Читать книгу "Записки современного человека и несколько слов о любви (сборник) - Владимир Гой"

Мне захотелось поскорее вытащить из каюты жену, поскорее сбежать с ней на берег и забраться в эту корзину. И тут я услышал за спиной голос французского поляка: «Вам нравится?!» – и, не дожидаясь ответа, продолжил: «Когда я с женой впервые увидел этот остров, мы только и думали, как бы побыстрей на него спуститься с корабля. А этот шар, – он указал рукой в сторону берега – тут, наверное, уже пару десятков лет! Мы с женой тоже поднимались. Как это было давно! Прошло уже пять лет… А кажется, что это было только вчера».

По его интонации я понял, что его жена уже ушла из этого мира, и почувствовал, что Мадейра для него как встреча с чем-то очень близким. Но его лицо ничем не выдавало внутренних переживаний, на миг мне даже показалось, что я ошибся. Он задумчиво посмотрел на меня и предложил: «Хотите, я буду вашим гидом? Мне тут знаком почти что каждый камушек!» Я с радостью согласился.

Наклонная теневая сторона улицы – самое лучшее место для летнего кафе в в такую жару. Все столики заняты, но нам удается пристроиться с самого края у входа. Спинка моего стула упирается в кадку с пальмой, немного неудобно, но ничего, главное – мы сидим. Мы заказываем свежий апельсиновый сок и джин с тоником, медленно потягиваем через трубочки напитки и рассматриваем публику, которая медленно прогуливается то в одну, то в другую сторону. Влад рассказывает нам о местных рукодельницах, которые вышивают удивительной красоты салфетки и скатерти, о производстве специфического местного вина – мадеры.

Потом ненадолго замолкает и продолжает о другом: «Я в этом кафе последний раз был с женой пять лет назад, она у меня тогда много ходить уже не могла, и я возил ее в коляске. Мы сидели вон за тем столиком у витрины. Она у меня очень цветы любила, и в тот день я ей принес сюда большой букет из стрельцов и орхидей».

Медленно едем на машине по крутому серпантину дороги куда-то вверх, к самому старому собору на острове. Навстречу попадаются большие туристические автобусы, от чего замирает сердце – а вдруг не разъедемся. Но водители тут – настоящие асы, и несколько миллиметров, отделяющих машины друг от друга, – здесь это нормально.

Сверху просматривается вся бухта, в которой у причала стоят уже два огромных океанских лайнера и множество парусных яхт, при виде которых у меня всегда разгорается страсть к путешествиям. Я закрываю глаза и вижу, как лечу по волнам, управляя парусами, тут адреналин подступает к горлу и в душе кипит жажда битвы со стихией. Да, это тебе не каюта с балконом и телевизором. Во всем есть своя прелесть, там не полежишь с бокалом виски, наслаждаясь мгновением, там надо вкалывать.

Время летит быстро, и вот мы уже спускаемся вниз на странных санях по асфальту, это необычно и смешно, но и на этом зарабатывают деньги.

Прощаемся с Владом на нашей палубе, он благодарит нас за приятно проведенный день.

О, как хорошо вытянуться на кровати после долгой прогулки по склонам Мадейры! Через несколько минут уже вскакиваю, достаю из мини-бара свою собственную бутылку виски, лед, наливаю в два стакана, разбавляю содовой и удобно устраиваюсь в кресле напротив жены. Какая на фиг яхта! Я с наслаждением делаю большой глоток. Лайнер издает прощальный гудок, и мы снова в океане. Мадейра постепенно исчезает за горизонтом, становиться прохладно, даже виски не помогает. Мы ретируемся с балкона и продолжаем выпивать, делясь впечатлениями. Жена моя тоже заметила внутреннюю боль нашего нового знакомого и сказала: «Он на этом корабле не из-за радости путешествия, он здесь от тоски». Я соглашаюсь.

