Читать книгу "Ленин и Керенский 2017. Всадники апокалипсиса - Александр Полюхов"

Пока пусть дежурит во Внуково бизнес-джет, готовый к вылету. В случае серьезных осложнений политики обеспечат прикрытие, хотя бы временное. Контакты в спецслужбах дадут отмашку, если главный егерь России крикнет борзым «Ату!». И тактическая группа встретит врага во всеоружии, дав хозяину небольшую фору, чтобы успел добраться до самолета. Не помешает и суперсовременная система подавления радиолиний подрыва фугасов, что таится в багажнике джипа сопровождения. Повсюду приходится ходить с охраной, но такова цена за роль «затычки». Каждое амплуа предполагает набор атрибутов, и не всегда те милы и приятны. Пуговица на животе наконец сумела вылезти из петельки, рубашка приоткрыла дебелую кожу с обильной растительностью. Веки медленно опустились, перегородка бесшумно поднялась, сопение пассажира продлилось остаток пути в головной офис.

Степенность – эпитет приходил на ум каждому, кто впервые видел Митрофана и не знал его по репутации. Округлые формы превалировали во внешности, округлые обороты – в речи. Оставалось непонятным, почему имярек так и не округлил «Полтора процента» в «Два». Природной застенчивостью не страдал, а работа в министерстве и затем в правительстве приучила к точному пониманию цифр. И всё же полтора? Видимо, счел достаточно круглым и достаточно малозаметным свой личный интерес в проектах, чье финансирование осуществлялось по документам, утвержденным его подписью. От того и уцелел, что крал, но стеснялся, что купался в откатах, но словесно клеймил коррупцию. Столь же амбивалентным проявил себя и в политической оппозиции: любил заботливо рассуждать на камеру о судьбах страны, но прислушивался к мнению тех, кому РФ виделась Карфагеном. А Карфаген должен быть разрушен. Если сконцентрировать 100 % или хотя бы процентов двадцать сил, что-то в России поломать и испортить возможно. Если 1,5 %, то получается пшик, слышимый внутри партии «Пронос» и видимый в вашингтонский микроскоп. Сейчас экс-премьер пытался бороться с авторитетом Керенского, быстро наполнявшим зал и требовавшим, чтобы округлый оппонент освободил для него пространство. Финал битвы тортозакиданного либерала с пламенным трибуном февральской революции столь очевиден зрителям, что иные уже приоткрыли рты, чтобы предсказать исход битвы несостоявшегося Голиафа с прибывшим из прошлого Давидом.

– Митрофан, – первым поспешил начать молодой проносец из числа ориентированных «Супером», – зря катишь баллон на высокого гостя. Александр Федорович дело говорит о необходимости сотрудничества любых правых сил.

– Не лезь с советами! – раздраженно отрезал «Полтора процента». – Они не интересуют Координационный совет оппозиции. Следи за своими манерами.

– Это не я вечно ошиваюсь по дорогущим кабакам и заграничным курортам с любовницами, у которых ценник начинается еще выше, чем ноги.

– Мальчишка! Покинь заседание.

– Во-во, плюешь на внутрипартийную демократию в борьбе за пост в Совете. Теперь все увидели, что ты хотел пернуть и обосрался! И никто не видит тебя в роли лидера, сладенький, – наглый проносец фактически подвел итог обсуждению, намекнув на очередной торт недавно «поцеловавший» лицо Митрофана, на сей раз в Сибири.

Маршак обвела взглядом поочередно трех мужчин. Керенский вдруг погрустнел: совершенно бестолковая встреча. «Полтора процента» поджал губы от обиды: чужие слова плюс собственное поражение – это больно. «Ориентированный» парень лучился от удовольствия: жестко урыл противника и на «отлично» отработал ориентировку. «Прыткий юноша, – агентесса оценила достоинства бузотёра, – надо будет обратить на него внимание». Чьё – свое или куратора – уточнять для себя не стала. Как дело пойдет, куда парнишка сумеет пролезть. Судя по нахрапистости, способен пролезть даже в ту дырку, где Илья Моисеевич «затычкой». А такое по силам не каждому. «Может, пристегнуть его к Шурику? И мне поможет. Будем крутить l'amour trois!».

