Читать книгу "Супер-женщина - Соня Дивицкая"

– Не знаю, тебе лучше знать, куда они смотрят. Мужчинам нравятся звезды.

– И ты звезда! – сообщил он ей великодушно.

– Я? – Аннушка подняла аккуратные брови. – Нет, я не звезда. Мне не хватает… наглости. Или уверенности… Не знаю, чего именно. Чего у них больше, у звезд? Наглости или уверенности?

– Звезда ты, Аннушка! – убеждал он ее настойчиво. – Поверь мне, Аня!.. Ты – звезда!

– А может быть! – хихикала она. – Кто его знает? Меня ведь если приласкать да покормить… А? И чем я не звезда?

Аннушка ждала, когда ее приласкают. Он это понял по глазам. Она смотрела на него с экрана скайпа, как человек с табличкой в аэропорту, который разглядывает прилетающих и пытается угадать: ко мне это или не ко мне. Его жена была другой, в ее глазах сомнения не было: «Ко мне! Конечно, все ко мне!»

Он вспомнил, как Звезда явилась к нему в первый раз. «Я голодная, – сказала она, – и грязная как свинья». На улице был дождь, она промокла и замерзла. Он налил ей остатки куриной лапши, повесил джинсы на батарею. Она сидела за столом в полотенце и нахваливала его жиденький супчик. Когда наелась, упала на диван и позвала его ножкой. Звезда не ждала, пока ее приласкают, она всегда была щедра на нежности. «Даже слишком», – подумал он и налил еще.

С Аннушкой он растягивал бутылку часика на три и после этого уходил на диван.

Она не обижалась, что он не пожелал «спокойной ночи», и вообще вела себя как сотрудница горячей линии: всегда на связи и всегда спокойна. И даже в пятницу, когда он задержался до полуночи, она его ждала и не ложилась. Аннушка грузила в сеть свои новые фотографии.

Оказалось, что у этой скромной девушки есть портфолио, которое сделал профессиональный фотограф. Это была серия в красном платье. Аннушка стояла на снегу босиком в соблазнительной тряпочке на тоненьких бретельках. Кровавая помада и красная тряпица ему понравились, и сразу захотелось сделать комплимент, но сформулировать не получалось. Он написал ей коммент, как привык, двумя словами: «Красивая фотография!»

– Тебе понравилось? – перезвонила она. – Это мы сегодня снимали. Представь, как я замерзла! Босиком по снегу бегала… А ты как? Не обанкротился еще?

– Да все нормально, – ответил он, вытряхивая из бутылки последнее.

– А где ты был? – спросила она и засмеялась. – Я же волнуюсь! Да, а как ты думал? Я за тебя волновалась…

– Не стоило. Все как обычно – зашел с друзьями в ресторан, немножко выпили…

Он действительно был в ресторане со своими парнями из офиса. Гоблин, Труба, Пупс и Хомяк, он знал их давно, это были те люди, с которыми можно забухать, поехать в баню, в стрип… В ресторане, когда парни ругали своих жен за то, что те звонили им как дуры через каждые пять минут, он тоже очень захотел поругать свою. Он захотел все рассказать, спихнуть хоть на минуту с души эту конскую тушу, которая мешала ему дышать, но делать этого не стал. Он же понял, еще в понедельник, что в этой жизни никому и ничего рассказывать нельзя, даже Хомяку или Гоблину. Потому что и они тоже могут лягнуть копытом. Не от злости и не от зависти. А потому что биология не врет. Добивай слабых – так говорит биология, и он не хотел показывать слабость. Для того чтобы жаловаться и ругать Звезду, у него была Аннушка. Вдвоем им удалось прожить неделю, осталось самое страшное – выходные.

6

Утром в субботу он опять поехал в офис, больше ему деваться было некуда. С документами и прочей чепухой он просидел до четырех, без перерыва и обеда. Он проверял скрупулезно свои расходики, доходики, рекламный бюджет, премиальные, себестоимость, скидки и прочий кошмар. Голова болела, соображал он медленнее, чем обычно, поэтому приходилось останавливаться, делать кофе, а потом опять возвращаться к бумажкам и самому себя проверять. Но зато под ребром ничего не болело и кислотой не жгло.

