Читать книгу "Грозовой Сумрак - Елена Самойлова"

Рейалл поднялся на вершину холма – и тропа оборвалась, поглощенная густым белесым туманом, клубы которого свивались в причудливые завитки и спирали, танцевали в воздухе, рождая миражи, призраков, среди которых было так легко затеряться, сбиться с пути, даже если проводником является тростниковая флейта в руках ши-дани.

Где-то далеко в глубине туманного моря заблестел крошечный рыжий огонек, такой яркий, что свет его пробился даже сквозь стылую туманную мглу, протянул золотую путеводную ниточку к фаэриэ. Крошечный маяк, зовущий к солнечному рассвету среди ледяных сумерек.

«Для тебя я зажигаю свечу на окне, чтобы не сбили тебя с пути ни буря, ни снег, ни туман, ни чужое колдовство. Дикими травами закляну я твою дорогу, чтобы она привела тебя к дому, где ждут тебя, узника замка с мыса Иглы».

Туман внезапно отхлынул, как океанский прибой, отступил назад, впитался в землю, усыпанную ярким лиственным ковром, растаял без следа перед полыхающим посреди маленькой лесной полянки костром.

Хрупкая мелодия флейты смолкла, девушка, сидевшая в опасной близости от огня, подняла кудрявую голову, увенчанную пышным венком из кленовых листьев, плодов кроваво-красного боярышника и золотых пшеничных колосьев. Улыбнулась так, как улыбалась его маленькая ши-дани во сне на скомканных белоснежных простынях.

Осенняя королева, чьи глаза стали отражением теплого высокого неба, волосы словно вобрали в себя краски осенних листьев, а сжимающие золоченую тонкоголосую флейту руки – хрупкие, тонкие, нереальные, как у предутренней грезы о единственной возлюбленной. Серая шаль, согревающая изящные узкие плечи – как шлейф осеннего тумана над рекой, улыбка – солнечный луч, скользнувший по лицу в пасмурный день.

– Я ждала тебя, Рейалл.

Судорожно сжатые пальцы, неуверенный шаг вперед, к костру, к теплу девичьих рук осенней королевы.

– Зачем?

Она поднялась с земли, лунно-белое платье зашелестело, будто бы порыв ветра скользнул по яблоневым верхушкам, потревожив цветные листья.

– Ты мне нужен…

И соприкосновение пальцев – как долгожданное тепло родного дома, встретившее после тяжелого пути сквозь холод и ненастье…

– Сыграй мне еще… на своей золотой флейте.

Я вздрогнула, резко приподнялась на локте, вглядываясь в бледное, с темными кругами под глазами, с перемазанным кровью подбородком лицо Рейалла. Взгляд все еще замутненный, но уже осмысленный, в нем уже не отражается зимний холод другой стороны, где так легко заблудиться и не найти дороги назад, пустого ледяного безвременья, пробирающего мелкой боязливой дрожью спину.

Живой, вернулся…

– Сыграю. – Я ласково скользнула ладонью по его спутанным, слипшимся от пота волосам, улыбнулась, отстраняясь и пытаясь отколупнуть намертво приставшую к коже кровяную корку. Бесполезно, без хорошей щетки и мыла даже пытаться не стоит.

– Ты жестока, маленькая ши-дани. – Рей протянул ко мне вымазанную красновато-коричневым руку, сильным движением привлек меня к себе, зарываясь лицом в растрепанные кудряшки. – Ты лежишь рядом со мной обнаженной как раз тогда, когда моих сил слишком мало, чтобы воздать должное твоей красоте.

Теплые пальцы, покрытые шероховатой корочкой засохшей крови, скользнули по моей спине вдоль позвоночника, огладили бедро, чуть щекоча кожу.

