Читать книгу "Проект "Асгард" - Сергей Софрин"

Земля слухами полнится. По весне со всей округи люди потянулись к озеру, желая лично поглазеть на диковинное сооружение. Несли с собой мясо и рыбу, лепешки и мед. Часть провизии, повинуясь восторженному порыву, возникавшему от созерцания чуда, отдавали Глупому Лису, тот — мнимому инвалиду. Вскоре в закромах у Кролика яблоку стало негде упасть от скопившихся там деликатесов. Отсюда старик кормил посетителей, ради забавы помогавших скаредному недотепе возводить стену, а остальное съедал сам. Помощники, в свою очередь, возвращали обратно кости и пополняли банк объедков, служивших гарантией продолжения строительства. Система работала как часы, дивиденды росли, дело приобретало невероятный масштаб.

Спустя пару лун, многие перестали брать с собой из дома объемистую и тяжелую снедь. Они предпочитали ограничиваться обглоданными мослами, которые без проблем меняли у старика на любые продукты. Потом кое-кто поселился рядом, начал охотиться, ловить рыбу, таскать камни, пускать в оборот кости… Потом все забыли, что было вначале — еда или кости. Потом все смешалось, мир рухнул, человек отвергнул Закон, стена вознеслась до небес, ее концы замкнулись — возник первый на земле город… Охотник, спасая заповеди предков, вернулся со своим кланом на север, разгневавшиеся на людей боги послали им потоп.

Большая вода унесла тогда жизни многих, разметав валуны цитадели по долине Шуданкари. Но многие выжили, успев связать крепкие плоты или сумев бежать на холмы и скалы. Вслед за тем, рассеявшиеся по свету потомки Глупого Лиса затеяли новые города, а потомки Каменного Кролика ушли в горы, одичали и обросли шерстью. Исполинские следы странных мохнатых существ путешественники и по сей день иногда встречают на заснеженных склонах Тянь-Шаня и Гималаев.

В новых городах люди придумали массу наук и религий, дабы попытаться чем-то компенсировать утерянный Закон. Получилось это у них неважно — свежие боги вышли мстительными и обидчивыми, похожими на вздорных, ревнивых женщин, а смертоносные машины, изобретенные учеными без оглядки на природу, опустошили земли. В жажде накопительства всякого хлама горожане во сто крат перещеголяли Глупого Лиса. Жалкие рабы пагубной страсти, они с тех пор не знают свободы в сердцах и спокойствия в помыслах.

Однако легенда гласит, что однажды на небе появится знамение, и с волшебного невидимого острова, укрытого в северных морях, вернется Охотник со своим кланом. Под сводами вечного леса вновь запылает священный огонь его костра, Закон обретет силу, и люди вспомнят времена, когда они жили рядом с богами, и опять станут Людьми…

Разлука

— Неожиданная концовка. Красивая и обнадеживающая… Ты в детстве замечательные легенды слушал, в них все от начала до конца — правда. Пообещай всегда перед сном рассказывать мне интересные истории — тогда наша жизнь никогда не кончится, потому что не кончатся истории. Как в «Тысяче и одной ночи».

Девушка, отгоняя комара, звонко шлепнула себя по щеке.

— Единственно, Охотнику следует поторапливаться — иначе все леса исчезнут и ему придется разводить огонь в ботаническом саду или в дендрарии. Среди поливальных шлангов, температурных датчиков и ящичков с рассадой. Малю-ю-сенький такой костерок из купленных в супермаркете углей, политых жидкостью для растопки.

— «Тысяча и одна ночь» — сказка. — Уточнил Марат. — Повзрослевшие девочки сказки любят?

