Читать книгу "Из плена прошлого - Клэр Бенедикт"

– Мне очень жаль, что такое случилось с твоей бабушкой.

– Я… я ее почти не знала.

– Конечно, но все же, семья есть семья. Сожаления об ушедших близких так естественны…

– Да.

Еще бы! – могла я воскликнуть. А еще сожаления о потраченных зря годах. О годах, пропавших из-за того, что произошло нечто ужасное и мой отец счел необходимым увезти меня из дому и заставить все забыть.

– Значит, мой адрес все еще в записной книжке Франсис? – Я кивнула. – Жаль, что я не поддерживала с ней отношений. Сама не знаю почему.

– Вы с мамой давно дружили?

– Со школы. Потом вместе посещали курсы секретарей в Ньюкасле при рекламном агентстве. Они изменили нашу жизнь.

– Каким образом?

– Элен познакомилась там с твоим отцом, он работал иногда на это агентство, а я встретила Роджера, одного из партнеров фирмы. Твои мама и папа полюбили друг друга, и Элен уговорила Дэвида вернуться в Ситонклифф еще до твоего рождения.

– Отец охотно поехал туда?

– Не уверена. Но он пошел бы за ней повсюду, это я знаю точно.

– А что насчет его работы?

– Ему удалось сохранить некоторых клиентов, потом он нашел новых, но Элен убедила его, что он зря растрачивает свой талант. Она хотела сделать из Дэвида «настоящего» художника, так она говорила.

– А он как к этому относился?

– О, он с ней во всем соглашался. Но ведь ему нужно было кормить семью, он был человеком долга.

– И тем не менее, она в конце концов убедила его бросить работу на рекламщиков?

– Твоя бабушка очень любила дочь и скучала, когда Элен была в отъезде. Миссис Темплтон была рада обеспечивать вас всех, только бы вы жили с ней. Одним словом, Дэвид пошел на поводу у твоей матери, как обычно. Но мне кажется, что здесь-то и кроется причина всех проблем…

– Да, я знаю.

– Знаешь? Откуда? Ты ведь была совсем маленькой.

Я вынула из сумки три ее письма.

– Разбирая семейный архив, я нашла вот это.

Джейн Фрирз с интересом перечитывала письма, написанные ею четырнадцать лет назад. А я вспомнила их энергичность, напористость и недоумевала, как их могла написать эта сидящая напротив меня понурая женщина. Закончив чтение, она вложила последнее письмо в конверт и прижала все три обеими руками к груди с такой силой, что я испугалась, уж не собирается ли она их порвать.

– Не надо! – воскликнула я, протянув руку. Она неохотно вернула мне письма.

– Бетани, ты вообще… что-нибудь помнишь о том лете?

– Да, немного, но вы бы мне очень помогли, объяснив кое-что.

– Попытаюсь, но… Даже не знаю, с чего начать. Лучше ты задавай мне вопросы.

– Ну, мама плохо себя чувствовала, это очевидно. Я помню что-то насчет высокого давления…

– Да, а еще у нее был токсикоз. Элен сильно тошнило, она часто раздражалась, у нее постоянно болела голова, пухли ноги и руки. Ей даже пришлось снять обручальное кольцо. Мне кажется, она его так больше и не надела. Не знаю, что с ним случилось…

– Ее состояние – это серьезно?

– Все может случиться, без надлежащего ухода и лечения токсикоз – опасная штука. А она еще ухудшила свое состояние, не выполняя предписаний.

– Не отдыхала, например?

– Был период, когда врач пригрозил положить Элен в клинику для сохранения беременности. Она пообещала, что будет отдыхать дома, и врач успокоился. – Миссис Фрирз печально покачала головой.

– Но она не могла отдыхать и вообще вести себя разумно, поскольку внушила себе, что отец завел роман? – подсказала я.

– Я не могла в это поверить. Кто угодно, только не Дэвид! Они ведь так любили друг друга. Я ей так и писала, уговаривала, успокаивала… Впрочем, ты читала мои письма. Уговоры на нее не действовали, она бродила повсюду, если его не оказывалось в доме и он не плясал под ее дудку.

– Плясал под ее дудку?

Миссис Фрирз покраснела.

– Бетани, я очень любила твою мать, но надо признать: порой она бывала чересчур уж требовательной. До того лета твой отец вел себя, как святой, а в те дни… Думаю, ему просто хотелось сбежать ненадолго, передохнуть немного, так сказать.

– Однако потом вы решили, что у мамы были основания для подозрений?

Она долго молчала, оценивающе глядя на меня, затем сказала:

– Бетани, мне очень жаль, но… Да, я ей поверила. И твоя бабушка тоже.

– Почему? Потому что мама увидела его с… с кем-то? Вы же сами напоминали ей, что у нее ухудшилось зрение…

– Но не настолько, чтобы не узнать собственного мужа, увидев его…

– Знаю, на монастырских развалинах с какой-то женщиной.

– Они обнимались, во всяком случае ей так показалось.

– Она ведь могла ошибиться, разве не так?

– Бетани, но ведь и ты их видела.

ГЛАВА 17

Слова миссис Фрирз так потрясли меня, что я почти ждала нового всплеска воспоминаний. Но нет, никаких голосов, никаких видений. Джейн с беспокойством смотрела на меня.

– Не лучше ли оставить прошлое в покое, Бетани? – спросила она. – Должна быть основательная причина, чтобы ты вот так все забыла.

– Поймите, мне позволили вырасти так, будто первых семи лет вовсе не было в моей жизни. Я хочу вернуть эти годы. И хорошие воспоминания, и плохие. А главное – хочу вернуть маму.

– Конечно, дорогая. – Джейн вздохнула. – Я не могу тебе в этом отказать, даже если мне придется причинить тебе боль.

– Значит, в тот день я видела моего отца и… и…

– Нет, в тот день ты их не видела. Несколькими днями позже. Я не знаю, где это случилось. Твоя мама позвонила и рассказала мне. То был наш последний разговор…

– И что она сказала?

– Странно, но Элен показалась мне тогда вполне спокойной. Она заявила: теперь ты должна будешь мне поверить, Джейн. И рассказала, что отдыхала, когда твоя кузина вернулась без тебя. Сара отказалась сказать, где ты, но у нее был такой вид, будто она что-то скрывает, будто знает, чего не должна знать. Это подлинные слова твоей мамы.

«Бетани, подожди, я должен с тобой поговорить!» – Голос моего отца. И мой: «Нет, нет, уходи, я не хочу тебя слушать!»

Я взглянула на Джейн. Она продолжала свой рассказ.

– Сара вошла в дом через террасу, поэтому Элен бросилась искать тебя в саду. Она услышала, как ты плачешь в летнем домике. А потом и голос твоего отца. Он уговаривал тебя, пытался успокоить…

«Не плачь, Бетани, пожалуйста, не плачь!»

«Но я видела, видела, ты ее целовал! Сара тоже видела и сказала: значит, ты нас больше не любишь!»