Читать книгу "Свое время - Яна Дубинянская"

Я готов рассуждать о чем угодно, безостановочно забалтывая свой страх, пытаясь его банализировать и примириться, потому что обходных путей у меня все равно не осталось. Пока я демонстративно, на невидимую публику, размышлял о социальных фобиях и об идеологических гримасах плебс-квартала, мои старческие пальцы, похожие на когти усталой птицы, уже ввели наощупь, слепым методом, верным, как их собственная автономная память, добрую половину тех самых цифр.

Почему, зачем?..

Шелестит в висках, постепенно разгоняясь, загустевшая кровь. Учащается, сбиваясь в поисках нового ритма, незаметное дыхание. Бегают под кожей мурашки-импульсы пробудившихся нервных окончаний. Встревоженный организм, словно муравейник, залитый прибывающей водой, пытается приспособиться к меняющимся условиям, понять, чего от него хотят, и, конечно, представления не имеет о том, что это лишь начало. Ритмично перемигиваются зеленые лампочки медицинских сенсоров. Я пока в норме. Я могу тобой гордиться, мой любовно законсервированный, заботливо ухоженный и потому неплохо сохранившийся организм.

Ну?..

Запугать меня они не могли, равно как и купить: в их арсенале, каким бы впечатляющим он ни был, все равно не найдется ничего страшнее смерти и драгоценнее времени. Я самодостаточен и свободен, а выражаясь архаично, одинок, пускай, — и потому неуязвим. Мой правнук Игар, которым они так удачно козырнули, оставшись, воображаю, до неприличия довольны собой, ничего для меня не значит; хотя, конечно, между делом, в качестве бонуса, я попробую его найти. И даже мой бизнес, моя совершенная и прекрасная эквосхема: я неравнодушен к ней, она моя главная слабость, но я же прекрасно понимаю, что в конечном итоге не заберу ее с собой. Что там еще? — мой мир, социум, от которого я, как и любой другой современный цивилизованный человек, отделился и абстрагировался настолько, что апеллировать к этой фигуре умолчания, оставшейся далеко за бортом, попросту смешно?

Смешные на первый взгляд вещи срабатывают вернее прочих. К тому же смех — единственное, что сильнее любого страха.

Да, это очень смешно. Однако остается фактом: достигнув по-настоящему многого для себя лично (а кто и что еще имеет значение?), человек подвергается последнему и почти непреодолимому искушению — перевернуть мир. Некоторые, правда, с этого и начинали, и конец их, как мы знаем — догадываемся? — был скор и печален. Тогда я сам смеялся над великими планами переустройства мира, воплотившимися в результате в пшик, позорище, плебс-квартал. Но теперь…

Теперь, как ни забавно и парадоксально, мне важно знать, как это было сделано и что в итоге получилось. Мне интересно — потому что я хочу сделать лучше. И сделаю, если мне, конечно, хватит времени.

И мне ведь совершенно нечего терять.

Напоследок вызываю на экран Паютку. Зверюга двигается медленно, зависая всеми шестью коленчатыми ножками — какой-то хроносбой, не должно этого быть, мы же с ней в одном пространстве и прочно синхронизированы в сети. Шевелю сенсоры, и она разгоняется, пляшет и резвится, как всегда. Мой талисман, позволяющий примириться с чем угодно и безболезненно гармонизировать картину мира, добавляя в нее любые новые элементы. Ну что, зеленая, я уже почти готов скакать с такой же скоростью, как и ты, а пока отдыхай, брысь. Тааак, сахар чуть выше нормы. Ничего, старик Эбенизер Сун не позволит себе расклеиться. Не сейчас. Не раньше, чем я тоже переверну мир.

Последние пять цифр.

