Читать книгу "Третья попытка - Андрей Величко"

До сих пор я не придавал значения этой проблеме, потому как в дальние походы «Катран» не ходил, а профилактическая замена фала осуществлялась очень просто – катамаран вытаскивался на берег и клался набок. Однако теперь я задумался о том, как производить подобную замену прямо в плавании.

Вообще-то решений просматривалось два – или обеспечить возможность удобно и безопасно лазить по мачте, или придумать что-то, дабы этого не требовалось вовсе. Причем первый вариант мне сразу не понравился. Никаких перекладин к мачте не приспособишь, они будут мешать перемещаться кольцам грота. И значит, остается только что-то вроде когтей, при помощи которых электрики забираются на столбы. Но только надо учесть, что наш столб будет очень тонким и наверняка сильно раскачивающимся. Кроме того, человек на вершине пятиметровой мачты поднимет центр тяжести не такого уж массивного «Катрана», что чревато переворотом. Нет, решил я, мне все это совершенно не нравится. Лучше вместо одного фала пропустить через кольцо сразу три. Даже если одновременно оборвутся два, что маловероятно, при помощи оставшегося третьего можно будет протянуть новый комплект, не покидая палубы.

Поначалу рейки в вершине пирамиды у основания мачты мы собирались крепить прямо к мачте, но вовремя одумались. Ведь в таком случае заменить эту самую мачту будет довольно непросто, а мало ли для чего это может понадобиться! Вовсе не обязательно, что только в случае когда она сломается. А если испытания покажут, что с ней что-то не так и придется ее дорабатывать или даже делать другую? Или просто со временем захочется еще более высокую, ведь у катамарана Кулика «Сибкат-18», который даже несколько меньше нашего «Катрана», она шесть с половиной метров в высоту.

В общем, мы с Павлом почесали в затылках и за пару часов изготовили дубовый квадрат с отверстием под диаметр мачты. Теперь рейки рубки намертво крепились уже к нему, а мачта через дыру в квадрате просовывалась нижним концом в колодец. После чего оставалось только натянуть ванты, то есть три веревки от вершины мачты к бортам и бушприту – и вуаля.

Пока мужская часть нашей маленькой колонии прыгала вокруг лежащего на берегу катамарана и по месту прикидывала, как лучше закрепить одну деревяшку, то есть мачту, перпендикулярно десятку других, то есть палубе, Катя в свободное от ухода за детьми и дрессировки кошек время шила паруса. Как я уже говорил, это были грот и два стакселя. Причем их можно будет ставить и оба вместе. А Ксения в свободное от исполнения обязанностей министра здравоохранения и шеф-повара время читала мои материалы про тяжкую негритянскую долю. Причем с таким энтузиазмом, будто собиралась чуть ли не завтра начать бороться за права чернокожих. Паша как-то, будучи после сытного обеда в благодушном настроении, даже поинтересовался:

– Слышь, Лумумба, где ты тут негров-то видела?

– Сам ты мумба-юмба дикая, – не задержалась с ответом Ксения. – Я уж не говорю, чтоб ты брился, как приличные люди, – тут она стрельнула глазами в мою сторону, – но хоть бы бородень свою подстриг! У неандертальцев и то аккуратнее выглядит. И мозг у них, кстати, больше, чем у некоторых. Но они все равно в нашей истории битву за жизнь проиграли. И негры тоже, просто европейцы их не стали всех уничтожать, а попытались приспособить хоть к какой-нибудь работе. Кстати, получилось, как мне кажется, довольно плохо. Вот я и думаю – причина этих проигрышей одна или они все-таки разные?

– Мне начинает казаться, что причина одна, – задумчиво сказала Катя.

– Да? И какая же, если не секрет?

– Расскажу чуть позже, если, конечно, при более внимательном рассмотрении мои предположения не окажутся несостоятельными.

