Читать книгу "Хью Лори: От «Дживса и Вустера» до «Доктора Хауса» - Энтони Банко"

В конце третьего сезона актерский состав сериала претерпел определенные изменения. Хаус уволил Чейза, а Формен и Кэмерон ушли сами. Хаус собрал новую диагностическую команду, проведя настоящий конкурс среди семи финалистов. Изначально продюсеры планировали пригласить двух новых актеров на крупные роли. После возвращения Формена команда снова состояла бы из трех членов. В конце концов были выбраны три новых доктора, которым предстояло работать с Форменом. Хаус выбрал Лоуренса Катнера (Кэл Пенн), Криса Тауба (Питер Джейкобсон) и Реми «Тринадцатую» Хэдли (Оливия Уайлд).

Актерский состав с самого начала был очень сильным, поэтому вдвойне важно было обеспечить каждый эпизод хорошо написанным сценарием, с драматическим накалом и точным и достоверным медицинским диагнозом.

Сценаристы, практически не имевшие медицинской подготовки и знаний, разумно полагались на специалистов. Для того чтобы зрители верили во все, что происходит на экране, нужна была консультация эксперта, человека, понимающего толк в медицине. Актеры в белых халатах (или в кроссовках и с тростью) должны были выглядеть и разговаривать, как настоящие врачи. «С нами работает настоящий врач Дэвид Фостер. Он – исполнительный редактор сценариев», – говорит Шор.

Сценарии «Доктора Хауса» пишутся не так, как в остальных сериалах. Для начала сценаристы ищут какую-то таинственную болезнь, просматривая кипы медицинских журналов. Потом они выясняют ее симптомы и начинают строить вокруг них сюжет. «В некоторой степени мы работаем с конца. Мы начинаем с болезни, а потом пытаемся привязать ее к персонажу «Доктора Хауса» – говорит Шор. – Наши диагносты должны быть столь же профессиональны, как доктор Килдейр, и столь же проницательны, как Гил Гриссом из «CSI: Место преступления».

В каждом эпизоде Хаус и его команда сталкивается с новой таинственной болезнью, которую им необходимо быстро диагностировать и вылечить, чтобы спасти пациента. Хаус чаще всего ошкуривает болезнь, как луковицу, стараясь держаться подальше от пациента, пока суть преступления не станет ему ясна окончательно. «Если мы можем использовать симптом, которого не было раньше, значит, нам повезло. Мы же не можем в каждой серии бороться с судорогами, – говорит Шор, когда его спрашивают о подобной манере построения сценария. – Но, как правило, то, что мы находим, меньше связано с болезнью и больше с человеком, который ею страдает. Наш фильм о людях. Болезнь лишь дает нам возможность раскрыть что-то в Хаусе и остальных врачах».

Однако хорошему медицинскому телевизионному сериалу нужны не только экзотические болезни с непроизносимыми названиями. Сингер всегда ищет большего. «В нашем сериале есть элемент расследования. Но если бы Хаус каждую неделю всего лишь лечил бы болезни, то ему очень скоро стало бы скучно».

Поэтому первоначальная идея, по которой сериал основывался исключительно на медицинских загадках, быстро изменилась. Сценаристы стали все больше сосредоточиваться на главном герое, и все шоу закрутилось вокруг него. Шор проследил историю своего героя с самой молодости, когда он сам оказался пациентом клинической больницы. «Я понимал, что стоит мне выйти из комнаты, как они тут же начинают безжалостно передразнивать меня. И тогда я подумал, что интересно было бы посмотреть на героя, который делает то же самое, не дожидаясь, пока тот, кого он дразнит, уйдет. Все на работе сталкивались с идиотами, и об этих идиотах судачили у них за спиной. Хаус просто называет их идиотами прямо в лицо».

Шор признает, что в характере Хауса есть многое от него самого. Он согласен почти со всеми взглядами своего героя, хотя надеется, что не столь циничен и холоден, как Хаус. «Хаус – бунтарь, – добавляет Шор. – Во мне тоже живет бунтарь и будет жить. По крайней мере, лет до восьмидесяти. Я разделяю многие взгляды Хауса, в том числе и его циничную откровенность. Но дело не в том, что Хаус говорит. Важно то, что он делает. Он – герой, но ему нет дела до того, что подумают о нем люди. Как Хью и я сам, Хаус твердо верит в рационализм и истину. Они для него превыше эмоций. Он любого может послать, и в этом секрет его универсальной привлекательности. Всем нам знакомо чувство того, что нас окружают одни идиоты, а мы – единственные, у кого есть голова на плечах. Но Хаус всегда называет идиота идиотом».

