Читать книгу "Деньги, девки, криминал. Как компромат управляет Россией - Александр Беззубцев-Кондаков"

Борис Немцов размышляет: «Когда Путин стал премьер-министром… он решил подчинить основные телеканалы. Гусинский был против Путина — он сделал ставку на Лужкова и Примакова и подстраховался Явлинским. Березовского победа Лужкова и Примакова не устраивала, поэтому он играл на Путина. Остальные каналы (кроме НТВ) не подчинились Путину, но договорились с ним. В общем, Путин с Березовским заключили своеобразную сделку, очень важную для победы на выборах. В результате Путин выиграл президентские выборы, а Борис Абрамович стал депутатом Государственной думы от Карачаево-Черкесии. Помню, Березовский пришел ко мне в кабинет в парламенте — довольный, вальяжный. Сидим, пьем чай, и он, растягивая слова, произносит: “Вообще нечего делать. Все, что смогли, — сделали. Избрали Путина. Все под контролем. Скука. Не знаю, чем заняться”. Я чуть со стула не рухнул: “Боря, скучать не придется. Очень скоро Путин изменится”».[209]

21 августа 2003 года Владимир Гусинский был задержан в аэропорту Афин и восемь дней провел под стражей. Однако и на этот раз России было отказано в экстрадиции Гусинского на родину.

Печальный итог истории Гусинского был стопроцентно предопределен. Слишком долго олигарх пытался разговаривать и с властью, и с бизнесом с позиции силы, слишком часто он шантажировал тех людей, которые не любят попадать в зависимость. Никто ведь не прощает унижения. Поэтому как только у «Медиа-Моста» возникли серьезные финансовые трудности, многочисленные недруги Гусинского попытались взять реванш. И защищать главу медиакорпорации могли только его ближайшие соратники, которые по-прежнему от него зависели. Но они теряли вес и влияние вместе с самим Гусинским. И дружба с ним стала компроматом.

Феномен российских олигархов, на наш взгляд, достаточно точно охарактеризовал Борис Немцов: «Воровать государственную собственность им разрешили, но воровать государственную власть — нет».[210]Российские олигархи, сколотившие состояния в условиях тотального разворовывания общенародной собственности, привыкшие к криминальным законам молодого отечественного бизнеса, сочли, что государственная власть — это группа менеджеров, которых нанимает капитал для решения тактических управленческих задач. А стратегию определяет капитал. Отношения бизнеса и власти в России оставались неясными вплоть до «дела Гусинского». Именно это дело стало сигналом для российских олигархов, убедительной демонстрацией силы. Но не все олигархи извлекли необходимые уроки…

За ходом «дела Гусинского» наблюдала не только вся России, но и, пожалуй, весь мир. Человек, который считал себя непревзойденным профессионалом информационных войн, сам стал жертвой атаки убийственного компромата. При всей своей проницательности Владимир Гусинский так и не понял, что «спящий режим» государственной власти рано или поздно будет прерван. Невозможно до бесконечности делать деньги, пользуясь тем, что государство ослабило свое влияние в стратегических отраслях экономики, в обеспечении национальной безопасности, в информационной политике. Можно подкупить чиновника, можно «посадить на крючок» мэра, губернатора, министра, можно оказывать давление и на президента страны. Но стать владельцем государственной бюрократии целиком невозможно. «Против НТВ был весь государственный аппарат», — считает Виктор Шендерович.[211]Верно! Но как может быть иначе, если ранее империя Гусинского попыталась стать в России альтернативной властью, неким виртуальным медиа-Кремлем. Сила действия оказалась равной силе противодействия. После «дела Гусинского», пишет Дмитрий Травин, «Кремлем был сформулирован тезис о равноудаленности олигархов, который в целом оказался позитивно воспринят обществом. Олигархический капитализм всем надоел. Все с упоением смотрели на Запад, где нет всевластия крупного криминального бизнеса…»[212]Так Владимиру Гусинскому довелось стать «первым среди равноудаленных» российских олигархов, с него началось вымарывание «олигархических» страниц из новейшей истории.

В феврале 2007 года беглый российский олигарх получил испанское гражданство, доказав, что является сефардом, то есть потомком евреев, изгнанных из Испании в 1492 году. Отныне его бизнес развивался уже за пределами России. В частности, Гусинскому принадлежит двадцать пять процентов акций концерна «Маарив» («Вечерняя молитва») — одного из ведущих медиахолдингов Израиля.