Я сразу понял, что Катя сначала хочет обсудить свои соображения со мной, а потом уж их обнародовать. Или не обнародовать, если окажется, что они того не стоят. Однако ни в этот вечер, ни в следующий Катя затронутую тему не поднимала.

Тем временем модернизация парусного вооружения «Катрана» была закончена, и двое неандертальцев под руководством Павла оттащили его подальше от берега, на небольшую лесную поляну. Это было сделано для того, чтобы при относительном безветрии сначала самим посмотреть, как поднимаются и убираются паруса, а затем начинать учить этому сыновей Апы. Ведь не в море же этим заниматься! Там ведь и учеников утопить можно, и самим утонуть.

– Прямо как в анекдоте про бассейн – «когда научитесь плавать, тогда и пустим воду», – хмыкнул Павел, наблюдая за тщетными попытками Угыма поднять большой стаксель.

Я тоже внимательно наблюдал за его действиями и тщетно пытался понять – да чего же тут может не получаться? И только когда неандерталец начал третью попытку, кажется, понял. А вот Павел – явно нет, потому что он вздохнул:

– Если повезет, через недельку-другую они, глядишь, и научатся стаксели поднимать, а вот с гротом явно придется возиться тебе.

– Может быть. – Я покачал головой. – Но скорее все же нет.

И обратился к ученику:

– Угым, ставь грот.

– Умм?

– Грот! Грот, вот этот.

– Ух!

Неандерталец с энтузиазмом взялся за дело, и, к великому удивлению Павла, у него сразу стало неплохо получаться. Парень не просто тянул фал, но и смотрел за кольцами. Когда они начинали перекашиваться, он несколькими резкими рывками встряхивал их и продолжал тянуть, пока парус не поднялся полностью. Мало того, после этого Угым обмотал конец фала вокруг кнехта, причем правильно, то есть восьмеркой. И даже заправил кончик, чтобы он не болтался! Правда, вот это он сделал не очень, в море такой заправки хватит минут на десять, но все остальное нареканий не вызывало.

– Ну, блин, ты и педагог, Макаренко отдыхает! – изумился Паша.

– Нет, педагогика ни при чем, тут все проще. Они же почти с самого начала прекрасно понимали, что нужно делать, но просто не могли. Одиночные фалы для их мощных лап слишком тонкие! Вот у них и не получалось захватить эту веревочку так, чтобы она не проскальзывала. Для неандертальца такой шнур примерно то же самое, что для тебя леска. А строенный фал грота заметно толще, только и всего. Значит, и на стакселях нужно сделать такие же, хотя нам они и не нужны.

Вечером я похвастался любимой успехами своих учеников, а она в ответ наконец рассказала, что думает относительно изысканий Ксении относительно негров.

– Явление Ксюха заметила правильно, – начала Катя, – а вот в его причинах уже запуталась. Генетическая неспособность к сложной мыслительной деятельности тут ни при чем, тем более что ее нет ни у негров, ни у неандертальцев. Нет, тут другое. Как по-твоему, что за люди пришли сюда и начали уничтожать Апиных соплеменников?

– Ясное дело, кроманьонцы.

– А какие именно?

– То есть как какие? Обычные, э-э-э… ну, такие… кроманьонские. С дубинами и копьями. Кстати, далеко они их метают, сволочи, и как у них только получается.

– При помощи копьеметалки. Это такая палка с углублением под торец копья на конце, она работает как удлинитель руки и увеличивает дальность броска легкого копья раза в полтора, а то и в два. А насчет кроманьонских кроманьонцев – это ты, конечно, здорово придумал. Ладно, рассмотрим этот же вопрос немного с другой стороны. Почему из той же Африки, откуда сейчас лезут завоеватели Азии и Европы, за всю писаную историю человечества не было ни одной попытки экспансии? На Древний Египет нападали с востока и с севера, но никогда с запада или с юга. И так до самых последних времен. Почему?