– Не думал, что тебя возбуждает мужчина с дырой в груди, покрытый своей и чужой кровью. – Его голос понизился до шепота, тихого, с шипящими змеиными нотками, с рокочущими отзвуками далекой грозы. – Что твое сердце можно заставить сладостно трепетать подобным зрелищем. Я ведь наивно думал, что ты нежный и хрупкий цветочек, выросший в теплице под волшебным Холмом, а оказалось, что я принял за безобидное растение… Что, Фиорэ? Поделись, раз уж мы с тобой так близки друг к другу? Чего я не знаю о «добрых феях»?

– Пусти, Рей! – Я попыталась отодвинуться, но рука фаэриэ напряглась чуть сильнее, так, что мне почудилось, будто бы под гладкой незагорелой кожей скрываются стальные прутья, железные пластины, а не жилы и мышцы. – Больно же!

– О, по сравнению с моими ощущениями этой ночью, твои нынешние переживания просто смешны. – Он слегка ослабил «объятие», ровно настолько, чтобы я смогла приподняться на локте и заглянуть ему в лицо, и улыбнулся «дружелюбным» оскалом Сумерек, усмешкой бездны, перечеркнутой изломанными стрелами молний. Я лишь покачала головой и осторожно высвободила из-под плаща, которым мы были укрыты, левую руку, покрытую сетью уже подживающих глубоких порезов от запястья до локтя.

– Не будь так самоуверен. Ведь выводить фаэриэ с порога страны мертвых – не самая легкая задача. В какой-то момент начинаешь чувствовать слишком многое, и приходится наносить себе рану за раной, чтобы боль удержала в мире живых. Раз за разом, стоило только сердцу сбиться с общего ритма. – Ладонь фаэриэ бессильно соскользнула с моей талии, и я кое-как села, не стесняясь своей наготы. – Если бы мои возможности не были ограничены Сезоном, я исцелила бы тебя за несколько минут, но… сейчас я слишком слаба, и единственное, что могла сделать, – не дать тебе уйти в ледяные пустоши, пока твое тело исцеляется само по себе.

– Иногда даже этого «немного» оказывается более чем достаточно.

Рей медленно сел, осторожно расправил плечи, скользнул кончиками пальцев по тоненькой гладкой коже на месте сквозной раны в груди, недоверчиво покосился на меня, щурясь от лучей яркого летнего солнца, пробивающихся сквозь густую листву и золотистыми пятнами света ложащихся на бледную, чуть отливающую перламутром кожу фаэриэ. Я смотрела на него во все глаза, с трудом удерживаясь, чтобы не дотронуться до этой мерцающей отблесками драгоценных камней красоты, – ведь даже перемазанный засохшей кровью, измученный пребыванием в ледяных пустошах, Рейалл оставался живой стихией, скрытой внутри оболочки из плоти и крови. С текучей грацией движений, с клубящимися в глубине радужек грозовыми свинцово-сиреневыми облаками, с аметистовым отблеском на спутанных, неровно обрезанных лезвием ножа темно-серых волосах.

– Я хотела бы увидеть, каким ты можешь быть свободным…

Тихий восторженный шепот, сорвавшийся с губ.

Рей вздрогнул, резко обернулся, волосы взметнулись в воздухе косо срезанным веером – и опали на плечи тонкими прядками-лезвиями цвета седых облаков.

– Тогда освободи меня, маленькая ши-дани.

Где-то запела птица, зашелестела листва под порывами летнего ветерка.

Напряженная тишина в ожидании ответа – как перед первым раскатом грома в затянутых темными грозовыми тучами небесах. Я покачала головой, отвернулась, ища в ворохе сброшенной одежды нижнюю рубашку. Где-то негромко журчал ручеек – стоит попробовать умыться и хоть как-то соскрести с себя засохшую кровь, чтобы не пугать встречный народ до ближайшей реки или мало-мальски чистого пруда.

– Я не знаю как.

– Знаешь, – возразил он, хватая меня за плечи и разворачивая лицом к себе. – Но можешь не понимать. Ты уже освободила меня однажды.