К пяти часам он устал, но по привычке еще пытался вспомнить, не забыл ли он сегодня сделать что-то важное. Да нет же, лапочка! Ничего ты не забыл! Вот они стопкой лежат – проверенные отчеты, вот они рядом – проиндексированные прайсы, чтоб они сгорели!.. И указания ты составил, и счета оплатил… Иди домой, поспи.

Нет, он не уходил, и ему все казалось, что он не успел, что он забыл о чем-то важном и что-то упустил… Что? Что ты упустил, скажи мне, мальчик? Деньги? Время? Счастье?

Про счастье он подумал: «Где же счастье? Что это вообще такое? Кто придумал этот идиотский бренд?» И оказалось, что счастье у него было, и много, целый склад, но это счастье не искрилось, не фонтанировало, оно лежало тихо, как денежки в сейфе, так что о нем он не всегда и помнил. А теперь, когда сейф вынесли и жеребец заржал… Теперь он пожалел о счастьице своем и, согнувшись от нового приступа, застонал: «О господи! Как же она меня любила! До меня только сейчас дошло, как же она меня любила!»

Жена его любила. Ей говорили: «Не выходи за него. Ты звезда, ты найдешь себе лучше. Кто он такой? Ни кола ни двора». Она не слушала, Звезда никогда никого не слушала и обращалась с ним как с царем Соломоном еще тогда, когда он сдавал бутылки, чтобы пообедать.

Звезда целовала ему ручки, ножки, ушки, яйца, массировала спинку, пяточки, вылизывала, как собака своего щенка… «Ты красивый!» – это была ее любимая поговорка. «И высокий!» – это была ее любимая шутка. Его рост был метр семьдесят три, через пять лет после свадьбы он как-то взял померился – и оказалось, что вырос на два сантиметра. Рука у Звезды была легкой. «Я чувствую запах твоих миллионов, – она его так вдохновляла, – они летят к нам, я мысленно уже потратила немножко». После таких заклинаний бизнес действительно начал расти. Он тогда и придумал все эти рекламные штучки с лошадками: «Движение, скорость, точность», «Движение, скорость, точность». И теперь эти лошади неслись на него с картинки, и ведущий жеребец ржал и, сволочь, снова целился копытом в грудь.

Пожалуй, Аннушка была права, эта фотография с табуном оказалась слишком опасной и слишком большой. Она его задавила, она ему надоела… Он взял со стола пепельницу, мраморную, увесистую, и бросил ее с размаха в самый центр табуна. Стекло разбилось, лошади заржали, а подсветочка ничего, так и горела.

После этого он позвонил Аннушке. Она, разумеется, была в сети. Ее новое фото в красном платье висело в качестве аватарки. «Приеду и вгоню», – об этом он подумал, когда смотрел на платье. И сам над собой засмеялся: «Каждый дурачок любит красный колочок».

7

Он вырубил свой комп, собрал ключи, бумажник, телефон… Достал пальто из шкафа, взял портфель, собрался запереть на ключ свой кабинет, но передумал, оставил вещи на диване и зашел в туалет. Там, перед зеркалом, он расстегнул джинсы и освободил свой член. Звезда великодушно говорила, что у него он самый лучший на всем постсоветском пространстве. В это он тоже верил, и не было оснований сомневаться, пока она не нашла себе новый.

«Приеду и вгоню, приеду и вгоню», – разжигал он себя методично, кончил быстро и сразу же после оргазма рассмеялся. Смеялся некрасиво, уродливо смеялся и вспомнил глупые слова своей Звезды: «А в биологии все честно!» – «А в биологии все честно!» – хохотал он… Когда истерика прошла, он посмотрелся в зеркало, умылся и заметил у себя седые волосы. В понедельник их еще не было.