Читать книгу "Сон дядюшки Фрейда - Дарья Донцова"

Я вернула находку на место, положила на нее матрас, застелила простыню и одеяло, переложила мирно спящего Роджера на кровать и призадумалась. По дому везде развешаны камеры. Сейчас они, на мое счастье, не работают, но раньше-то исправно показывали Борису Валентиновичу, чем занимаются обитатели Волчьей пасти. Каким образом бывший жилец этой комнаты мог вести дневник? Почему Эпохов не застал его за этим занятием? Насчет того, что нельзя делать записи, профессор членам новой группы не говорил, но у нас почти сразу после прибытия отняли все личные вещи, разрешили оставить только жизненно необходимые лекарства. Причем у Эпохова был список медикаментов, которые принимают его узники.

Я села на кровать. Значит, тот, кого я сменила, обзавелся тетрадкой-ручкой, уже будучи в тюрьме. Борис не предполагал, что подопечные будут заниматься писательством, потому и не наложил запрет на использование бумаги. И отмычки сюда протащить с воли нереально. Хотя, может, их проглотили?

Роджер перевернулся на спину, задрал все четыре ноги и захрапел. Я встала. Ну и глупости иногда приходят мне в голову. Инструментов много, они не маленькие, кем надо быть, чтобы их слопать? Бегемотом? Нет, отмычки тоже найдены в тюрьме. И какой вывод можно сделать из этого всего? Есть время, когда тюремщик забывает про подопечных, именно в эти минуты неизвестный строчил записи в дневнике. А как он обзавелся отмычками?

Я встала. На всякий вопрос можно найти ответ. Но сейчас лучше лечь спать, утро вечера мудренее, после восхода солнца демоны глупости улетают прочь, их сменяют ангелы разума. Вот только придумаю, где повесить балдахин, и баиньки.

Груда тряпок, пропитанная водой, оказалась непомерно тяжелой, все мои попытки поднять ее окончились неудачей. Я приуныла, но потом вспомнила дачу, которую когда-то снимала в деревне Глебовка. О водопроводе в домике, сколоченном из остатков ящиков, в которых перевозят апельсины, даже мечтать не приходилось. Постельное белье я стирала в корыте. Прожив в селе неделю, я храбро наполнила водой оцинкованную емкость, погрузила в нее пододеяльники и даже умудрилась придать им относительно чистый вид. Но на следующий день меня в бараний рог скрутил радикулит. Увидев жиличку, которая в виде буквы «зю» выползла утром во двор, хозяйка фазенды поинтересовалась:

– Ну, чего, освежила постель? Экие вы, городские, недотепы. Кто ж руками в корыте шморкает.

– А чем надо? – удивилась я. – Не ногами же!

– Вот как раз ими шуровать положено, – заявила бабка, – встала на белье и пошла плясать!

Мне ее совет показался диким, но спина и руки болели так, что через неделю я исполнила в корыте рок-н-ролл и осталась довольна результатом. После лет, прожитых в Глебовке, у меня появилось несколько жизненных правил. То, что не можешь унести в руках, нужно тащить, подстелив тряпку. Если нет стиральной машины, пользоваться надо ногами. Грязь слоем толще сантиметра из-за силы земного притяжения отваливается сама. Детей в течение дня не стоит ни мыть, ни переодевать. Самая вкусная еда на свете – картошка с тушенкой. Кошка всегда возвращается из деревни в город беременной. Унывать не стоит, даже если дождь хлещет всю неделю, в доме выключили электричество, а сын и дочь от скуки скачут у тебя на голове. В конце концов непогода пройдет, засияет солнце, оно всегда появляется после дождя. Даже Великий потоп закончился, не бывает вечных неприятностей.

Я встала на балдахин, от души попрыгала на нем, аккуратно разложила его по всему полу и, решив, что к утру ткань подсохнет, заползла под одеяло.

Глава 27

В новой комнате висели настенные часы, когда я проснулась, они показывали пять утра. Пришлось вскочить и поспешить в ванную. На кухне надо быть через полчаса. Я успею умыться и одеться. Вода из крана текла ледяная, но это хорошо, от холода быстрее взбодришься. Я кое-как причесалась пальцами, влезла в безразмерные брюки, натянула сверху связанный из шпагата пуловер, погладила мирно сопящего Роджера, собралась выйти в коридор и замерла на пороге. Минуточку, а балдахин?

Я вернулась в ванную и уставилась на пол. Где навес? Вечером я старательно расстелила его на плитке, но сейчас он исчез! Выпрыгнув из постели, я забыла про него, умывалась у рукомойника, и под моими ногами ничего не путалось. Куда мог подеваться навес из бархата? Что за чертовщина? У него нет ног, сбежать он не мог. Значит, ночью, когда я мирно спала, в мою спальню вошел некто и упер балдахин? В чем смысл этой акции?

– Дарья! – позвал женский голос.

Я обернулась и увидела Лику, она держала в руках черные туфли с серебряными пряжками.

– Надевай, – велела экономка и бросила обувь на пол.

– Вроде подопечные ходят в чем-то типа сабо, – пробормотала я, – а для меня нужного размера не нашлось. В лодочках щеголяет прислуга.

– Помощнице Якунина велено форму горничной выдать, – без улыбки сообщила Лика. – В кладовке на первом этаже возьмешь платье. Зинка покажет, где чулан. Все. Шлепай на кухню, до десяти ты находишься в распоряжении Зины, потом переходишь в руки Владимира.

– Можно спросить? – осведомилась я.

– Ну? – нахмурилась Лика. – Коротко и быстро.

– Кто здесь до меня жил?

– Какая тебе разница?

– Просто интересно.

Лика развернулась и вышла в коридор.

– Завтракать мне где? – крикнула я ей в спину. – На кухне?

– С группой, – не оборачиваясь, буркнула вредная девица.

Я надела жесткие туфли и пошла на первый этаж, оставив дверь в комнату приоткрытой. А какой смысл ее закрывать? Замка нет, ручка представляет собой железную скобу, у нее нет «язычка». В тюрьмах всегда проблема с дверями, но если выбирать между вечно запертой и всегда открытой створкой, то второй вариант намного предпочтительнее.

* * *

– Платье чуток в плечах великовато, – оценила мой внешний вид Зинаида, когда я нацепила форму, – Ксюха пошире тебя в плечах была.

Мне стало не по себе.

– Вещи принадлежали убитой? И туфли ее?

– Ага, – простодушно подтвердила кухарка.

– Я живу в комнате Ксении? – предположила я.

Зина села на табуретку.

– Не нервничай, ей уже ничего не надо.

– В отличие от Надежды, – прищурилась я.

Кухарка вскочила и начала наполнять эмалированный чайник водой.

– Знаю, что Ферапонтова жива, – продолжала я, – она не упала с балкона. Вернее, Надя свалилась, но с небольшой высоты, меньше метра. Ведь так?

– Понятия не имею, о чем ты, – пробормотала повариха, – сижу тут, чищу картошку, по коридорам не шляюсь, о том, что на террасе в башне происходит, понятия не имею. Манную кашу сварить надо. Ты способна на такой подвиг?

Я улыбнулась.

– С манкой справлюсь, но ответь мне на пару вопросов. Почему ты решила, что на башне, в которую можно подняться только из трапезной, произошло какое-то событие?