Владимир Гусинский жив. Но вот уже несколько лет в России о нем говорят только в прошедшем времени. Когда-нибудь Владимир Александрович может вернуться в Россию, однако никогда ему не стать тем, кем он был в ельцинские времена — главой медиаимперии, человеком, чья власть соизмерима с президентской. Кажется, все это было очень-очень давно!

Народный артист Советского Союза — «царь русской мафии»

Боже, спаси меня от друзей, а с врагами я и сам справлюсь…

Вольтер

Ушла эпоха, когда народный артист Советского Союза Иосиф Кобзон с чувством пел: «Чекист рожден в борьбе, мужал в сраженьях жарких…» Известный певец немало сделал для создания образа мужественных, благородных, преданных высокой революционной идее чекистов. И вот уже в новые времена Иосиф Давыдович Кобзон обвинил российские спецслужбы, то есть новое поколение чекистов, в том, что они убили его близкого друга — бизнесмена Отари Витальевича Квантришвили, чью жизнь оборвал выстрел снайпера 5 апреля 1994 года. Вскоре после гибели Квантришвили Кобзон сказал: «Убежден, Отарика убрали спецслужбы. Он был очень осторожным человеком, никогда ни с кем не конфликтовал. Какие там бандитские разборки? Просто Отари был неудобен».[213]

О ком сказаны эти слова? Иосиф Кобзон говорит о человеке, который в 1966 году был осужден за участие в групповом изнасиловании на девять лет, но через четыре года его направили в психиатрическую больницу с диагнозом «шизофрения». Отари якобы в припадке откусил ухо своему сокамернику. Останься он на свободе, ему, как молодому и талантливому спортсмену-борцу, уроженцу грузинского города Зестафони, открылся бы путь в олимпийскую сборную. В дальнейшем именно спорт помог Отари Квантришвили выйти в люди.

Во времена брежневского застоя Квантришвили входил в преступную группу Вячеслава Иванькова, а после его ареста Отари взял на попечение двух его сыновей. Вячеслав Кириллович Иваньков, который вошел в криминальную историю России под кличкой Япончик, начал свою воровскую карьеру в конце шестидесятых годов и был коронован в воры в законе в 1974 году в Бутырской тюрьме. По некоторым данным, о его досрочном выходе на свободу ходатайствовали многие деятели культуры и спорта, в том числе Иосиф Давыдович Кобзон. По версии американского журналиста Пола Хлебникова, правоохранительные органы позднего СССР решили выпустить на волю Япончика для того, чтобы этот авторитет вытеснил бандформирования, пришедшие в российские города с Кавказа, в частности, из неспокойной Чечни. И выполнять задачи по «зачистке кавказцев» Япончик должен был вместе со своим другом Отари Квантришвили.[214]О возможной близости Кобзона и Япончика говорили и писали в прессе достаточно много. Когда московская журналистка, обозреватель ИТАР-ТАСС Лариса Кислинская опубликовала в газете «Советская Россия» статью, в которой рассказывала о личном участии Кобзона в досрочном освобождении Иванькова, Иосиф Давыдович подал в суд и выиграл процесс. Однако впоследствии сам Иосиф Давыдович в одном интервью признался: «Япончик к числу моих близких друзей не относится. Однако он неординарный человек, и от знакомства с ним я не отказываюсь… Я дружу не с профессией, а с человеком».[215]Лариса Кислинская вспоминает эпизоды той информационной войны: «Когда-то я написала целый ряд статей об организованной преступности. И рядом с именами таких криминальных личностей, как Отари Квантришвили и Япончик, там фигурировал Иосиф Давыдович Кобзон. Он обиделся и подал в суд иск о защите чести и достоинства. Это была грандиозная тяжба — мы судились с ним шесть лет! И в одном интервью Кобзон бросил такую фразу: “Кислинская не права, так как она пьет, курит и совмещает две древнейшие профессии”. Я, ради хохмы, пошла к замначальника ГУВД Москвы и попросила дать такую справку. Он оказался с чувством юмора и выдал мне документ, подтверждающий, что к первой древнейшей профессии я отношения не имею. Свой встречный иск к Кобзону я выиграла. В результате Кобзон сам решил помириться, даже подарил мне шикарный букет орхидей. И я тогда ему сказала: “Самое обидное, что я не курю и никогда не курила”».[216]