Читать книгу "Досье "72" - Жан Коломбье"

23

На обратном пути я вдруг понял, что мы слишком долго молчим. Находясь во власти своих забот, причину которых я видел в его должностных полномочиях, Кузен Макс не сводил глаз с дороги. Впрочем, казалось, что он все больше и больше испытывал удовольствие от этого поведения, которое он иногда резко отбрасывал, чтобы удариться в откровения или заняться лихорадочными подсчетами. Чаще всего это было минутной вспышкой, по окончании которой он снова превращался в статую Командора. Было видно, что уход Рашель на него сильно подействовал. Когда день за днем, а это длилось уже более десяти лет, человек думает о том, как бы ему лучше уничтожить себе подобных, нужны крепкие нервы и сострадательное ухо для очистки своей совести. За неимением такого уха нервам приходится подвергаться суровому испытанию.

Мое ухо было всегда в распоряжении Кузена Макса. Он знал это и не лишал себя возможности сделать меня свидетелем своих проблем, своих поражений и удач. Но что я мог посоветовать ему, чем подбодрить? Я был для него сыном, несмотря на небольшую разницу в возрасте, его доверенным лицом, его подопытным кроликом, его порученцем, его водителем. Но не советчиком. Среди людей его окружения я был единственным человеком, которому он доверял, но этого не хватало для того, чтобы вырвать его из одиночества, в которое он погружался все больше и больше. Но я все же рискнул:

— Ну, как тебе эта церемония? Что ты об этом думаешь?

— Что я думаю? Она принесла мне облегчение… Помнишь, несколько лет тому назад мы участвовали в отправлении первого конвоя Кандидатов, где-то в Лангедоке. Ты предложил мне поехать за ними до «Центра перехода», но я тогда отказался. Я боялся увидеть сбой в работе еще не отлаженного механизма.

— А что, были сигналы?

— Я тогда не ошибся. Я говорю не об этом ЦП в Монпелье. Сегодня их в стране почти восемьдесят. А в то время мы начинали максимум с двадцатью. Нужны были цифровые показатели. Но какой ценой! Мне никогда не хотелось увидеть это, и я об этом не жалею. Доклады, которые я получал, заставляли меня страдать. Неподготовленный, необученный персонал, бессовестные руководители… Я почти наизусть помню один отчет из Бургундии. Написавший мне человек был в ужасе от этого зрелища. Шестьдесят восемь бедолаг были собраны в одну комнату без окон и без отопления. Это в ноябре-то месяце! В целях экономии! Я вызвал директора, человека по фамилии Дюгри, до сих пор помню его имя. Его имя и его двуличную рожу: раннее облысение, большие очки, держащиеся на ушах, похожих на лопухи, постоянный оскал его лошадиных зубов, дряблая белая кожа, — внешний вид, соответствующий его работе. Тьфу! Я уволил его спустя неделю. Он сказал, что простынут Кандидаты или же нет, это ничего не меняет по существу дела. Ни стульев, ни скамеек, ни попить, ни перекусить. Люди содержались как скот. Каждые три минуты два дюжих молодца в белых халатах и в фартуках мясников появлялись в зале, хватали первого попавшегося, отбирали у него документы и уводили его без всяких церемоний, выкрикивая его имя в окошко регистрации. Как только дверь открывалась снова, оставшиеся в живых сбивались в кучу в угол, стараясь укрыться от мучителей, получая удары, подвергаясь оскорблениям. Варварство в чистом виде. В двадцать первом веке! Нам пришлось стукнуть кулаком по столу, ввести должностные инструкции, потребовать полного изменения процедуры. К счастью, мы заранее ввели ограничения: запретили доступ в ЦП семьям и свидетелям. Предпочитаю не думать о реакции людей, если они увидели бы, что их ожидало.

— А потом?