На мгновение темнеет в глазах, накатывает паника, черт, не надо было так быстро, рисуясь, пробегом пальцев, словно в хроматической гамме, — зачем, какого дьявола, что за щенячье мальчишество?! — и оглушительный шелест в ушах, похожий на внезапный шквал в кронах ив над рекой, когда я последний раз видел живые деревья, хоть что-то живое вообще?.. И красная мигающая лампочка где-то на краю пульсирующего обзора, доигрался, ненавижу, убью. Здоровая злость, безадресная ненависть встряхивает и приводит в себя. Плотнее прижимаю ладонь к медицинской панели, вдавливая линию жизни прямо в пружинистый колкий фонтанчик микроинъекций. Тревожный сенсор перестает мигать. Давление нормализуется, пульс ровный, сахар почти в норме.

Теперь я живу по Абсолютным Часам. Странноватое ощущение.

Сеть загружается медленно. Так медленно, что меня охватывает раздражение, непобедимая стариковская брюзгливость: и ради этого вот тормознутого сервера я, Эбенизер Сун! — ускорялся, рискуя здоровьем и продолжая по запущенному галопом счетчику расплачиваться жизнью?! Впрочем, я должен был предвидеть: эту сугубо внешнюю, контрольно-шпионско-вуайеристскую сеть не могли сделать хорошо. Хорошо делаются лишь вещи, предназначенные для себя, отражающие собственное тщеславие и потакающие своим же слабостям и удовольствиям. Разумеется, эта сеть и рядом не стояла с той, что мы любовно и тщательно плетем для себя сами.

Я даже не сразу могу сориентироваться в ней. На первый взгляд примитивная, монохромная и двухмерная, только текст сплошным скучным шрифтом и минимум веб-видео отвратительного качества, она подчинена какой-то другой, извращенной логике. Меня интересует прежде всего энергофинансовая система, все остальное — потом. Где она здесь? Где хоть намек на какую-либо структуру, веб-гид, поисковик?!

Дрожащие пальцы, странно чужие, похожие на растопыренные Паюткины ножки, слепо шарят по экрану. Тикает мое время, уходит моя ускоренная — попросту не замедленная больше? — жизнь.

Составить себе представление о плебс-квартале по этой сети невозможно. Она — словно комментарий к неотображаемому основному контенту, и комментарий предельно краткий и неопределенный. Мерцают баннеры, похожие на круглые пуговицы, невыразительные, никакие; но с чего-то же надо начать. Готические, с трудом читаемые буквы по кругу: «Крамербург», ну-ну, как интересно. Предположим, что это у них такой город.

Вы знаете, что такое город? Ну разумеется. Город — это бренд, монетизированный смысл, сетевой миф, эксплуатирующий давно отмершие в реале клише. Разумеется, офф-лайн никаких городов давным-давно нет: есть общее пространство, дозированно распределенное по местам нашего компактного расселения — и есть законсервированная многомерная картинка в сфере вип-туризма, для богатеньких охотников, коллекционирующих города, словно рога подстреленных зверей. Как структурная единица человеческого общества, атомизированного по хроносам, город отжил свое, потерял всякий смысл. У нас — но не в плебс-квартале.

Правильно, здесь все наоборот. Никаких виртуальных прогулок, запахов и вкусов, могучей сувенирной индустрии и местной кухни. Голая схема. Правительство, департаменты — ух ты, какое красивое архаично-стильное слово!.. и как их много, бесконечный список, уходящий хвостом за пределы экрана. Энергетика и финансы разведены по разным ведомствам; довольно мило, учитывая, что у них нет и в помине ни того ни другого. Так или иначе, следы моего расщепленного эквопотока нужно искать именно там. Начнем с энергетики: если что-то похожее на финансовую систему для внутреннего пользования они могли — за столько абсолютных лет! — сочинить сами, с ну­ля, от фонаря, как афористично говорилось в моем детстве, то энергетика — вещь реальная. Каких либо иных ее источников, кроме нашей эквоблаготворительности, я се­бе представить не могу, при всем богатстве моего стариковского воображения.