— Они без ума от сказок. Особенно от тех, где золушки и принцессы ждут прекрасных смелых принцев, защищающих их от драконов, колдуний и злых мачех. И от комаров…

Марина энергично почесала укушенное место. В ее голосе зазвучали саркастические нотки:

— Девочки обожают сказки, потому что мечтают о любви и о рыцарях в сверкающих на солнце латах, об алых парусах на горизонте, о мушкетерах и благородных пиратах, о вольных стрелках и искателях приключений, о скачках сквозь пампасы с развевающимися на ветру волосами и о тайных прогулках при луне в заброшенном саду разрушенного замка… Но чаще всего встречают либо Глупых Лисиц, либо Каменных Кроликов. Эдаких ограниченных, самозабвенно-трудолюбивых Плюшкиных или бледненьких ухоженных бройлеров с лицами японских матрешек, бритыми грудками и силиконовыми бицепсами.

Марина, присев на кровати, зябко повела плечами.

— Свежо становится. Можно, я форточку закрою? Дует сильно — у меня ноги заледенели и спина замерзла.

— Я сам. — Заторопился он, вскакивая на ноги и боком, вполоборота, делая шаг с постели на подоконник — широкий и низкий, какие бывают во всех казенных помещениях. — Лучше без лишних промедлений прячься в пуховые пелерины. Гардины тебе задернуть?

— Не нужно. Если будет темно, я тебя не увижу.

Она, шмыгнув под одеяло, перевернулась на живот, подперла согнутыми в локтях руками голову, и, откинув с лица волосы, заговорщическим тоном произнесла:

— Давай, ты сегодня не станешь сиротствовать на краешке постели, будто верный ротвейлер княгини, а по-братски разделишь с ней ложе и согреешь его теплом своего преданного тела? Она глубоко уверена в твоей порядочности и даже позволит пару невинных поцелуев на сон грядущий… Исключительно наивных и братских, словно сливочный мусс или открытка к Восьмому марта…

— Княгини коварны. — Попытался отшутиться Марат, громадным усилием воли подавляя желание немедленно воспользоваться заманчивым предложением. — Они одним прикосновением ладони превращают любого ротвейлера в плюшевый набивной пуфик, повторным прикосновением — в самодовольного павиана, а третьим — в кипящий фонтан Долины Гейзеров. Да и не придется мне нынче спать: Константин Романович, возможно, угодил в большую передрягу. Я на три часа ночи через старуху такси себе заказал. Поеду в Москву и попробую пробраться незамеченным в Монастырь — проведаю как там дела. Если все настолько плохо, насколько я думаю, — постараюсь вызволить Настоятеля и вернусь с ним обратно.

— С чего ты взял, будто Константин Романович у кого-то в плену?

Марина растерянно уронила вниз плечи и изменилась лицом.

— Полагаешь, те двое на «Ленд-Ровере» прибыли из его сторожки? А если нет? Он ведь просил нас больше ничего не бояться и, по желанию, возвращаться в любое удобное для нас время в Москву. Вдруг никакой угрозы уже нет, и мы зря воду мутим, мешая намеченному им ходу событий. Не навредишь ты общему благополучию и счастливому разрешению известных проблем?

— По любому — если опасность миновала, моя поездка ничего не изменит. Лишь ясности добавит. А если не поеду — потом что случись — буду себя всю жизнь корить, обвиняя в трусости и предательстве. Княгини этаких слюнтяев не любят. Поцелуи на ночь им не дарят.

— Твоя правда. Езжай. Но помни: ты обещал мне до конца дней истории на ночь и свою благородную преданность: шпагу, руку и сердце. Обещал, обещал — просто вслух клятву произнести не успел, отвлекшись на какую-то ерунду пустяшную. Теперь назад пути нет — девочка выросла, голову ей не заморочишь. А ты как думал? Обманешь — проследую в Крым и брошусь там под крик чаек со скалы в море. Загорелые рыбачки, починяя сети, станут петь о нас длинные грустные песни, а экскурсоводы будут показывать туристам место, откуда безутешная возлюбленная невезучего бандита сиганула в пенные волны прибоя. Моим именем назовут какое-нибудь кафе, сувенирную лавку или прогулочный катер.