Читать книгу "Офицер Красной Армии - Владимир Поселягин"

размышления я её отбросил. Какой смысл ставить пост тут, когда выставить наблюдателей на возвышенностях и на бродах даст более высокий результат? Тут в основном степи, далеко всё видно. Причём полицаи так и делали, я с генералом в их сети трижды чуть не попал, но всё‑таки смог вырваться из зоны поисков… Надеюсь.

Достав бинокль, я присмотрелся и улыбнулся. Разводящий мне был знаком. Во взводе Путянина был командир отделения с характерной внешностью, он был очень похож на молодого Вицина.

Дальнейшее изучение выявило ещё одного знакомого бойца. Практически всех в подразделении я знал в лицо, так как лично отбирал их для взвода, это должно было стать моим детищем, диверсанты, мои руки и глаза, но вот как‑то не сложилось.

Что тут делали бойцы, вопрос не стоял, и так понятно, что выполняли неизвестный мне приказ командования. Скорее всего, вели разведку, хотя вполне возможно, и работали по основной своей специфике, диверсионной.

Достав из кармана табакерку, я открыл её и высыпал на ладонь кубари, пора снова преображаться в старшего лейтенанта Громова. Не нужно, чтобы бойцы видели меня со знаками различия старшего сержанта. Маскировка, конечно, плюшевая, но и её показывать не надо. Через пару минут треугольники лежали в табакерке, та отправилась в карман, а в петлицах у меня рубиново сверкали новенькие кубари.

Привстав, я пошатал ёлкой, чтобы это было видно из хутора одному из наблюдателей, и, выйдя на открытый участок, распахнул плащ–палатку так, чтобы было видно форму, приподнял над головой винтовку и, покачав ею, спокойно скрылся обратно в ельнике.

Ждать долго не пришлось, буквально через пару–тройку минут послышалось едва слышное шуршание, и я в глубине ельника засёк группу из трёх бойцов, что обходила меня с фланга.

Двое мне были незнакомы, видимо, Путянин набирал их после моего ухода. Предположу, что это военнопленные из бывших разведрот и разведбатов. Может, даже из осназа кто есть. А что? Двое в лагере Смелова были из осназа НКВД и стали основной ударной силой во взводе, они же инструкторы.

Шли парни явно на нервах, готовые стрелять в любой куст, мне эта нервозность очень не понравилась. Наблюдатель не мог не сказать, что неизвестный был в нашей форме. Меня он вряд ли мог опознать, далеко я был, в пятистах метрах. Но всё же странно они шли. Нервно.

Скользнув им за спину, я сбил одного с ног, метнул нож во второго, чтобы рукоятка ударила его в затылок, выбив из сознания, и вырвал автомат из рук третьего, оборачивающегося бойца.

— Тихо, боец, свои, – негромко сказал я и, осмотревшись, зло сплюнул: – Профессионалы, мать вашу. Диверсанты.

Готовый кинуться в рукопашную боец узнал меня и неожиданно улыбнулся.

— Товарищ командир! – радостно сказал он. – Мы уж думали, что и не встретим больше вас.

— Задание у меня было, которое я, правда, не выполнил. Вернее, не до конца. Путянин тут?

— Так точно, на хуторе.

Боец, сбитый с ног, уже вскочил на ноги и, поняв, что я действительно свой, командир тройки разговаривал со мной, как подчинённый с командиром, склонился над третьим бойцом. Тот довольно стойко пережил бросок ножом, однако хоть и был жив, но продолжал оставаться без сознания. Ничего, затылочная кость крепкая, должен выдержать. У меня тогда выбора не было, это двое рядом шли, в трёх метрах друг от друга, а вот третий, которого я ножом встретил, в десяти метрах от них. Не успел бы я до него добежать. Да и вообще повезло, что дело в ельнике было, видимость ограничена, хоть старые иголки под сапогами и хрустели, но я смог выйти к ним за спину и атаковать. А то мало ли, очередью угостят.

Думаю, пару минут, и он очнётся. Бросок слабый был, того же Путянина вряд ли бы из сознания выбил.

Приняв от бойца обратно нож, я велел Трифонову, командиру тройки:

— Путянина сюда, быстро… И пусть переводчика прихватит! Допросить тут одного надо, – последнее я произнёс себе под нос.

К моему удивлению, Трифонов сам рванул за взводным, оставив со мной обоих бойцов. Оглушённый уже начал приходить в себя, открыл глаза и пошевелил рукой, явно не понимая, где находится. Подойдя, я нажал ему на шее на пару точек, тот поморщился, но глаза его прояснились, и он самостоятельно сел и прислонился спиной к стволу ёлки, машинально пододвинув к себе немецкий МП-38. Оставив бойцов общаться между собой, я отошёл в сторону, ожидая прибытия Путянина.

Тот с половиной взвода на подхвате появился в ельнике через четыре минуты.

— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! – козырнув, подошёл взводный. Мы обнялись, радостно хлопая друг друга по спине. Другие бойцы смущенно жались чуть в стороне, так что я сам подошёл к каждому и обнял. У некоторых в глазах стояли слёзы.

После всех приветствий я вернулся к Путянину и сказал: – Что вы тут делаете, спрашивать не буду, и так понятно, что выполняете задания командования. Ты мне вот что скажи. Получилось?

— Да, у нас целая область освобождена. Силы накапливаем, вооружаемся и подразделения формируем, два полка уже участвовали в боях, хорошо так вломив немцам. Артиллерия очень помогла, – кивнул взводный и, нахмурив лоб, добавил: – Правда, последние два дня какие‑то странные дела твориться начали… Странные, понять ничего не могу.

— Да? – заинтересовался я. – Ты мне об этом чуть позже расскажешь, а сейчас идём до моего лагеря. Там я тебя и выслушаю, ну и сам отвечу на некоторые вопросы, которые у тебя наверняка появились и скоро ещё появятся.

Почти сразу пришлось рявкнуть на бойцов и огорчённо покачать головой. Красный как рак Путянин быстро навёл порядок, и мы вдвоём неспешным шагом направились к моему лагерю, а бойцы сопровождали нас боевыми тройками боковыми дозорами, а также тыловым. Вперёд тоже ушла тройка. А то не пойми что, гурьбой за нами пошли, как будто инструкций не знают по движению на вражеской территории.

В лагере, когда бойцы сообразили, кто был привязан к стволу ели и смотрел на них с выпрямленной спиной и гордым взглядом, они такие взгляды, что бросали на меня, какие я не видел никогда ранее. На меня смотрели как на бога, чуть не смутили подлецы, пришлось делать невозмутимый вид и спокойно общаться с бойцами и командирами.

Двое переводчиков из взвода пришлись к делу. Пока один изучал портфель, открывая и бегло просматривая папки в поисках интересного, второй пытался допросить генерала. Но тот отворачивался и брезгливо поджимал губы.

К этому времени его уже отвязали, вытащили кляп и посадили на его же чемодан. Тот закинул ногу на ногу, надменно поглядывал на нас, испуга в его взгляде не было.

— Он нас хорошо понимает, – сказал я переводчику, на миг оторвавшись от беседы со взводным. Тот рассказывал о том, что происходило в Иванкове после моего ухода. – Я ему предложил морду набить, так он с таким возмущением посмотрел. Так что всё он понимает, просто говорить не хочет… Брезгует, падаль.

— Разговорим, товарищ старший лейтенант, – уверенно кивнул боец–переводчик. – И не таких раскалывали за последние дни.