы потопить новичка». Было трудно осознать, что эти детские игры – всего лишь краткий перерыв перед реальным боем. Мне приходилось все время напоминать самому себе, что впереди нас ждут не игры, что глубинные бомбы несут смертельную опасность. Однако, подобно толстовскому герою, поймал себя на мысли о том, что никто на самом деле не захочет убить такого прекрасного человека, как я.

Страна, мимо которой мы шли, была одной из самых изолированных и заброшенных в мире, а сам город Дарвин, куда мы прибыли, оказался отдаленным населенным пунктом, со всех сторон окруженным пустыней и джунглями, все еще сохранявшим шрамы японских бомбовых атак начала войны. Несколько нефтяных барж притулились среди затонувших судов, все еще загромождавших гавань, и с помощью двух других судов мы пришвартовались, чтобы дозаправиться, и сошли на берег. Уорс, Хэнк и я составили компанию, чтобы выпить пива. Мой главный старшина-рулевой и два помощника трюмного машиниста пошли навестить брата рулевого, который остановился в Дарвине, а когда пришло время отправляться в путь, они все еще не вернулись.