Читать книгу "Сиятельный - Павел Корнев"

Невесть с чего накатила усталость, я оперся о холодный металл и вдруг осознал, что весь горю огнем. Аггельская чума, не донимавшая меня целый день, вернулась, и возникло ощущение, будто я вновь бегу по охваченному пожаром коридору, только теперь нет смоченных водой штор, да и вообще – пламя внутри.

Бубоны налились алым свечением; я выкрутил вентиль с холодной водой и сунул руки под студеную струю, но особого облегчения это не принесло.

Сердце колотилось неровно-нервно, во рту стоял вкус крови.

Тогда улегся в пустую ванну, будто вампир в гроб, и холодная медь неожиданно быстро остудила бушевавший внутри пожар. Стало зябко; я поежился и открыл второй кран, труба от которого уходила к пузатому баку с трепетавшим внизу пламенем газовой горелки, отрегулировал напор обеих струй, заткнул деревянную пробку и расслабился, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Мне больше не было ни холодно, ни жарко, потихоньку начала накатывать спокойствием и отдохновением полудрема…

Очнуться заставило дуновение холодного воздуха.

– Я ведь запер дверь! – с укоризной произнес я, не поворачивая головы.

– Тебе никогда не говорили, как опасно засыпать в ванне? – с тихим смешком поинтересовалась Елизавета-Мария. – Ты можешь уснуть и больше не проснуться. Никогда.

– Все мы когда-нибудь уснем и не проснемся. Жизнь полна неожиданностей.

– …сказал Иуда Искариот, принимая тридцать серебреников, – дополнила суккуб мое высказывание и с усмешкой продолжила: – Но с весьма предсказуемым итогом, впрочем, – как добавил он, накидывая на шею петлю.

– В самом деле? – хмыкнул я.

– Так говорят, – беспечно отозвалась девушка, и тонкие пальчики легли мне на затылок и макушку, взъерошили волосы, надавили, массируя кожу. – Подумай, Лео, как легко мне было бы приложить малую толику усилий и продержать тебя под водой минуту или две…

– Брось!

– Ты ничуть этого не боишься?

– Риск утонуть в собственной ванне не входит в первую десятку моих страхов.

– О, поведай же мне их, – тихонько промурлыкала Елизавета-Мария на ухо. – Я так хочу узнать тебя получше…

– Сгинь, – потребовал я.

– Рано или поздно я выведаю все твои тайны.

– Только зря потратишь время.

– Тогда расскажи сам. – Девушка отодвинулась от ванны и встала напротив зеркала, любуясь отражением своего обнаженного тела. – Начни с того, как ты стал убийцей, Лео.

– Я не убийца.

Елизавета-Мария пропустила мой ответ мимо ушей.

– Сколько человек на твоей совести, а? – спросила она. – Сколько душ ты загубил, Лео?

– Если говорить о моей совести, то она чиста. Да, мне приходилось убивать, но я просто защищался, и только.

– В самом деле? – рассмеялась девушка, на этот раз совершенно искренне, от всего сердца. – Ты действительно в это веришь? Сегодня ты тоже убил, защищая собственную жизнь?

Я промолчал. Хотел ответить утвердительно, но вспомнил, как стрелял в спину, и промолчал. Грабитель с огнеметом уже уходил; он был повинен во множестве смертей, но конкретно в тот момент ничем мне не угрожал.

Я просто хотел отомстить за свои страх и боль. Желал убить его и убил. Взял на себя роль высшего судии.

Признаваться в этом не хотелось. Да я и не стал.

Но только закрыл глаза, как суккуб немедленно плеснула мне в лицо пригоршню воды.

– Если не собираешься разговаривать со мной, будь добр – исчезни, – потребовала она, – совместный прием ванны чреват для тебя потерей контроля, а ты такой нежный и ранимый. Или рискнешь?

Я безмолвно выругался, выбрался из ванны и обмотал вокруг бедер переданное Елизаветой-Марией полотенце. Демонстративно не глядя на обнаженное девичье тело, сгреб выложенные на полку вещи и прошлепал мокрыми ступнями на выход.

– Как маленький мальчик стал убийцей, Лео? – уже в спину полетел очередной вопрос.

И вновь я промолчал.

Аккуратно притворил за собой дверь и отправился спать.

7

Всю ночь кто-то скребся в ставни и пытался их взломать.

Всю ночь кто-то копошился в шкафу, ворошил мои вещи и грязно ругался.

Всю ночь мертвый повар отмывал окровавленное столовое серебро.

Всю ночь Теодор раскрашивал цветными карандашами фотографию, свою и брата-близнеца.

Всю ночь нагая Елизавета-Мария кружилась в танце с саблей и огромным кухонным ножом.

Но в целом – ничего необычного, просто снились кошмары.

Всю ночь напролет.

В итоге проснулся разбитым, с головной болью и ломотой во всем теле.

Не без труда разлепив глаза, я выпростал из-под одеяла руки и с облегчением перевел дух. Опухоль спала, обожженной кровью падшего коже вернулся естественный цвет, и ладони больше не горели огнем.

Вот и замечательно!

Честно говоря, после столь беспокойной ночи ничуть не удивился бы, если бы оказался покрыт светящимися бубонами аггельской чумы с головы до пят.

Беспокоила лишь отбитая при прыжке со второго этажа нога. В ней поселилась болезненная ломота, но проблемой это стать не могло: по обыкновению, на мне все заживало, как на бродячей собаке, даже насморком с самого детства не болел.

Сходив в туалет, я оделся, распахнул исцарапанные ставни и посмотрел с высоты холма на город, укутанный туманной пеленой смога даже в столь ранний час. Солнце только-только поднималось над горизонтом и окрашивало серую дымку во все вариации красного, от блекло-розового вина до ярко-алой артериальной крови.

Снова кровь? Да что ж это такое?!

Я в сердцах выругался и спустился на первый этаж. Аппетита с утра не было, поэтому отправился прямиком в сад, где мертвые деревья тянули к небу свои голые ветви. От травы давно осталась одна труха, лишь клумбы щеголяли засохшими цветами, черными и ломкими. Присутствие проклятия ощущалось здесь даже более явственно, нежели в особняке, и по спине побежали колючие мурашки.

Но уходить в дом не стал. Вместо этого прошел путаными тропинками на поляну с голой каменной плитой. Молча постоял там какое-то время, затем обогнул заросли колючих кустов и остановился у второго надгробия. Постоял и у него.

После вернулся к особняку, уселся на верхнюю ступеньку и с благодарностью кивнул Теодору, который вынес на улицу поднос с чайничком, чашкой и вазочкой марципановых конфет.

– Благодарю.

– Не стоит, виконт.

Я поднял с крыльца валявшуюся там со вчерашнего дня газету, встряхнул ее, расправляя, и взглянул на первую полосу.

«Таинственное исчезновение инженера!» – гласил заголовок. Заинтересованный броской подачей материала, я по диагонали проглядел статью, но в итоге так и не сумел уяснить для себя, по какой именно причине пропажа из запертой каюты парома некоего Рудольфа Дизеля наделала столько шума.