Герой Лори, занимающий сомнительную должность руководителя отделения диагностики в вымышленной больнице Принстон-Плейнсборо, – медицинский гений и одиночка. Вокруг него собралась группа врачей и менеджеров, которые постоянно вступают в конфликт с нетривиальным доктором, применяющим весьма нетрадиционные методы диагностики.

Сценаристы стремились создать знакомый зрителям образ врача, который спасает жизни, но при этом ненавидит людей. «Я когда-то был адвокатом, – говорит Шор. – И я до сих пор оставался бы адвокатом, если бы при этой работе не нужно было общаться с людьми. На мой взгляд, взаимодействие с людьми – самая неприятная часть большинства занятий. Поэтому я начал придумывать доктора, который ненавидел бы пациентов. Мне на ум тут же пришел Шерлок Холмс».

Шор откровенно признается, что на создание знаменитого мрачного доктора его вдохновил создатель Шерлока Холмса Артур Конан Дойль. Большой поклонник Холмса, Шор бессовестно вторгся в мир вымышленного детектива. Он не только наделил Хауса похожей внешностью, но еще и скопировал сам тон медицинского сериала. Сходство просматривается в различных элементах сюжетов: ставя диагноз, Хаус во многом полагается на психологию; он отказывается от случаев, которые его не интересуют. Даже его домашний адрес совпадает с адресом детектива: Хаус живет в квартире 221В, а Шерлок Холмс – в доме 221В по Бейкерстрит. Оба героя употребляют наркотики: Хаус пристрастился к викодину, а Холмс – к кокаину. Оба ходят с тростью, оба играют на музыкальных инструментах – Холмс на скрипке, а Хаус на гитаре, рояле и гармонике. И оба обладает блестящим дедуктивным талантом, позволяющим им выяснять мотивы и жизненные истории людей по различным сторонам их личности и внешности.

Шор объясняет, что даже имя его героя созвучно с именем героя Конан Дойля. И у Хауса, и у Холмса есть единственный друг: у Хауса – Уилсон, у Холмса – Ватсон. Леонард говорит, что Хауса и Уилсона подбирали на роли Холмса и Ватсона. Впрочем, он считает, что команда Хауса была подобрана таким образом, чтобы расширить роль Ватсона по мере развития сериала.

«Изначально планировалось, что Хаус и Уилсон будут как Холмс и Ватсон, – говорит Леонард. – Но сценаристы ушли от этого. Теперь Ватсон – это команда Хауса, если говорить технически. Я думаю, что это хорошо – ведь сериал пользуется популярностью, а загадки в каждой серии успешно разгадываются. В сериале сохранился холмсовский дух. Зрителю всегда хочется знать, что же случилось с пациентами. И он узнает – после целого ряда хитроумных поворотов сюжета. Интересно, что все хитроумные повороты приводят нас туда, куда нужно. Конечно, в процессе есть и различные отступления – нам нужно знать, кто эти люди и как они влияют друг на друга. И это – самое лучшее. Я думаю, что это должно присутствовать в любом сериале».

Вдохновлял Шора и образ доктора Джозефа Белла, с которого Дойль списывал своего Холмса. Дойль познакомился с Беллом в 1877 году, когда тот читал лекции. Впоследствии он стал работать его секретарем в Эдинбургской королевской больнице. Дойль писал, что Белл мог вой ти в приемную и поставить диагнозы пациентам, даже не разговаривася с ними. Связь между Хаусом и Холмсом еще больше углубилась в конце второго сезона. В последнем эпизоде «Без причины» в Хауса стреляет некий Джек Мориарти – и зрители тут же вспоминают знаменитого противника Шерлока Холмса, профессора Джеймса Мориарти. В пятом сезоне Уилсон считает, что Хаус влюблен в Ирен Адлер – а так звали единственную женщину, которая оказалась достойной противницей Холмса.