Читать книгу "Девушка с приветом - Наталья Нестерова"

Коля вел меня по длинному коридору со множеством дверей по обе стороны. Иногда кабинеты открывались, и из них выходили мужчины в костюмах, в светлых рубашках и в галстуках — все как в обычной конторе, в каком-нибудь министерстве, например.

Мы подошли к двери, которая отличалась от остальных, — она была двустворчатой и обитой черной кожей. За ней оказалась приемная. Навстречу мне, встав из-за стола, двинулась невысокая женщина лет пятидесяти.

— Вы Юля? Замечательно! — радостно воскликнула она. — А я Надежда Петровна, это я вам звонила. Павел Иванович ждет вас. Снимайте шубу. Коля, повесь в шкаф. Красивая шуба, я тоже люблю каракуль.

Наверное, они заранее договорились, метод такой выработали: мол, будем обращаться с ней как с любимой родственницей, она, то есть я, и запляшет под нашу дудочку. Не дождетесь!

Я себе представляла генерала, обличьем схожего с генералом Лебедем или с бывшим министром обороны Язовым — солдафонское лицо, вытесанное топором. Но генерал Павел Иванович Гвоздев больше походил на старого мудрого директора школы, который детишек любит, но спуску им не дает.

Естественно, он тоже играл восторженную любезность — двумя руками захватил мою ладонь и долго тряс, приговаривая, что рад знакомству. Потом усадил меня на диван, сам опустился в кресло.

— Думаю, Юленька, вы уже обо всем догадались. — Он говорил, широко улыбаясь, но глаза внимательно изучали меня.

Манера смотреть на человека — такая же, как у Сержа, — прямо в зрачки. Только генерал, конечно, мною не любовался, скорее всего, высчитывал методы обработки данной особи женского пола.

— В общих чертах догадались, — подсказал он.

— Да, — тихо вздохнула я.

Еще бы не догадаться, если я последнюю неделю только об этом и думаю. Не дура же я набитая.

— А мы с Сашей знакомы и работаем вместе уже больше двадцати лет. — Генерал откинулся на спинку и мечтательно покивал, словно что-то вспоминая. — И отца его знал, тоже выдающийся разведчик был.

У меня полезли глаза из орбит, а рот от удивления открылся. Они работают вместе?

Серж и генерал? На окраине Москвы свито громадное шпионское гнездо с магазинами и бассейнами для врагов народа?

Что же это происходит? Как такое может быть?

— Чему вы удивляетесь? — спросил Павел Иванович. — Неужто таким старым выгляжу? Да, годы, конечно, берут свое. Я не любитель высоких слов, но за это время мы для родины сделали очень многое.

— Для какой родины? — Я постаралась вернуть глаза на место и захлопнула рот.

— Что вы имеете в виду?

— Я хочу знать, на какую страну вы работаете. Где ваша родина?

Генерал перестал улыбаться. Он сел ровно, вбуровил в меня взгляд пуще прежнего и строго спросил:

— Разве у нас не одна Родина, которая именуется Россией?

— Павел Иванович, — ожил интерфон на столе и заговорил голосом секретарши, — может быть, чаю?

— Нет! — рявкнул генерал. — Связь отключить!

— Вы хотите сказать, — замирая, пробормотала я, — вы говорите, что вы настоящий? Наш? И Серж тоже — наш?

— Я ничего не хочу сказать. Вы находитесь в государственном учреждении. И шутки здесь не шутят!

Мысли мои замельтешили быстро-быстро. Так в игральном автомате мелькают картинки, потом они устанавливаются в одну линию, и если все рисунки одинаковые, то ты выиграл, сыпется дождь монет. Картинки остановились. Я выиграла. На меня посыпался благословенный дождь счастливых открытий. Серж не вражеский шпион, а российский разведчик. Его не арестовали, меня не посадят в тюрьму, мои близкие и друзья не пострадают! Я была абсолютной кретинкой и вела себя как законченная идиотка.

Совершенно не к месту меня вдруг обуял истерический смех. Задрожали плечи, потом запрыгали щеки, через секунду я хихикала, а затем, не в силах себя сдержать, хохотала во все горло.

— Я сказал что-то остроумное? — На лице Павла Ивановича не осталось и следа улыбки, оно цементно застыло.

Я хотела сказать, что «нет, ничего смешного вы не сказали», но не могла вымолвить ни слова, только отрицательно размахивала в воздухе одной рукой, а другой зажимала рот, пытаясь успокоиться.

— Юлия Александровна! Я был бы вам крайне признателен, если бы вы объяснились.

Объясниться я никак не могла, потому что нервный смех безо всякого перерыва перешел в рыдания. Я испытывала и стыд, и радость, и громадное облегчение — все в таких количествах, что они не вмещались во мне и выплескивались наружу в неутешных рыданиях. Я по-прежнему не могла произнести ни слова, слезы текли из глаз и из носа потоками, а голосовые связки были заняты тем, что издавали вибрирующие звуки.

Собираясь в тюрьму, я почему-то не сообразила захватить носовой платок. Но у меня было с собой махровое полотенце. Я полезла за ним в сумку и потащила наружу. Вместе с полотенцем выскочили фляжка и злополучная банка с кальмарами. Она упала на пол и покатилась в угол кабинета.

Павел Иванович встал, пошел за банкой.

Поднял и прочитал этикетку.

— Может быть, пригласить врача? — повернулся он ко мне.

Пригласить он, конечно, хотел психиатра, что понятно — мое поведение напрашивалось на диагноз. Впору перевозку из психлечебницы заказывать.

— Сейчас.., минутку. — Я рыдала и сморкалась в полотенце. — Вы не думайте… Все в порядке… Извините.., я объясню.., я не душевнобольная.., я перепутала…

Павел Иванович подошел к столику у окна, открыл бутылку с боржоми и налил воду в стакан. Он нес стакан мне, но машинально сам выпил его по дороге.

Наконец я смогла справиться со слезами, еще раз высморкалась в полотенце и, комкая его в руках, умоляюще посмотрела на Павла Ивановича, который уже занял прежнее место в кресле.

— Я сейчас все расскажу, только, пожалуйста, обещайте мне, что не станете говорить об этом другим.

— Прежде я вас должен выслушать, а потом мы поговорим об обещаниях.

— Но в этом нет никаких государственных секретов, только моя вопиющая глупость. Мне бы не хотелось, чтобы друзья потешались над Сержем.

При слове «Серж» на каменном лице генерала слегка дрогнули ресницы. Если бы я не смотрела на него во все глаза, то этой секундной реакции не заметила.

— Юлия Александровна, я вас внимательно слушаю.

По мере того как я живописала свои подозрения и догадки, а потом и конкретные действия по ликвидации правовой безграмотности и подготовке к заключению, Павел Иванович постепенно оттаивал. Несколько раз он хохотнул, из глаз его почти исчезли огоньки стреляющих в меня лазеров. Но только почти. Он оставался напряженным, не откидывался на спинку кресла и все еще не походил на доброго школьного директора, каким я его увидела в первые минуты. Мне страшно хотелось понравиться Павлу Ивановичу. Но возможно ли на это рассчитывать после представления, которое я устроила?