Утренняя сырость проникает даже через плотное окно. Я поднимаюсь с кровати, раздвигаю стеклянные двери и в одних семейных трусах, трепещущих под порывами ветра наподобие флага, любуюсь огромными широкими волнами, которые плавно качают лайнер вверх и вниз, как на качелях. Скоро завтрак, он становится ритуалом, мы уже и есть-то не хотим, но надо – за все заплачено, да и себя нужно хоть как-то развлекать между двухдневными переходами.

Мы улыбаемся Владу и киваем ему головами, он тоже рад нас видеть, вместе с ним нам приветливо кивает его дамское окружение – видно, он о нас уже рассказал своим спутницам.

Меню выучено наизусть. Снова фруктовый салат, омлет, булочки и кофе. Официанты-филиппинцы снуют между столами с приклеенными улыбками. И занесла же их нелегкая в Италию в поисках заработка! Но они, кажется, довольны. Нас каждый день обслуживает один и тот же филиппинец. По секрету он мне сказал, что он, как и мы, христианин. Наверное, думает, что получит от меня больше чаевых, но я ему так же по секрету говорю, что я кришнаит. Он, расстроенный, отходит от стола – не угадал. Если бы он еще знал, что я сам довольно долго бегал с подносом по залу и все эти дешевые уловки знаю, как азбуку, ему бы не пришлось радовать меня своим фальшивым вероисповеданием. Но он все равно мне мило улыбается и, прощаясь, говорит: «Кришна – это тоже очень хорошо!» А я в знак согласия молитвенно складываю руки.

Наташа с книжкой спряталась от солнца под навесом на палубе, а я разлегся в шезлонге на самом солнцепеке, пытаясь впитать в себя солнце с запасом на всю нашу холодную зиму. Меня охватывает дремота, и я попадаю в пространство между явью и еще чем-то, откуда-то слышится гул итальянской речи, и я забываюсь смутным сном. От легкого прикосновения чьей-то руки открываю глаза и, приподнимаясь на локтях, непонимающе верчу головой по сторонам. Надо мной стоит Влад и по-отечески предупреждает: «Владимир, тут опасное солнце, так лежать нельзя, будь осторожен». Я благодарю его и ухожу в тень к жене. Она всплескивает руками: «Да ты весь красный, как рак!» Остаток дня провожу в каюте, солнце просто ненавижу, все тело горит, а лицо словно прижгли утюгом.

К вечеру становится полегче, но на ужин все же идти отказываюсь. Наташа со мной солидарна.

Ночью от качки поскрипывают перегородки каюты. Просыпаясь, начинаю вспоминать фильм «Титаник» и радуюсь про себя – сюда айсберги не доплывают. Внутренний голос пугает: «Сейчас идет глобальное потепление, чем черт не шутит! Недавно в Антарктиде льдина оторвалась размером с Францию, ой как она долго таять будет!» Потихоньку, чтобы не разбудить Наташу, натягиваю джинсы, майку, осторожно открываю дверь и выбираюсь по лестнице-трапу на верхнюю палубу, посмотреть, как там по курсу. Наверху все нормально, бары работают, бассейны покрыты сеткой, чтобы подгулявший пассажир случайно не потонул. Все красиво сверкает огнями, но тут пусто, все спят. Становится немного грустно, не хватает здесь славянского огня, официанты, как очумелые, бегали бы до утра, разнося полные бокалы, и только с самым рассветом, может быть, пассажиры разбрелись бы по каютам, а кто-то остался бы встречать солнце прямо на палубе. Да, еще раз посетовал я, они – это совсем не мы.

Обойдя по кругу всю палубу, на корме я наткнулся на темную фигуру у поручней и уже собрался было повернуть назад, чтобы не нарушить чье-то уединение, как меня окликнул голос: «Владимир!» Это был наш почтенный новый знакомый. «Вы совсем мало спите!» – поприветствовал я его. «В моем возрасте люди мало спят, а если уснут крепко, так это навсегда», – как-то невесело пошутил он и предложил: «Может, по стаканчику хорошего вина?» Я бодро согласился: «Можно даже по два, а потом посмотрим». Есть все же на этом корабле настоящие славяне.