Глава 21

Футбол

Старый и смертельно больной шпион давно перестал хорохориться – не осталось сил «держать лицо». Почти не говорил, мало ел, ни с кем не общался. Если не дремал от слабости и седативных препаратов, то проводил время, погрузившись в лишь ему ведомый мир воспоминаний и раздумий. Надежда там не жила, радость отсутствовала. Визит Чудова породил рябь на мертвенно спокойной поверхности болота, из которого выбраться не суждено. Волнение по поводу связки Ленин-Керенский не испытывал, но мыслишки вокруг неё нет-нет да бродили. Вот лопнул пузырек очередной из них, и подобие улыбки едва заметно изменило тонкую линию сжатых губ – сухих и обветренных.

– Дай телефон, – приказал сиделке.

– Доктор не велел.

– Не важно.

– Вам сейчас надо ставить капельницу.

– Уволю и тебя, и доктора. А лучше прикажу повесить: вон, видишь дуб, – почти мумифицированный перст указал на дерево за окном.

Сиделка сделала недовольную мину, протягивая мобильник.

– В трудах? – начал звонок, – Не отвлекаю от чего-нибудь великого?

– Нет-нет. Рад слышать, Учитель, – ответил руководитель ГБ, сделав рукой знак участникам совещания, чтобы вышли из кабинета. – Какие-то сложности? Чем-то могу помочь?

– Можешь, не мне, а стране, – с трудом вымолвил любимый пациент онкологов и фармацевтических корпораций – давно и за собственные деньги клинически обследованный, поглощавший уйму дорогостоящих лекарств и никак не умирающий. – Ты ТВ подключи к антикварной парочке.

– И так с экранов не сходят, – собеседник с ходу просек, о ком завуалированно говорит бывший наставник и старый друг.

– Трескотня! Надо их свести визави в прямом эфире, в прайм-тайм. Раньше эта передача называлась «К барьеру». Я телик-то давно не смотрю.

– Так ведь сцепятся не по-детски, мы только дополнительно привлечем к ним внимание. За последние недели их рейтинги и так заметно поднялись, – засомневался главный гэбист.

– Всё, что у мужиков быстро поднимается, скоро опускается, – прервал Учитель голосом тихим, с нескрываемым оттенком удовольствия. – И сразу у них гонор исчезает, остается одна потенция и никакой эрекции. Я не прав?

– Хм! Подумаю. Проинформирую. Тут не только мое решение потребуется.

– Сообщи заранее дату и время выхода передачи, хочу глянуть, кто из них больший мастер говноречия, – уже шепотом закончил старый шпион, чей взгляд помутнел от накатившего бессилия и отвращения перед неминуемой дозой химиотерапии.

Агент «Слон», он же боец «Клык», спорт не любил, в смысле заниматься там или смотреть. Но на стадион ходил, ибо нацики, как организация, будучи катастрофически разгромлены ГБ, использовали правила мимикрии и превратились в футбольных фанатов. Теперь – с кричалками, в окружении обычных парней с избытком тестостерона – шествовали к арене, выстроенной известным концерном для им же спонсируемой команды. С высоты ложи-люкс публика сливалась в людское море, в котором не выделить ни щуплого парня, ни даже его более крупного командира. Вот «Топор» передал по цепочке приказ, и соратники развернули баннер «Предатель Ленин продал Россию немцам». Проверенное на входном контроле полотнище первоначально приветствовало любимый футбольный клуб, но будучи распоротым по шву, развернулось в две длины и превратилось в политическое обвинение. Владелец Агрохолдинга поспешил отвести вождя внутрь кондиционированного помещения, к столу с закусками и напитками.