Читать книгу "Сделай мне счастье - Дарья Калинина"

— А вдруг бы он отпираться начал?

— Уж так у тебя и никаких методов воздействия на него не было! — фыркнула Оксана.

— Ну, я хотел сначала за ним проследить. Что да как выяснить.

— Ну и как? Выяснил? По дороге Почтарев с кем-то разговаривал?

— С клиентом говорил, которому он машину гнал. Тот спрашивал, почему он задерживается. А Почтарев работой отговаривался. Из их разговора я в основном информацию и узнавал.

— Немного же ты узнал. А с кем-нибудь, кроме покупателя, Почтарев разговаривал?

— Звонила ему еще какая-то Лена. Но Почтарев с ней разговаривать не захотел. Сказал, что в роуминге, вернется, тогда и поговорят.

— Лена? — задумчиво произнесла Оксана. — Кто же это такая? Очередная дама сердца?

— Сеструха это его, так я понял.

— Значит, Почтареву звонила только его сестра?

— Угу.

Оксана посмотрела на Германа и задала вопрос, который ее мучил:

— Ты-то сам зачем в этот Новгород поехал? Я еще понимаю, если бы ты за Почтаревым проследил, куда он потом, а ты говоришь, что один назад в Питер вернулся, правильно?

— Да.

— И зачем тогда в Новгород мотался? Тебе не все равно, кому Почтарев машину продавать надумал?

— Все равно, конечно. Просто я не рассчитывал, что Почтарев машину будет гнать без остановок. Сначала-то я вообще не знал, куда он едет. Думал, что по нашему с тобой делу, к Ире с Ванечкой. А когда понял, что к чему, уже поздно было. Он по трассе под сто восемьдесят гнал. И без остановок.

— А Ира ему не звонила?

— Нет. Если бы только я услышал, как он с ней разговаривает, мигом бы ему рыло начистил.

— Странно, что ни она ему не звонила, ни он ей, — заметила Оксана. — Может, опять повздорили? Ну да ладно, ты мне другое скажи, что же Почтарев этот машину поехал в другой город продавать, а хлам из нее не выгрузил? Ты же там в каком-то барахле прятался.

— Они с покупателем еще не договорились окончательно. Тот хотел сперва машину осмотреть, а потом уже решить. А вещи эти, ты верно заметила, просто старый хлам. Их Почтарев и в Новгороде мог выкинуть.

— Ладно. А почему ты раньше не дал о себе знать?

— Говорю же, мне проследить за ним хотелось. Так и приехал вместе с ним в Новгород. Тут Почтарев, к счастью, на бензоколонку заехал, а когда платить пошел, я из машины и выскочил.

— А Почтарев что?

— Уехал. Без меня.

— Ты его упустил! Ни о чем не спросил и упустил!

— Вряд ли Ирина сейчас в Новгороде, — смущенно пробормотал Герман. — Он же не к ней ехал.

— Но ты должен был проследить за Почтаревым до конца! Рано или поздно он бы вывел тебя к Ире и Ванечке.

— Неизвестно, сколько бы еще Почтарев проторчал в Новгороде, — слабо отбивался от ее упреков Герман, чувствуя за собой вину, но не сознаваясь в этом.

— Ты должен был хоть неделю там провести, но Почтарева выследить! Или хорошенько прижать его, чтобы он тебе сказал, где прячется твоя жена с сыном.

Оксана была разочарована и своего разочарования не скрывала. Она вообще не любила скрывать свои чувства. Оставишь вот так обиду или гнев у себя внутри, они там перевариваться начинают, булькать, а потом еще и тухнуть. От этого организм тоже портится, киснет.

Оксана столько ждала от этой операции Германа, а получилось, что он с этой своей несуразной поездкой в Новгород узнал еще меньше, чем она сама.

Герман от укоров Оксаны совсем приуныл.

— Понимаю, я маху дал, — признался он. — Не должен был я Почтарева оставлять, коли уж взялся за ним следить. Но мне в туалет до того приспичило, ну сил нет. Выскочил из машины, думал, успею вернуться. А Почтарев в это время взял и укатил.

— Не дождался тебя, выходит?

— Не дождался.

Вид у Германа был настолько жалкий, что у Оксаны не повернулся язык распекать его дальше. Ясно, что Герман опростоволосился, но сделанного назад уже не вернешь. Почтарев снова вне досягаемости, и где его искать, неизвестно. Можно попробовать поискать через прописку, но не факт, что он проживает там, где прописан. Да и долго это. Сначала надо добраться до базы данных МРЭО, где зарегистрирован микроавтобус. Узнав адрес регистрации владельца машины, надо туда поехать. И не факт, что Почтарев там найдется. Конечно, если ничего другого не останется, они испробуют и этот путь. Но у Оксаны было куда более интересное предложение.

Но начать она решила издалека.

— Ты знаешь, что этой ночью чуть было не погибла Барби?

— Та самая?

— Она очень интересовалась корпусом «Би» и даже свела там знакомство кое с кем, потому что ночью, когда вы уже уехали, она появилась у корпуса. Я своими глазами видела, как она звонит в дверь.

— И что? Ей открыли?

— Открыть-то открыли и внутрь впустили, а наутро санитарка нашла Барби на ступенях главного корпуса. Без сознания. Сначала думали, из окна выпала. А потом смекнули, не иначе как ей башку проломили. И я думаю, что интерес Барби к корпусу «Би» и ее ночная экскурсия туда имеют самое прямое отношение к нападению на нее.

Герман тоже так думал. И воскликнул:

— Нужно во что бы то ни стало попасть в этот корпус «Би»! Но как же это сделать! Ну прямо не знаю!

Вот и наступил звездный час Оксаны. Делая вид, будто она и сама не понимает важности события, она вроде как между делом проговорила:

— А мы с Татьяной Леонидовной как раз сегодня туда и пойдем.

Герман вытаращился на нее, а потом полез обниматься.

— Оксанка! Молодец! Знал, что на тебя можно положиться!

Оксана аж порозовела от удовольствия и простила Герману все его промахи. Все-таки он такой родной, что даже сердиться на него долго невозможно.

А Герман продолжал восхищаться:

— Сколько всего успела! Ты у меня умничка! — Потом его восторг немного утих, и он спросил: — Когда вы идете?

— Сегодня вечером. Татьяна Леонидовна ждет меня после окончания рабочего дня, чтобы отвести в этот корпус и познакомить с тамошним персоналом.

И тут Герман вдруг отчебучил:

— Я пойду с вами!

— Это невозможно.

— Одну я тебя не отпущу! Одна пострадавшая, которая совала свой нос в корпус «Би», уже есть. Не хочу, чтобы и тебя завтра нашли с проломленной головой.

— Мне это не грозит, — рассмеялась Оксана. — Татьяна Леонидовна меня боится. Она думает, что я из органов, которые заинтересовались деятельностью Меерсона и всей их лавочки. Так что меня никто не тронет, просто не посмеет.

Герман прищурился:

— Напомни-ка мне, кем была эта малютка Барби, которая лежит в коме, и неизвестно еще, выживет она или нет? Где она трудилась? Уж не в прокуратуре ли?