— Потом? Потом мы провели чистку среди персонала ЦП, ввели там должности психологов. Провели стажировки руководителей, циклы лекций по «очеловечиванию». Ввели обязательную отчетность не только по результатам работы, но и по способам их достижения. А поскольку во Франции люди ни в чем не знают меры, мы, естественно, из одной крайности впали в другую. Плохое обращение с Кандидатами? Этого не будет, теперь мы будем их холить и лелеять. Слишком хорошо никогда не бывает. Шикарные банкеты, дорогие вина, букеты цветов дамам, сигары мужчинам. Как бы вам хотелось, дорогой вы наш, покинуть эту долину слез? Через повешение? Нет проблем, веревка будет очень мягкой. А вы, мадам? Под поезд? Не может быть! Что ж, «Центр перехода» может пойти вам навстречу и удовлетворить ваше желание. Есть ли у вас дополнительные пожелания? Какой поезд желаете? Париж — Бордо в 15 часов 15 минут подойдет? Ах, вы предпочитаете поезд Женева — Океан 8 часов 12 минут? Это напомнит вам каникулы юности? Договорились, значит, в 8 часов 12 минут…

Я ничего не выдумываю, это было исполнение закона по заказу! Чего только не было. Вот, например, в ЦП в Тулузе директор придерживался явно прогрессивных взглядов, если не сказать левых: воля клиента — закон. Представляешь? Он подчинялся любому их капризу. Один Кандидат очень любил Робеспьера, и поэтому гильотина — настоящая (где он ее достал?!) и еще палач, кюре и зрители в костюмах той эпохи. А бывшие военные, что они ему устроили! У них была куча идей, хотя и речи не шло о том, чтобы замедлить его работу: расстрельная команда, без повязки на глазах, да здравствует Франция! И одно ружье, заряженное холостым патроном, чтобы стрелки не испытывали угрызений совести! Выбрасывание с вертолета, чтобы прочувствовать состояние своих жертв в Алжире. Кабильская улыбка[16], чтобы узнать, что чувствовали их самые невезучие товарищи по оружию. Не буду тебе говорить, что найти исполнителя для этого было очень непросто. Пришлось искать его в Северной Африке, и все такое. Кончилось все тем, что нашелся один доброволец где-то неподалеку от города Блида, но у этого добровольца были свои капризы, он не пожелал ехать ради одной «операции», как он называл свой удар кинжалом. Тогда пришлось обращаться к другим семидесятилетним департамента Верхняя Гаронна: не хотел ли кто-нибудь из них умереть с кабильской улыбкой? Но кандидатов оказалось очень немного! Как только я об это подумаю… Да, всякое бывало!

А яд, электрический стул, удавка — ее потребовал один дедок испанского происхождения, — автокатастрофа, да, одна женщина захотела умереть так же, как ее муж, естественно, она затормозила перед стеной. Служитель ЦП пришел на помощь и прикончил ее ударом монтировки, это было прекрасно! Короче говоря, Кандидаты выдумывали, кто что мог. Слава богу, не дошло до сожжения на костре. Ни одна из Кандидаток не захотела повторить подвиг Жанны д’Арк. Только этого еще не хватало бы! Можешь себе представить, какую жизнь устроило нам воображение приговоренных к смерти? А уж во что нам это все обошлось! И нам снова пришлось взять быка за рога: уколы для всех. И никаких хитростей!

Однако и с уколами у нас продолжились неприятности: несмотря на то, что все согласились с принципом быстрой смерти, когда приходил их час, не все Кандидаты проявляли твердость духа. Мне докладывали об ужасных сценах всеобщей паники. И тогда нам пришла в голову идея применять веселящие вещества. Сегодня, после того, как был доработан веселящий газ, это одно удовольствие. Но вначале ЦП работали как грубые ремесленники: в качестве веселящих веществ применялись красное вино или водка. Это все делалось из добрых побуждений, но возникала проблема с дозировкой. Женщины напивались и не понимали, зачем они туда попали, никто не смел им об этом напомнить, они требовали, чтобы их отвезли домой. Старики упивались вусмерть, и их приходилось вынимать из их рвоты и тащить на смертный одр. Какой ужас!